На осле или в «Мерседесе»?

Вы находите, что со стороны такого скромного священника, как я, слишком большая дерзость ездить на животном, на котором восседал сам Иисус Христос. Уверяю вас, я приехал на осле по необходимости...

Герой романа Виктора Гюго «Отверженные» епископ Шарль Мириэль получал от местной власти деньги на свое содержание и, вопреки общепринятым правилам, почти всё раздавал бедным, а сам жил очень скромно. Общество не всегда понимало епископа, но он даже порицание воспринимал по-своему:

«Однажды он прибыл в старинную епископскую peзиденцию Сенез верхом на осле. Кошелек его был в ту пору почти совершенно пуст и не позволял ему какого-либо иного способа передвижения. Мэр города, встретивший его у подъезда епископского дворца, смотрел негодующим взглядом, как его преосвященство слезает с осла. Горожане вокруг пересмеивались.

– Господин мэр и вы, господа горожане! – сказал епископ. – Мне понятно ваше негодование. Вы находите, что со стороны такого скромного священника, как я, слишком большая дерзость ездить на животном, на котором восседал сам Иисус Христос. Уверяю вас, я приехал на осле по необходимости, а вовсе не из тщеславия».

Реакция так называемого украинского патриарха Филарета на поведение папы, что Франциск Первый напоказ демонстрирует свою скромность, была, можно сказать, в духе епископа из романа Гюго. Видимо, Филарет ни в коем случае не желает, чтобы его считали равным Христу и апостолам, и потому перемещается на роскошном лимузине. Не отвергая дар знакомых бизнесменов, а с благодарностью принимая искреннюю жертву прихожан.

Профессор Московской духовной академии протодиакон Андрей Кураев:

– Папа по своей должности публичный человек. Поэтому логично, что любое его действие предполагает наличие определенного пиара. Он совершает свои дела для того, чтобы они были замечены. Прежде всего, он хочет дать пример собственным епископам, священникам. Своими поступками он оправдывает свое нравственное право призывать других людей к жертвенности. Из того, что умный человек совершает действия с публичным эхом, вовсе не следует лицемерие этого человека.

Тем более что, так начав свой понтификат, папа ставит очень высокую нравственную планку и для себя. Это ношу будет очень сложно нести, если его действия притворны. Ему придется следовать заявленным принципам весь остаток своего правления.

Что касается распространенного сейчас сопоставления с иерархами Русской православной церкви, то его можно было избежать, если бы год назад мы не стали свидетелями многих выступлений церковных иерархов во главе с отцом Всеволодом Чаплиным с апологией церковной роскоши.

Одно дело, если человек чем-то прекрасным и дорогим пользуется в богослужения. Тогда священник не равен сам себе. Тут тоже не возникает вопросов. И совершенно иначе обстоит дело, когда речь идет о частной жизни епископа. Абсолютно не понятно, зачем здесь нужно защищать шикарные машины или дворцы. И тем более столь неумными аргументами- что, мол, это не его личная собственность, поскольку он никому ее не завещает. Удивляюсь, что этот аргумент еще не используют депутаты. Они могли бы сказать: свою виллу в Швейцарии я никому завещать не буду и поэтому прошу не считать ее моей собственностью. Впрочем, депутаты палаты покупают за «свои» деньги, а наши преосвященные монахи украшают свою личную жизни за счет церковных сборов, причем для подчиненных им священников и приходов эти сборы отнюдь не являются добровольными.

Если я покупаю дорогую машину, я понимаю, что тот металлолом, в который она превратится за ближайшие 15 лет эксплуатации, я никому завещать не смогу. Значит ли это, что этот мой нынешний лимузин перестал быть предметом роскоши, находящимся в моем личном пользовании? Точно также я никому не могу завещать съеденную мною черную икру. И что – мне ее можно килограммами закупать для своего стола и при этом считать себя милосердным аскетом?

Вопрос стал обсуждаемым вследствие неумной и непродуманной попытки навязать некоторую мутацию в сторону ухудшения христианской морали. Прошлой весной в своем блоге я высказался достаточно резко: если вы хотите вкусно есть и ездить на дорогих автомобилях, то это ваше право так вредить своей собственной душе. Но не надо меня убеждать в том, что это нормально и есть пример христианского смирения и жертвенности. Тогда получается, что я ошибся конфессией. У меня-то были другие представления о том, что такое жизнь христианского пастыря.

Сейчас в церкви что-то изменилось. Церковные спикеры стали заметно чаще говорить о служении людям, прежде всего, о служении бедным. Это – замечательное последствие появления нового римского папы.

«Свободная пресса»: – Будут ли верить этим словам?

– Люди будут сопоставлять слова и дела. Иерархи понимают, что теперь на их действия будут смотреть через призму поведения папы. Поэтому, даже независимо от каких-то личных вещей, амбиций и желаний, они попадают в ситуацию noblesse oblige: статус их будет обязывать к демонстрации не элитности, а непритязательности.

Ни Папа, ни Патариарх, ни мы с Вами не можем контролировать помыслы людей. Но можно определить, заново подчеркнуть рамки приличий. Тех приличий, которые надо соблюдать даже через собственное «не хочу» и «чтоб вас всех…!».

Об этом же я говорил в связи с делом «пусек». В том случае было уместно «профессиональное лицемерие». Обиженный христианский пастырь, придя в себя, должен, как Иоанн Павел Второй, на автомате сказать «ни на кого не держу обиду, я прощаю». Может, эти слова будут многолетним профессиональным лицемерным рефлексом. Может, потом он позвонит по телефону шефу тайной полиции и попросит сгноить обидчика в тюрьме. Но очень важно, чтобы люди увидели, как надо себя вести в этой ситуации. Маленького ребенка и того воспитывают, говорят, что чего-то надо в своей жизни стыдиться и не выставлять напоказ. Что если ты делаешь что-то нехорошее, то, по крайней мере, не должен потом сам себе ставить «пятерку» за поведение. У нас почему-то в минувшем году говорили иначе: «Не забудем, не простим». И это при том, что в конце года мы услышали от Патриарха, что все эти нападки на церковь были не более, чем комариным укусом.

Поэтому я думаю, что промыслом Божьим был сделан очень удачный выбор нового понтифика. Значимый и для Русской православной церкви. Хоть мы и принадлежим к другой конфессии, для нас это тоже подарок Божий. Пусть для кого-то и неудобный.

«Свободная пресса»: – Часто можно слышать критику, что церковными наградами награждают богатых и представителей власти. Откровенно говоря, в народе их не очень любят. Изменит ли церковь свое поведение в отношении с ними?

– Изменения будут. Очень важное решение в начале февраля принял Архиерейский собор. Принято новое положение о наградах. Слову «орден» было возвращено его первоначальное значение братства. А то, что на груди, это всего лишь знак ордена, знак принадлежности к нему. Соответственно, если человек вступает в некий орден, то на него налагаются определенные обязательства благотворительного свойства. То есть, он обязан участвовать в благотворительных проектах. Орден предполагает обязательства, а не привилегии, которые прилагались к советским орденам.

2 апреля 2013

Источник: Блог диакона Андрея Кураева/»Свободная пресса»