«Суверенная модернизация» как плацдарм для второго срока Медведева

Осенний политический сезон в России, несмотря на такие актуальные для простых граждан проблемы, как последствия летних пожаров, теракты во Владикавказе, подорожание ряда продовольственных товаров, а также взбодривший политистеблишмент…

Осенний политический сезон в России, несмотря на такие актуальные для простых граждан проблемы, как последствия летних пожаров, теракты во Владикавказе, подорожание ряда продовольственных товаров, а также взбодривший политистеблишмент публичный скандал вокруг мэра Москвы Юрия Лужкова, все же обозначил главной «послеотпускной» темой модернизацию.

Во-первых, модернизация стала если не содержательной, то фоновой стороной выступлений и обсуждений на мировом политическом форуме в Ярославле под названием «Современное государство: стандарты демократии и критерии эффективности», прошедшем в начале сентября и собравшем ведущих российских и зарубежных экспертов.

Во-вторых, как раз исполнился год со дня опубликования программной статьи Дмитрия Медведева «Россия, вперед!», которая дала старт публичной общественной дискуссии на тему перспектив модернизации и сейчас, по-прежнему, является поводом для таковой.

В-третьих, стало понятно, что именно модернизация — та «идеология», с которой, по крайней мере, в публичном пространстве будет ассоциировать себя Медведев как президент. Причем, не только действующего президентского срока, но и будущего (2012-2018). Цитируя пресс-секретаря президента РФ Наталью Тимакову, «модернизация страны – это долгосрочная задача, и она не может быть решена в рамках одного президентского срока».

Стилистическое раздвоение «тандема»

Процесс формирования публичной идеологической позиции президента Медведева закономерен и неизбежен.

Собственно, любой президент (если он выполняет не только представительские функции) всегда имеет базовую тему для позиционирования, которая впоследствии формирует его политический стиль и политическое амплуа в целом. Особенно, если это президент государства, являющегося или претендующего на роль одного из центров мирового влияния.

Это то, что делает главу государства настоящей политической фигурой и настоящим политическим лидером. То, что переводит его из сферы легальности (законности как юридической категории) в сферу легитимности (законности как общественного восприятия). То, что является базой для неофициального договора между властью и обществом. В этом смысле, перед Борисом Ельциным стояла задача юридического оформления развала СССР, а в дальнейшем – формирования базовых институтов, политической системы и правящего класса. Владимир Путин пришел к власти на волне запроса на восстановление порядка, стабильности и минимальных экономических благ. Дмитрий Медведев стал президентом на общественных ожиданиях либерализации и демократизации, модернизации страны в целом.

При этом основные черты политического образа кандидата в президенты формируются не на стадии избирательного цикла, а уже в должности президента. «Преемственность» как форма смены власти приводит к следующему: главное требование к претенденту на верховную власть сводится к тому, чтобы устраивать уходящего президента и действующую элиту. Соответственно, российский президент связан рядом обязательств (кадровых, финансовых, обеспечения безопасности, других) с командой своего предшественника. И только по прошествии какого-то определенного времени президент, обретая самостоятельность, выходит из состояния «анонимной идеологии» и начинает отстраивать свое политическое пространство.

Тот же Путин только через несколько лет смог пойти на конфликт с частью ельцинского окружения, в частности, в вопросе избрания меры ограничения политической деятельности Ходорковского. Что впоследствии привело к отставке главы президентской администрации Александра Волошина в октябре 2003. А сменить главу правительства Михаила Касьянова и вовсе удалось только в феврале 2004. И Волошин, и Касьянов были креатурами «ельцинской семьи» и Абрамовича.

Выстраивание собственного публичного пространства президента зачастую начинается с изменения стилистики. Вначале Медведев старался полностью походить на своего предшественника. Копировал походку, жесты Путина. Оказываясь в одном кадре в движении, президент и премьер старались даже шагать в ногу. Но вскоре именно стилистическая разница стала тем элементом, который отличает президента и премьера (сомневаться в том, что в плане видения развития России Путин и Медведев составляют одно политическое целое, сомневаться не приходится). Скажем, «мюнхенская речь» Путина и выступление Медведева на упомянутом политическом форуме в Ярославле (где Дмитрий Анатольевич всячески старался предстать пред западным сообществом «своим»)  — по сути, про одно и то же, только разными стилистическими инструментами.

И эта стилистическая разница, по мере приближения президентских выборов, судя по всему, будет нарастать.

Политический режим и модернизация

Другое дело, что между тем, что декларируется, и тем, что реализуется, — большая разница. Модернизация сегодня – это, скорее, «языковая утопия».

Применительно к России, как правило, говорят о двух политических режимах, двух состояниях политической системы, при которых модернизация возможна в принципе.

Первый – демократический режим – когда развитие происходит естественным эволюционным путем, вследствие политической и экономической конкуренции.

Второй – авторитарный режим – когда изменения происходят сверху под контролем авторитарного лидера, где залогом успеха является воля, жесткость и последовательность в достижении цели главы государства или правящей партии.

Но общее для этих двух режимов – это ответственность. В первом случае ответственность за успехи или провалы правящей команды проявляется, прежде всего, в демократической процедуре смены (не смены) элит – то есть, через механизм выборов. Во втором случае та же ответственность наступает либо в виде всенародной любви и преклонения, либо в виде ненависти, насильного отстранения или уничтожения элиты, а вместе с ней и всей политической системы.

Российскую власть западные наблюдатели часто обвиняют в том, что она выбрала авторитарный путь развития, и задекларированная модернизация изначально выстраивается по принципу «сверху-вниз», без какого-либо участия в диалоге общества.

И, в общем, если провести исторический экскурс, то именно таким путем в России проводились реформы. Все модернизации осуществлялись исключительно авторитарным путем под руководством сильных лидеров – Ивана Грозного, Петра I, Сталина.

Но сегодняшняя Россия не способна ни на первый, ни на второй вариант.

Первый, демократический вариант маловероятен в силу большого риска. Потому что конкуренция, политическая и экономическая, несет риск развития ситуации по непрогнозируемому сценарию — практически все либерализации в истории России заканчивались свержением правящего режима и сломом государственности. Кремлевский идеолог Владислав Сурков говорит о том, что задача политики модернизации – это конструирование социально мотивированных групп. Но на деле получается все наоборот – боясь любой формы инакомыслия, власть противостоит формированию таких групп, подавляя любую инициативу, которая не совпадает с провластной.

Второй, авторитарный вариант невозможен в силу отсутствия субъекта модернизации. И внешнего, и внутреннего. Внешне – сложно представить, чтобы кто-то из мировых лидеров был сильно заинтересован в существенном укреплении России. Внутренне – действующая политическая элита России, связанная с сырьевым сектором экономики, к которой принадлежит и президент Медведев, должна пройти гигантскую личную мировоззренческую трансформацию – добровольно ограничить себя в доходах. Модернизации без модернизаторов не бывает.

В этом смысле, главным двигателем модернизации в современных российских условиях может стать только падение цен на энергоресурсы. Как в 1998 году, когда во время финансового кризиса пришла минута «экономического просветления», и в правительство назначили профессионалов спасать ситуацию. То есть, только тогда, когда модернизация предстанет на уровне жизненно-смертной необходимости.

От «суверенной демократии» к «суверенной модернизации»

Соответственно, за год с момента объявления модернизации как курса в реальной политической и экономической плоскости ничего не произошло. Механизмов и инструментов проведения политики модернизации не создано.

Реализуется тот же докризисный вариант экономики – благо цены на нефть опять поднялись (цена в 70 долларов за баррель позволит России, по мнению экономистов, удерживать рост экономики на уровне трех процентов).

Проблемы, по-прежнему, решаются по мере возникновения — посредством то ли срочного выезда в регионы премьера, то ли выговора чиновнику со стороны президента.

В рамках модернизации обсуждаются многобюджетные проекты, типа иннограда «Сколково» (в федеральном бюджете только этого года на это дело забронировано 10 млрд. рублей, или 30 млн. дол; всего за 2010-2013 гг. будет потрачено из того же федерального бюджета 180 млрд. рублей, или почти 6 млрд.дол.). Но вопросы восстановления инфраструктуры, взаимосвязи между образованием и карьерой, наукой и производством как неотъемлемая часть восстановления не то что инновационной экономики, а вообще экономики – вне рамок обсуждения. Хотя именно это, думается, составляет социальный смысл модернизации для общества.

Сегодня речь идет не о реализации курса президента на модернизацию, а о появлении политики модернизации вообще. Стилистическая приверженность Медведева теме модернизации работает как миф, как сугубо речевой конструкт, а миф, по Р.Барту, — это деполитизированная речь.

Таким образом, на смену «суверенной демократии» пришла «суверенная модернизация». Модернизация как составляющая имиджа Медведева и его политического становления, как ступень к установлению лидерства в «тандеме», но не как реальный политический и экономический процесс.

Как подтверждение — 25 сентября в Москве планируется учредительное собрание нового общественного движения в поддержу курса президента «Россия-вперед!». В оргкомитет движения уже вошли представители партий «Справедливая Россия», «Правое дело», КПРФ, ЛДПР, общественных организаций и несколько депутатов от «Единой России».

Олеся Яхно

Формируется, как обозначили ряд российских СМИ, «платформа второго срока» для действующего президента. Впрочем, нельзя исключать, что это начало длинного пути для становления двухпартийной политической системы в России. Партии Путина и Партии Медведева. Полная «демократия» и «модернизация», товарищи!