Политолог: Московская патриархия стала одним из игроков тандемократии

Последние месяцы стали, пожалуй, самыми скандальными за всю послесоветскую историю Русской православной церкви. Впервые духовенство важнейшей в России религии оказалось в эпицентре сразу нескольких неприятных историй…

Реакция священноначалия на эти скандалы пока что выдержана в традиционном духе, но поможет ли такая политика в данном случае?

Самый грязный из имеющихся скандалов — так называемая «Боголюбовская история» об общине архимандрита Петра (Кучера) во Владимирской области, где насельницы монастыря были заподозрены в жестокости по отношению к детям. После долгой паузы, которую выдержала патриархия, широковещательных заявлений от имени церкви не последовало — зато сводка новостей по этому делу дала понять, что патриархия «работает» в сторону минимизации конфликта.

Так, во вторник, 9 ноября губернатор Владимирской области Николай Виноградов сообщил, что следственная рабочая группа при главе региона не выявила в действиях монахинь Свято-Боголюбского монастыря Владимирской области фактов жестокого обращения с детьми. При этом, как сообщает «Интерфакс», благочинный Суздальского округа отец Виталий Рысев считает, что губернатор Владимирской области таким образом пытается повлиять на ход расследования, связанного со Свято-Боголюбским монастырем. Отметим, именно к отцу Виталию пришли воспитанницы приюта, рассказавшие о жестокостях его насельниц.

«Заявление губернатора означает твердую решимость руководства области каким-то образом оказать воздействие на следствие, потому что каким образом можно до завершения двух уголовных дел высказывать каким-то рабочим группам свои заключения? У нас что, теперь иное правосудие?» — заявил отец Виталий порталу «Интерфакс-Религия».

«По признанию миграционной службы области, около двух тысяч человек в Боголюбово живут, не имея никаких документов, потому что они их сожгли, уничтожили», — сказал собеседник агентства.

Он сообщил, что сейчас идет следствие, возбуждено два уголовных дела против воспитателей монастыря, приют нигде не был зарегистрирован и существовал 11 лет «с полного согласия и при поддержке департамента образования Владимирской области, и за это время не менее 40 воспитанниц оттуда сбежали». Сейчас следствие ведется по всему периоду деятельности приюта.

«Следователи ведут дело профессионально, но просят его не разваливать, не мешать, потому что на них оказывается очень серьезное давление, прежде всего на потерпевших. Колоссальное давление обрушил областной департамент образования и на епархиальную школу, потому что в ней учатся некоторые дети из Боголюбово, которые являются потерпевшими и дают показания», — заявил отец Виталий. Он считает также, что катализатором скандала послужила всероссийская перепись населения.

«Мы, наверное, решили бы эту проблему по-церковному, мирно, без скандала, если бы не стала детонатором перепись населения», — сказал он в интервью, опубликованном 9 ноября во владимирском выпуске газеты «Комсомольская правда».

О ненормальности ситуации заявляют даже лояльнейшие к священноначалию РПЦ МП эксперты: так, известный сектовед Александр Дворкин признал последователей духовника Боголюбовского монастыря архимандрита Петра (Кучера) тоталитарной сектой. «Что касается ситуации с отцом Петром, с боголюбовским скандалом, то там, несомненно, тоталитарная секта», — сказал он 10 ноября в ходе видеомоста между Москвой, Ереваном, Тбилиси и Киевом.

Второй, не менее громкий скандал разгорается на почве кампании по «реституции церковного имущества» — главным образом, речь идет о памятниках старины и большом объеме недвижимого имущества, которое РПЦ должны будут передать музеи и научные учреждения. Здесь общественные настроения предельно поляризованы: если искусствоведы бьют в набат, утверждая, что передача церкви, скажем, полностью Соловецких островов нанесет российскому обществу непоправимый урон, а многие памятники истории и культуры могут быть при этом утрачены, то православная общественность всецело за такую передачу.

«Думаю, что православным молодежным организациям придется устроить уличные акции в поддержку законопроекта. Потому что ситуация чудовищная», — отмечает в своем заявлении лидер Ассоциации православных экспертов Кирилл Фролов. В качестве примеров «продолжающегося кощунства», то есть наиболее конфликтных точек, Фролов называет Никольский Греческий монастырь на Никольской улице в Москве, храм св. Николая в Новой Слободе на Долгоруковской улице (там сейчас находится «Союзмультфильм»), храм Ильи Пророка на Воронцовом поле  — «один и красивейших храмов Москвы, так не освобожден музеем народов востока», как комментирует Фролов — и многие другие.

Еще одна потенциально скандальная ситуация — масштабное строительство быстровозводимых храмов в Москве (программа-200). Участки для такого строительства уже выделили, но многочисленные общественники опасаются, что на самом деле речь будет идти о площадях не для социальной работы, а для коммерческого использования иерархами РПЦ.

Таковы лишь основные элементы «повестки дня», в которой очутилась такая, по определению, невоинственная организация, как Московская патриархия. Если взглянуть шире, то одновременно с этой кампанией идет еще несколько скандальных историй, связанных с противопоставлением институционализирущегося «русского консерватизма» и его идеологических противников. О том, насколько оправданно связывать все эти проявления в единую картину, обозреватель «СП» поговорил с политологом Станиславом Белковским:

 — Множество скандалов вокруг Московской патриархии — это политическая история или совпадение?

 — Конечно, первое. Патриархия хотела ввязаться в политику, и она ввязалась в нее. Это связано с активной политической и социальной позицией предстоятеля РПЦ МП патриарха Кирилла. С самых первых дней своего пребывания на патриаршем престоле он заявил, что церковь должна выйти за пределы «социального гетто» и стать участником всех политических и социальных процессов в России.

Ясно, что подобная активная позиция вызывает и активное противодействие со стороны самых разных социальных корпораций. И сегодня становится очевидно, что влияние РПЦ — а главное, возможности расширения этого влияния в российском обществе — были сильно преувеличены.

«СП»: — Почему же?

 — Так называемая «православная миссия» не только не привела к резкому увеличению паствы РПЦ МП, но и вызвала агрессивное неприятие в целом ряде сред, а также и среди некоторых представителей существующей паствы, церковных субкультур. В частности, среди церковных либералов, для которых неприемлем явный антиинтеллектуалистский пафос этой так называемой миссии, и консерваторов — тех, напротив, не устраивает слишком вольное обращение православных миссионеров нового призыва с канонами.

Церковь, именно в силу своей активизации, оказалась, на мой взгляд, в непростом положении. И в это положение она поставила себя сама.

 — Почему наши иерархи не поступили так, как это делают в случае скандала их западные коллеги, которые выступают лично по телевидению, приносят извинения?

 — Надо сказать, что и западные коллеги далеко не всегда стремятся к полному расследованию такого рода проблем и правонарушений. Недавно и папа Римский Бенедикт XVI подвергался критике в Европе за попытку церкви скрыть ряд случаев педофилии у епископов. Поэтому здесь, я думаю, проблема общая для Римско-католической церкви и Русской православной церкви Московского Патриархата.

Но тут важно понимать, что в самой церкви среди прихожан МП нет идеологического единства на тему — что хорошо, а что плохо. Есть значительная часть паствы, которая к Боголюбовской проблеме относится совсем не так, как Патриархия. И Патриархия не может резко противопоставить себя этой части паствы — это тоже надо иметь в виду.

 — Одновременно с церковными скандалами появился манифест Никиты Михалкова…

 — Михалковский манифест не имеет никакого отношения к церкви. Равно как и сам Михалков. Скорее, Михалков может считаться альтернативой патриарху Кириллу в качестве лидера российского неоконсерватизма. И в этом смысле он скорее представляет для Патриарха угрозу, чем является его союзником.

Кроме того, за выступлением Михалкова стоит администрация президента России, которой нужен именно такой оппонент модернизации — абсолютно управляемый.

Обращаю ваше внимание, что незадолго до опубликования манифеста именно Медведев поздравлял режиссера с юбилеем, а само торжество происходило на канонической медведевской территории — в ГУМе, принадлежащем бизнесмену медведевского круга Куснировичу. Это значит, что, как минимум, Михалков координирует свою деятельность не с кем-нибудь, а с Медведевым и его окружением.

 — Можно ли говорить о некоем консервативном фронте вокруг Путина?

 — Этот фронт создается искусственно. Кремлю важно показать, что есть модернизатор Медведев, а есть ретроград Путин — носитель всего консервативного, отжившего. И в этом смысле, Михалков, Кирилл — своего рода спойлеры, показывающие, что на премьере свет клином не сошелся. Хотя, конечно, Медведев постарается позиционировать Путина как воплощение архаики, ценностей вчерашнего дня… Поэтому Михалков, на мой взгляд, ведет согласованную с Кремлем игру.

«СП»: — Хорошо, а как тогда быть со скандалами о церковных ценностях?

 — Реституция церковных ценностей не имеет отношения к политике. Это вопрос тянется долгое время. Кирилл объявил одной из важнейших своих задач добиться реституции церковного имущества. Следующим этапом, видимо, станет получение государственного гранта на его восстановление и обслуживание.

 — То есть РПЦ наращивает свою материальную базу — возможно, для того, чтобы в будущем занять независимую позицию…

 — Да. Но ясно, что с точки зрения своего влияния в обществе церковь скорее теряет, чем находит в результате подобных мер. Реституция церковного имущества вызывает множество протестов — даже со стороны тех людей, которые контролируют это имущество со стороны интеллигенции, музейных работников, людей искусства. Церковь занимается материальным стяжательством, но не расширяет поле своего социального и политического влияния.

 — Если бы вы были Святейшим, как бы вы гасили скандал с Боголюбовым?

 — Ну, во-первых, я не Святейший и никогда им не буду. А во-вторых, ответ на такой вопрос занял бы целую диссертацию, а вкратце ответить здесь затруднительно…

 — Но, может быть, все же попробовать?

 — Церковь вообще находится в сложном положении. На протяжении последних 300 лет она выдержала два раунда гонений. Первый — со стороны империи, эти гонения начались при Петре I и к 1917 году во многом обескровили российское православие. Второй раунд — большевистские гонения. Церковь только-только начала выползать из-под обломков и руин в 80-х годах, в эпоху Перестройки. Тогда многие люди искали в ней альтернативу дискредитировавшему себя коммунизму.

Но в последние годы этот процесс идет в обратную сторону. Теперь в Церкви не видят идеологической альтернативы, а главное — не видят той святости, которая ощущалась в позднесоветские годы. Очень важен сейчас вопрос не резкой социальной активизации, а вопрос морального внутреннего очищения. Превращения в моральную альтернативу существующему имперскому государству.

Так или иначе, нужна сепарация церкви от государства. А не расширение объятий. Церковь должна увеличить дистанцию с государством, к чему Патриархия, кажется, совершенно не готова.

Если спросить меня как наблюдателя или прихожанина, я предпочел бы, чтобы РПЦ стала альтернативой государству, а не частью государственной машины, к чему она в данный момент предельно — и самоубийственно — близится.