США. Пытки во имя демократии

Читати цю новину російською мовою
США. Пытки во имя демократии
К 100-дневному рубежу своего президентства Барак Обама сделал себе сомнительный подарок. Одним росчерком пера он закрыл все секретные тюрьмы ЦРУ за рубежом и запретил применение «альтернативных методов допроса»

К 100-дневному рубежу своего президентства Барак Обама сделал себе сомнительный подарок. Одним росчерком пера он закрыл все секретные тюрьмы ЦРУ за рубежом и запретил применение «альтернативных методов допроса» – так изворотливые юристы Джорджа Буша назвали пытки. Одновременно Обама пообещал, что «исполнителей» (тех, кто применял пытки) не будут преследовать. Похоже, президент в стремлении «всех помирить» не учел возможных последствий своего решения.

Привет от Никсона

Как президенту Обаме разобраться с неправомочными решениями своего предшественника? Его советник Дэвид Аксельрод уверяет: «Барак Обама ломал над этим голову целых четыре недели». А ведь, казалось бы, что тут думать? Агенты ЦРУ и их крючкотворы по заданию правительства Буша пытали тех, кто попадал к ним в руки в ходе войны с терроризмом. И в данном случае неважно, пытали ли настоящих террористов или случайно «попавших под раздачу» невинных людей – пытки запрещены как законодательством США, так и международными законами.

Смахивающих на бабуинов диктаторов банановых республик цивилизованные страны за применение пыток тащат в Гаагу – под международный трибунал. Смахивающего на орангутанга бывшего хозяина Белого дома с почетом проводили в отставку, на родное техасское ранчо. С его подчиненными, по идее, разговор должен быть коротким: обвинить, осудить, упрятать за решетку – следующий. О чем тут думать целых четыре недели?

Бедные-бедные негосударственные умы. Им невдомек, сколь тяжко принять в сложившейся ситуации решение, одновременно демонстрирующее решимость, но и не дающее провалиться в тартарары всей системе. Ответ, который вынужден дать президент мощнейшей демократии на Земле, может «разорвать в клочья» не только его самого, но и саму эту демократию. Его мужественное и одновременно половинчатое решение: опубликовать сведения о пытках заключенных, назвать «интенсивные методы допроса» их настоящим именем и одновременно запретить или, по крайней мере, перенести судебное преследование виновных.

Это решение подвергло власть в США такому испытанию, какого ей не приходилось выдерживать со времен Вьетнама. А то и посерьезнее. Преступления вьетнамской войны сошли Никсону с рук. После того, как он ушел в отставку, покрытый позором Уотергейтского скандала, его наследник в Белом доме – Джеральд Форд – избавил его от какого-либо преследования. Эпопея завершилась чередой весьма мягких судебных процессов над теми, кто жег напалмом села и устраивал массовые расстрелы ради торжества демократии.

То, с чем пришлось столкнуться Обаме, на порядок опаснее. Речь идет обо всем правительстве Буша – о министре юстиции, о советнице по вопросам безопасности и позднее – госсекретаре, о министре обороны, о «шишках» из Белого дома и, конечно же, о самом президенте. Все они оказались в данном случае в одной «банде», не говоря уже о широком «втором фронте», выглядывающем из-за спин начальства.

Это и правительственные юристы, признающие в экспертных заключениях законность применения «альтернативных методов допроса». Это и пресс-секретари, нагло отрицающие очевидные доказательства. Не забудем также армию пыточных дел мастеров, чьи профессиональные навыки потребовались руководству образцовой демократии.

Скованные одной цепью

Государственными служащими перечень не завершается. Насколько сильно задела история с пытками всю Америку, показывают обвинения, выдвинутые жертвами против соучастников из мира бизнеса. Тому же авиастроительному гиганту «Боинг» приходится отбиваться от исков о возмещении ущерба. Предположительно, дочерняя фирма этого концерна устраивала по всему миру полеты «авиакомпании Air CIA» – от одной секретной тюрьмы к другой. Из Афганистана – в Польшу, из Румынии – в Египет и Пакистан.

Вся эта ужасная практика никогда не была по-настоящему скрыта от глаз общественности. Те, кто ввел ее в обиход, позволяли себе даже открыто издеваться над всеобщим возмущением. Так, глава Пентагона Дональд Рамсфельд, отвечая на обвинение в том, что заключенных на Гуантанамо заставляют часами стоять, заявил, что это, мол, полезно для здоровья: он сам стоит от восьми до десяти часов в сутки – и ничего, даже министром обороны стал.

Применение пыток – это не заговор сумасшедших одиночек и даже не преступление сумасшедшего правительства. Множество американцев, кто открыто, а кто и нехотя, соглашались с подобной практикой. В самом деле – кого пытают? Не китайских диссидентов, не отважных борцов за свободу и демократию – нет. Пытают проклятых террористов. Ну и поделом. В конце концов, об этом говорил сам Джордж Буш: «Единственное, что я знаю наверняка – они плохие люди». Очевидно, Добру позволительно зверски пытать Зло.

Добро по Бушу должно быть не только с кулаками, но и с «испанским сапогом». И все с этим молча согласились. Все – не только американцы, но и союзники в Европе. Когда немецкий адвокат Вольфганг Калек по поручению группы родственников жертв пыток (как выяснилось – вовсе не террористов, а случайно захваченных людей) подал иск против Дональда Рамсфельда, немецкая юстиция отказалась принять дело к рассмотрению, обосновав свое решение тем, что «это внутреннее дело США».

Когда подобные обвинения выдвигают против какого-нибудь суданского президента, можно биться об заклад, что суд состоится «при любой погоде». Когда Слободана Милошевича обвиняют в массовых убийствах – его достают из-под земли и арестовывают. Когда же в преступлениях подобного характера обвиняется американский министр обороны, то для Европы это – внутреннее дело США.

Весь мир стыдливо отворачивался, пока Америка совершала преступления, не допускать которых все клялись десятки лет назад. Подписанты конвенции ООН 1984 года обязуются преследовать по закону за любые издевательства над заключенными, причем следить за тем, чтобы наказанию подверглись не только те, кто приказал применить пытки, но и те, кто исполнял этот приказ.

В Женевских конвенциях указывается, что жестокое и унизительное обращение с заключенными запрещается. А ведь на сегодняшний день даже американских юристов удалось убедить, что взятые в плен боевики «Аль-Каиды» подлежат действию этих конвенций. Согласно этим документам, виновных в пытках заключенных надо отдавать под суд или отправлять их в страны, которые примут на себя обязанность провести процесс.

«Бушисты» отлично понимали, что делают, когда от имени США отозвали подпись под Уставом международного трибунала. Если бы Америка продолжала подчиняться юрисдикции Гааги, тамошний обвинитель Луис Морено-Окампо давно бы уже выписал ордер на арест Джорджа Буша и его подчиненных. В принципе, в законодательстве любой европейской страны пытки считаются тяжким преступлением, подлежащим суду даже в том случае, если их применяли на территории другого государства.

Руководствуясь именно этим принципом, испанский судья Бальтасар Гарсон начал расследование против шестерых «кукловодов» американского пыточного скандала. Если Обама и пообещал «заплечных дел мастерам» свободу от преследований – он не может сделать это от имени других стран.

Впередсмотрящие

«Мы должны смотреть вперед!», – призвал новый президент Америки. Обычные слова человека, не знающего, как разобраться с тем, что осталось позади. Что произойдет, если он доведет дело до конца и отдаст причастных к пыткам людей под суд? Обвинение против тех, кто отдавал приказы и против тех, кто их исполнял, против тех, кто оправдывал, и тех, кто просто молча отворачивался – все это стало бы обвинением против целой системы. Той системы, которая утверждает, что избранные руководители страны действуют, исходя исключительно из интересов этой страны и имеют, таким образом, право поступать так, как считают нужным.

Пытать, если это нужно Америке. Совершать преступления, если нужно демократии. В эту систему не вписывается представление о том, что на свете есть международное законодательство и вообще точка зрения, отличная от американской. «Мы никогда не пользовались такими же моральными и юридическими рамками, как остальной мир. Если бы нам пришлось сказать отцам-основателям, что мы должны что-то сделать так же, как это делается в Европе – они бы ужаснулись». Это – слова судьи Верховного суда США Антонина Скалиа, обладающего, кроме всего прочего, юридической властью над тюрьмой на базе в Гуантанамо.

Скалиа – известный консерватор. Он консервативен настолько, насколько консервативно само американское мышление, все еще ориентирующееся на Конституцию. В своей первоначальной форме основной закон США вообще не оговаривал права человека, зато отличался терпимостью к рабству.

По сей день в этой Конституции наряду с всеобъемлющими статьями о свободах (к примеру, о свободе печати), подчинение государственных органов собственному законодательству прописано весьма слабо. Юридическое понятие «человеческого достоинства», которое в той же Германии, например, делает невозможной даже угрозу применения пытки, в Америке попросту неизвестно. Соответственно, вопрос о том, предстанет ли применяющий пытки агент ЦРУ, полицейский или тюремщик перед судом, полностью находится в руках прокуроров. Те, по закону, подчиняются президенту, а президент имеет право помиловать любого.

Тот, кто обладает столь неограниченной властью, оказывается не в состоянии дистанцироваться от системы, к которой сам же принадлежит. Это благословение и проклятие любого демократического государства: избранные власть предержащие меняются, а государство остается незыблемым. Если против диктатора можно восстать и силой отобрать власть у преступника, то в демократическом государстве существует преемственность власти, и каждый последующий президент просто обязан уважительно относиться к предыдущему – ради себя самого. Ради того, чтобы к нему тоже отнеслись уважительно, когда он сам уйдет в отставку. Вот почему демократ Барак Обама обещает подчиненным своего предшественника, республиканца Джорджа Буша, свободу от судебного преследования. Иначе он нарушит  функционирование государственного аппарата.

Не стоит забывать, что сама по себе демократия – это и впрямь здорово, как бы ни ругали ее приверженцы «твердой руки», с одной стороны, и анархисты – с другой. Проблема лишь в том, что система эта хрупка и следует прилагать немалые усилия, чтобы она сохранилась и не извратила сама себя.

Однако постулат о том, что сегодня незаконно то, что вчерашние начальники объявляли правомочным, применим далеко не всегда. Тяжкое преступление остается преступлением, даже если предыдущие правители объявляли его правомочным поступком. Этот фундаментальный постулат современного международного законодательства провозгласил миру именно американец Роберт Джексон – обвинитель на Нюрнбергском процессе. Он объявил эту истину немцам на дымящихся развалинах Третьего Рейха. Речь, которую он тогда произнес, заставляла плакать слушателей: «Преступления, которые мы намерены сегодня осудить и наказать, были столь изощренными, столь отвратительными и обладали столь разрушительной мощью, что человеческая цивилизация не может потерпеть, чтобы они остались безнаказанными – иначе она не переживет их повторения».

Конечно, Джексону было куда как легче, чем Обаме. В конце концов, речь шла не о демократической смене режима. Наоборот, американский юрист провозглашал установление нового порядка – тех самых свободы и демократии, за которые пролилась кровь миллионов людей. И, кроме всего прочего, речь шла не об Америке, а о далекой, поверженной в титанической битве Германии. К тому же преступления, совершавшиеся нацистским режимом, ни в какое сравнение не идут с тем, как набедокурил Джордж Буш. Тем не менее, сравнение с Нюрнбергом в нынешней Америке Барака Обамы – уже не табу.

Сенатор-демократ от штата Коннектикут Кристофер Додд заявил: «60 лет подряд одно-единственное слово «Нюрнберг» означало моральный авторитет США, стремление этой страны к справедливости. Сегодня о том, как несправедливость в США может победить, говорит тоже одно-единственное слово – «Гуантанамо». Кристофер Додд – сын одного из ближайших сотрудников Роберта Джексона. Его отец находился в Нюрнберге рядом со знаменитым юристом. Поэтому он не забывает и еще об одной фразе, которую сказал Джексон в то время: «По законам, которые мы применяем сегодня, чтобы судить обвиняемых, завтра история будет судить нас самих». Джексон тоже умел смотреть вперед.

Источник: Росбалт

  • 105
  • 11.05.2009 05:35

Коментарі до цієї новини:

Останні новини

Головне

Погода