Каддафи свергнут. Что дальше?

Свержение власти полковника Муаммара Каддафи в Ливии сразу же ставит много вопросов, которые при длительном противостоянии с диктаторским режимом так или иначе отходили на задний план. И главный из них — что же будет дальше с Ливией?

Теперь, когда Каддафи уже отстранен, Ливии предстоит пройти долгий и мучительный путь, пока мирная и стабильная жизнь станет для ливийцев нормой, пишет «Военное обозрение».

Реальность такова, что кроме препятствий в виде сторонников и соратников Каддафи, которые непременно будут вставать на пути Ливии, мешая успешному ее переходу к демократической форме правления, существуют еще и препятствия внутри собственных рядов повстанцев. Уже сейчас наблюдаются очень тревожные признаки трений между прозападно настроенными повстанцами и радикально настроенными исламистами, которые идеологически против создания нового правительства на основе демократии западного образца.

Как преодолеть эти разногласия, сегодня сказать трудно. Но если в начале становления новой Ливии на эту проблему закрывать глаза, то это весьма вероятно это может спровоцировать гражданскую войну в стране и привести к ее разделению на части.

Также необходимо учитывать тот фактор, что Каддафи — это не бывший президент Египта Хосни Мубарак. Так, после свержения диктатуры в Египте власть перешла в руки «опекунов» из числа военных, активизировались, уже имеющиеся до этого, оппозиционные политические силы и независимые СМИ, но и там продолжается довольно болезненный, но реальный путь продвижения страны к большей демократии. В Ливии ситуация является совершенно иной. Муаммар Каддафи правил с момента свержения монархии в 1969 году. Эта страна не имеет конституции, а политические партии и профсоюзы там были запрещены в течение 35 лет.

Можно сказать, что в Ливии нет структурированных организаций, которые бы могли установить взаимодействие между правительством и народом, представлять интересы общества и выдвигать свои требования уже не в форме противодействия режиму, а путем конструктивного диалога с властью. Очевидно, что переходный период в постдиктаторские времена должен быть использован для того, чтобы не допустить вакуума власти и как можно быстрее восстановить политическую жизнь государства.

Кроме того, не стоит забывать, что в свое время Ливия была довольно искусственным государственным образованием, объединившее в себе три бывших провинции Османской империи. И поэтому отсутствие зрелой национальной идентичности значительно усложняет дело построения нового Ливийского государства на обломках диктатуры Муаммара Каддафи.

Единственным выходом из кризиса, в который может войти Ливия после победы революции, это договоренность ее нового руководства с лидерами более 100 племен, проживающих на ее территории. Собственно, выработка новой парадигмы государственного строительства — это опора на преемственность и проведения изменений. Племенная принадлежность становится сегодня важной, так как Каддафи сознательно уничтожил во время своего правления гражданское общество в Ливии. Для этого создать новую дееспособную политическую систему реально можно, лишь учитывая племенные интересы и требования их лидеров.

Хотя в этом случае племена, какими бы влиятельными они ни были, не могут заменить собой собственно политический процесс. Ведь трудно иметь реальный демократический процесс, если часть населения будет голосовать, исходя исключительно из своей племенной принадлежности. Подобное отношение к политике вполне способно принести те же негативы трайбализма и регионализма, которые сегодня прослеживаются на примере ряда африканских стран.

Стоит попробовать рассмотреть возможные сценарии дальнейшего пути развития Ливии. Первый из них — абсолютно положительный. Новая Ливия успешно проходит период становления. В стране сформировано несколько мощных политических партий, участвующих в предстоящих парламентских выборах и успешно формируют правительство народного единства, которое на основе созданной лучшими экспертами конституции и уважения к законам продвигает Ливию по пути к демократии для занятия ею достойного места в глобальном мировом сообществе. Ливийцы получат массированную финансовую и технологическую помощь с Запада, постепенно новая и современная Ливия превращается в образец для подражания для всего меняющегося арабского мира.

Сценарий второй  — менее оптимистичный. Демократические и происламистские силы в Ливии, после длительного и трудного периода попыток договориться между собой, не смогли прийти к согласию. Несколько новообразованных демократических партий вступают в острую политическую конкуренцию с радикальными происламистскими политическими группировками и в Ливии устанавливается фактическое двоевластие. Запад начинает разочаровываться в политических и экономических реформах, которые неспособно провести коалиционное правительство. Помощь западного мира начинает уменьшаться, а влияние исламистов в Ливии неуклонно растет.

Начинается и вступает в силу ностальгия части населения по «стабильным» временам правления режима Каддафи, его сторонники выходят на политическую сцену, формируя свою партию, которая, приняв участие в парламентских выборах, получает не менее трети депутатских мест. Начинается медленный, но неуклонный процесс реставрации «каддафизма», используя который сторонники Каддафи всеми силами пытаться заблокировать любые позитивные изменения в Ливии.

Сценарий третий  — еще менее позитивный. Политическое противостояние со временем переходит в откровенно силовые формы. Демократы не могут удерживать контроль над всей страной. Лидеры племенных союзов провоцируют разделение страны, и центральная власть, под давлением оппонентов, в конце концов, будет вынуждена согласиться на федерализацию Ливии по племенным признакам. Ее территория делится на три части, и это разделение примерно будет соответствовать условным границам трех бывших провинций Османской империи. Страна децентрализована, и становится фактически неуправляемой. Узурпировав в свою пользу поступления от добычи нефти, лидеры племен очень скоро превращаются в олигархов, которые будут беспардонно диктовать новой власти свою волю.

Сценарий четвертый  — катастрофический. После долгих и бесплодных попыток договориться с исламистами демократическая власть теряет свои позиции. Уровень жизни рядовых ливийцев ухудшается, и исламисты получают все большую поддержку среди населения. На парламентских выборах, используя подтасовки и запугивания, «побеждает» исламистская партия. Центральная власть в Триполи отказывается признать результаты подтасованных выборов и провозглашает их недействительными. Исламисты начинают силовыми методами отстаивать результаты своей «победы» и Ливия сползает в гражданскую войну. Результатом ее становится разделение Ливии на две части, одна из которых находится под контролем исламистов.

Те, кто сегодня проектирует новую Ливию, непременно должны учитывать большую вероятность развертывания всех этих четырех сценариев возможного развития событий. Ведь как показывает опыт событий последних лет в Ираке и Афганистане, гораздо проще свалить недемократические режимы, чем потом эффективно управлять страной. Внутренний кризис в Ливии вполне способен спровоцировать новую гражданскую войну, которая в итоге может оказаться куда более жестокой и кровавой, чем та, которая предшествовала свержению режима Муаммара Каддафи.

Ясно одно: Ливия входит в критическую фазу своего развития, и переход от разрушения к строительству способен оказаться не менее трудным и драматичным. Поэтому очень важно в любом случае не допустить в самом начале расширения линий разлома по вполне реальной этнической и религиозной напряженности, которые Каддафи диктаторскими методами удавалось до того держать в узде.

Фактически перед ливийским руководством встает очень тяжелый выбор — как не допустить сползания своего государства к хаосу и анархии, при этом продвигаясь одновременно в сторону демократического выбора. Очевидно, что сегодня задачи, стоящие перед ливийцами, являются чрезвычайно сложными. Лишь при условии профессионализма и нравственности новой власти и реальной помощи Запада на всех направлениях Ливия может успешно сдать этот ответственный экзамен истории. Экзамен, от которого будет зависеть не только ее судьба, но и во многом ситуация во всем ближневосточном регионе и Средиземноморье в целом.