Руслана призывает остановить «мясорубку» на Донбассе
Читати цю новину російською мовоюТрагедия под Иловайском закончилась многочисленными смертями и сотнями раненых. Какую-то часть украинцев обменяли на "потерявшихся" российских десантников. Кто-то сам выходит из окружения...
Пленных украинских бойцов группами отпускают благодаря работе украинского центра по обмену военнопленными. В субботу 16 украинских пленных были отправлены к родным, благодаря Руслане и этому центру.
О своей поездке в Донецк Руслана рассказала «Украинской правде». Вот несколько фрагментов этого интервью.
- Я приезжаю в Днепр, встречаюсь с Владимиром Рубаном, это генерал-полковник, который возглавляет центр по обмену военнопленными. Он говорит: «Руслана, нам готовы дать 16 наших военнопленных. По разговору с Захарченко я понял, что он считает победу Русланы на Евровидении действительно настоящей победой Украины». Я, понимая, что есть контакт, говорю: «Я сажусь, еду, даже не думая». Он не ожидал, что я соглашусь.
- Куда он предлагал ехать? В Донецк?
- В Донецк, сразу напрямую. Захарченко был готов отдать наших 16 пленных, но чтобы приехали матери, родственники. А Рубан позвонил и говорит: «Со мной приедет Руслана». Музыкантов и маму я запихнула в самолет и сказала: «Все, летите в Киев, мне здесь надо остаться». И даже не сказала никому – не знал ни муж, ни родители, вообще никто. Мы просто сели с Рубаном в машину и поехали в Донецк.
- Но Захарченко давал какие-то гарантии? Мало ли что…
- Ну какие гарантии? Мы просто поехали забирать наших ребят.
- Но ты же певец Майдана, певец «хунты» в их понимании!
- Я почувствовала, что ко мне не относятся, как к «хунте», а как к нормальному человеку. Приехали… Разговор с Захарченко меня просто потряс. Я, конечно, понимаю, что у людей сейчас много возникнет вопросов, но почему я должна врать, если я обязана передать ту информацию, которую я увидела?
Захарченко мне очень четко сказал: «Я не хочу больше этого кровопролития, я не могу смотреть, как убивают лучших моих ребят и лучших ваших ребят, это надо останавливать». Говорили мы втроем – я, Захарченко и Рубан.
Он говорит: «Я не враг Украине, передай это, пожалуйста. Я не хочу стрелять, я не хочу, чтобы в меня стреляли. Я не переступлю границы Донецка, и пусть из меня не делают монстра. Не надо мифов. Мы в свое время боялись Львова. Почему вы сейчас боитесь Донецка? Мы вам не чужие».
Вот это я услышала. Ты представляешь, как мне крышу снесло после этого текста?
- А может быть, он просто врал тебе?
- Хорошо, давайте искать в этом логику. Ищите сами, анализируйте сами. Я вам просто передала то, что мне сказали. Я не преследую никаких конкретных целей, я просто вам передаю информацию.
- А насколько, как тебе показалось, он был искренен в своих словах?
- Абсолютно, потому и передаю. Если бы я почувствовала какую-то фигню или модерацию, я бы, наверное, притормозила. Но поскольку я увидела, что там что-то не то…
Значит, Путину было выгодно приделать им рога и копыта, так же, как и нам. А что, если нас просто сталкивают? Хотя мы знаем, что возле него ходит постоянно ФСБшник…
Он меня посадил в машину, где-то час мы ездили по Донецку, он мне показывал город, жаловался, что надо поднимать инфраструктуру, жаловался, что нет поставок продовольствия, жаловался, что ему нужно то-сё, он пытался выглядеть таким полноценным хозяйственником.
<…>
Захарченко очень пытался дать мне понять, что он такой настоящий патриот своей земли: чужого не надо…Мне это было сказано напрямую. Я тоже, наверное, рискую, что в эту историю влезла, мягко говоря.
Он говорит: «Ты не представляешь. Я же услышал твой мессидж на Майдане. Мы подорвались, мы были готовы вас поддержать. Ты не представляешь, сколько людей здесь, стоя возле телевизора, тебе хлопало, когда ты говорила: «Очистим Украину от Януковича». Здесь, на Донбассе, куча народу мечтала, чтобы мы все от Януковича уже куда-то делись. Потому что он здесь похоронил минимум 3 тысячи людей, только чтобы отобрать бизнес и т.д.».
Все это он мне рассказывал. Если бы это была какая-то выстроенная сказка, я бы тоже это почувствовала. Он как-то так спонтанно все это говорил, у нас все было сплошной импровизацией – и наша встреча, и наш разговор, это все было стихийно. Никто не ожидал, во-первых, что я соглашусь приехать. Ну как можно было какие-то сделать заготовки перед этим? Его ребята, конечно, сначала все смотрели косо, потом привыкли. То есть, никто меня там не собирался убивать, не пристрелил, не повесил, как какую-то красную тряпку с Майдана.
Давайте все сядем и поедем вместе в Донецк. Вы увидите, наверное, то же самое. Я говорю Захарченко: «А ты готов это все повторять на камеру, что ты мне говоришь?». Он говорит: «Да».
Если это технология, то в чем? У меня начал очень жестко ломаться предыдущий стереотип. Меня колбасило очень долго, у меня был шок, полетело в голове все, что было перед этим.
Я не ожидала это все увидеть. Мне было тяжело все это осознать, а еще тяжелее было все это высказывать на пресс-конференции. Но я слово в слово сказала все то, что он попросил.
- То есть, он ездил с вами по Донецку?
- Он меня возил в своей машине. Причем нашу машину обстреляли, его охранника ранил в шею снайпер. Российские медиа сразу же подняли шум, что было покушение на Захарченко, и даже не знали, что в этот момент с ним в машине сидела я вместе с Рубаном.
- А когда вы ездили по Донецку, вы видели какие-нибудь российские войска?
- Нет. За все время я увидела один раз триколор – какую-то несчастную будку, в которой все это было покрашено. Я вообще нигде не видела триколора, по всему Донецку. Я еще удивилась, когда увидела, что где-то еще остались остановки, покрашенные в жовто-блакитний и подумала: «Ничего себе, они еще не закрасили».
Город очень чистый, подчеркнуто чистый, людей немного. Я спросила: «Сколько там людей?». Он говорит: «Не знаю. Наверное, тысяч 600-700 осталось».
- И каковы его планы?
- Он хочет подымать инфраструктуру. Он хочет, чтобы с той стороны прекратился огонь. Он хочет, чтобы его услышали. Он считает себя украинцем и не считает себя врагом Украины.
Он говорит: «Скажи им, пожалуйста, пусть они меня услышат». Причем он очень рассчитывал, что у меня получится это донести. Я видела по нему, что он очень рассчитывает на то, что я это не побоюсь сказать.
- Чего же он тогда хочет?
- Вот то, что я передала. Мне ничего больше он не передал, только это, я это и передаю. Пускай уже наши тогда соображают, что это означает. Пускай и Порошенко думает, и наши все ребята, пускай садятся и соображают, что с этим делать.
<…>
- Что было по дороге? Все было спокойно?
- Мы ехали через блокпосты. Когда мы выезжали, в Донецк была очередь из машин километров на 10. Мы подозревали, что это либо возвращаются за вещами, либо едут за пленными, за ранеными, либо трупы забирать.
- Очередь гражданских машин?
- Да, это все гражданские, легковые – дети, мамы, все в кучу. Конечно, ехали и грузовые, наверное, с продовольствием, какие-то фуры, потому что железной дороги же нет.
- То есть, в твоем сознании что-то изменилось?
- Очень сильно. Кстати, я прекрасно понимаю, что они недавно провели еще и парад наших военнопленных. Мы ничего со счетов не снимаем. Но то, что произошло – я не знаю, как это объяснить. Я просто констатирую факт: это я услышала. Давайте теперь все вместе думать, что это означает. Есть возможность остановить мясорубку – значит, ее надо останавливать. Молотить людей – это не выход.
Коментарі до цієї новини: