Спасет ли Дуров украинских пользователей от ФСБ?

Со стороны российских спецслужб поступили официальные запросы, копии которых опубликовал генеральный директор соцсети. В них они требуют выдать регистрационные данные администраторов и модераторов 39 украинских сообществ «ВКонтакте»

Конфликт российской правоохранительной системы и Павла Дурова, о котором основатель «ВКонтакте» рассказал позавчера вечером, в большинстве случаев рассматривается с точки зрения политики (свобода слова и распространения информации) или бизнеса (активы Дурова, корпоративные противоречия), но не с правовой. Между тем обе стороны – и ФСБ, и Дуров – оперируют в рамках своих действий и решений вполне юридическими понятиями.

Со стороны российских спецслужб поступили официальные запросы, копии которых опубликовал генеральный директор соцсети. В них они требуют выдать регистрационные данные администраторов и модераторов 39 украинских сообществ «ВКонтакте».

Сам Дуров свой официальный ответ Федеральной службе почему-то не приводит, но уверенно комментирует его, ссылаясь на закон: «Нашим ответом был и остается категорический отказ – юрисдикция России не распространяется на украинских пользователей «ВКонтакте». Выдача личных данных украинцев российским властям была бы не только нарушением закона, но и предательством всех тех миллионов жителей Украины, которые нам доверились».

На чьей стороне правда в этой юридической коллизии? Действительно ли «юрисдикция России не распространяется на украинских пользователей»? Может ли ФСБ требовать предоставить регистрационные данные модераторов сообществ социальной сети? И какова мировая практика в таких случаях: как соотносятся принципы международных и глобальных социальных сетей с локальными законами?
Аргументы в пользу спецслужб

С формальной точки зрения основатель «ВКонтакте», конечно, не прав. В случае с интернет-сервисами действует уведомительная система через подписание соглашения или правил использования. Подписывая их, пользователь соглашается как с принципами работы социальной сети, так и с определенной ответственностью за его использование.

В правилах соцсети четко указано, что юридический представитель компании – ООО «ВКонтакте», «юридическое лицо, созданное по законодательству Российской Федерации» и зарегистрированное в Санкт-Петербурге. Это же указано и в правилах соцсети на украинском языке. Украинские правила полностью идентичны российским. Там, в частности, отмечается, что «реєстрація Користувача на Сайті означає повне і беззастережне прийняття Користувачем чинних Правил відповідно до ст. 438 Цивільного кодексу Російської Федерації».

Также отмечается, что «норушення цих Правил та чинного законодавства Російської Федерації тягне за собою цивільно-правову, адміністративну та кримінальну відповідальність».

Администраторы украинских групп «ВКонтакте», чьи данные затребованы, эти правила подписывали (соглашались с ними, поставив галку) и, соответственно, могут быть законным объектом интереса со стороны российских спецслужб. Это было бы так даже в том случае, если в стране, гражданами которой они являются, есть законы, в принципе запрещающие интернет-компаниям выдачу любой пользовательской информации. Подписывая согласие с правилами использования иностранного сервиса, потребители соглашаются со всеми рисками, связанными с законодательством государства, где сервис зарегистрирован.

«ВКонтакте», как это иногда делают интернет-компании, могла зарегистрировать отдельное юрлицо в Украине, предложив гражданам страны подписывать специальное локальное пользовательское соглашение. Юристы, впрочем, на такое идут редко, так как местное законодательство, регулирующее интернет и медиа, чаще всего требует стандартизации соглашений и минимизации двойных стандартов. Это касается и украинской правовой системы.

Означает ли это, что, например, Facebook, где российские граждане при регистрации тоже соглашаются с универсальными международными правилами социальной сети, спокойно передаст данные о пользователях из России американским спецслужбам? Безусловно – по решению суда или в отдельных случаях без него (в рамках контртеррористических расследований) .

В той же мере работает и обратный принцип: запросы российских спецслужб не раз удовлетворялись западными компаниями. Официальных данных по Facebook нет, но есть показательная информация от схожей по масштабу глобальной компании: в прошлом году, с июля по декабрь, Google удовлетворил в США 83% запросов на раскрытие личных данных пользователей. В России этот показатель у интернет-компании критически меньше – 3%, – но факт остается фактом: запросы приходят и данные могут быть раскрыты.
Аргументы в пользу Дурова

Законно ли спецслужбы требовали от «ВКонтакте» «регистрационные данные в отношении авторов и администраторов» ряда групп социальной сети, ссылаясь при этом на положения Федерального закона №144 «Об оперативно-розыскной деятельности» и статью 9 ФЗ №149 «Об информации, информационных технологиях и защите информации»?

Очень спорный запрос. ФЗ №149 странно регулирует доступ к персональным данным, указывая, что информация «может быть предоставлена третьим лицам в соответствии с федеральными законами и (или) по решению суда». Формулировка закона и другие акты, связанные с ним, дают держателям персональных данных пространство для маневра.

С одной стороны, социальная сеть может законно выполнить требования ФСБ, что не противоречило бы ее формальным правилам: компания «предпринимает действия по защите прав и интересов лиц и обеспечению соблюдения требований законодательства Российской Федерации только после обращения заинтересованного лица к администрации сайта в установленном порядке».

С другой – у нее были все возможности требовать судебного решения. Не исключено, что такая тактика и выбрана – по крайней мере, она могла бы быть основанием для официального отказа спецслужбам. И если суд увидит в сообществах, которые станут объектом рассмотрения, призывы к экстремизму на российской территории (например, в том же Крыму), «ВКонтакте» этот суд может и проиграть.

Резюмируя: обе стороны в этом конфликте с точки зрения формальной юридической логики находятся в уязвимом положении. Дуров ссылается на несуществующие принципы защиты иностранных пользователей от контроля российской правоохранительной системы. Система, в свою очередь, вынуждена (к счастью) оперировать двусмысленными законами, оставляющим окончательное решение о предоставлении данных за самим сервисом.
Этот анализ, конечно, не может быть полноценным без учета политических факторов, которые обязательно бы учитывались в нормальном суде. Но поскольку факты политического давления доказать мы не можем, а безоговорочно верить Павлу Дурову тоже было бы наивно, приходится довольствоваться исключительно буквой закона.