Расчлененная Сербия или страна Америкосово

Русские и сербы – братья навек! Этот лозунг в Сербии знают больше ста лет, ведь еще в XIX веке русские добровольцы помогали братскому народу в извечной войне против владычества Османской империи.

Русские и сербы – братья навек! Этот лозунг в Сербии знают больше ста лет, ведь еще в XIX веке русские добровольцы помогали братскому народу в извечной войне против владычества Османской империи. Более чем вековая дружба связала наши народы крепче иных европейских. Вот и сегодня сербы верят, что только Россия может помочь крохотному государству выстоять против совокупного давления НАТО и других международных организаций. Русские для сербов, действительно, братья, хотя в обоих народах находятся вероотступники и предатели братских уз. Проехав всю страну с севера на юг, довелось убедиться воочию и в том, и в другом.

«Две столицы» по-сербски

Крупнейший город северной Сербии, а правильнее говоря, Воеводины, Нови Сад (кстати, побратим Нижнего Новгорода) является наследием австро-венгерской части сербской истории, сосредоточив в себе культурную составляющую сербского общества. Несмотря на свою провинциальность, это действительно культурная столица – ситуация аналогична Москве и Санкт-Петербургу у нас. Музеи, архитектура, даже население здесь как-то более «европейское». Воеводина, находясь у границ Евросоюза, и будучи осколком некогда великой Австро-Венгрии, населена представителями десятка европейских народов, которые вполне мирно сосуществуют, хотя настороженное отношение, а то и неприязнь к венграм прослеживается у сербов четко.

Если говорить о неевропейцах, то конечно, в первую очередь бичом Сербии являются цыгане, которые, по сути, являются аналогом российских бомжей. Живя в трущобах, они ездят по городу на гужевом транспорте и зарабатывают на хлеб попрошайничеством, сбором металлолома, макулатуры и прочего неликвида. В отличие от России, здесь цыгане не ассоциируются с наркотиками, так как этот бизнес, осуществляемый благодаря каналу из Косово и Албании, целиком и полностью в руках тех сербов, которым золотой телец затмил крест и духовные ценности.

Конечно же, подавляющее большинство сербов – верующие люди, для которых православие неотделимо от их жизни. Практически в каждом доме висят иконы, из которых центральное место занимает святой – покровитель семьи.

Рядом с Нови Садом располагается Фрушка Гора – как и Косово, духовный центр сербского народа. Правда, из бывших когда-то в округе ста пятидесяти монастырей сегодня осталось только шестнадцать. По словам монаха одного из старейших монастырей (XIV век) Велика Ремета, это заслуга последовательной антихристианской политики, проводимой сначала турками, а потом коммунистами.

«Русские и сербы – два мученических народа. Когда в Европе хотят свалить на кого-нибудь вину, валят на наши народы. Русских демонизировали, точно так же поступили и с сербами, мол, коммунистическое наследство вылилось в организацию сербами геноцида мусульман. А то, что мой народ полтысячи лет изнывал под турками и терпел надругательства над верой, этого никто не помнит», — говорит монах.

На горе находится бывшая столица сербского Патриарха – Сремски Карловцы. Этот город тесно связан с русской историей – именно здесь поселились эмигранты, бежавшие от советского режима в 1919-1921 годах. Сюда переехало и Высшее временное русское церковное управление, созданное в 1920 году на территории Константинопольской Патриархии, которое возглавил митрополит Киевский и Галицкий Антоний (Храповицкий), ставший первосвященником РПЦЗ. Антоний был одной из главных мишеней для красных, так как обещал белогвардейцам отмолить все убийства ими большевиков. В городе находится и бюст барона Петра Николаевича Врангеля, который, вместе с семьей и штабом перебрался сюда из Константинополя.

Вообще русское влияние в Воеводине ощущается вполне наглядно – в Нови Саде в одном из центральных районов подряд идут улицы: Гоголя, Пушкина, Чехова,Толстого. Русское население здесь увеличилось, стоило Газпрому прийти на сербский рынок и выкупить огромное здание в центре города. Сейчас рядом возводятся дома для русских, которые будут там работать. Русский язык здесь довольно популярен и, если говорить не спеша, вас поймут, точно так же и вы примерно поймете серба, если он не будет тараторить.

Простите, мы не знали, что он невидимый

Час с небольшим пути на автобусе, и вы в Белграде. Опять возникает ассоциация с Москвой – здесь темп жизни гораздо быстрее. Ощущение такое, что люди торопятся прожить день, в сравнении с провинцией. Город, будучи всю жизнь на границе двух империй, Османской и Австро-Венгерской, впитал в себя черты обеих сторон. Здесь, над слиянием Дуная и Савы стоит древняя крепость Калемегдан, немой свидетель трагической истории сербского народа.

Еще одна параллель с Москвой – футбольная. В Белграде также несколько клубов, смертельно враждующих между собой. Лютая вражда прекращается только тогда, когда речь заходит о судьбе народа или страны – практически все сербские фанаты, как и русские – националисты. Это естественно, потому что НАТО не оставило сербской воинствующей молодежи иного варианта. Интересно, что практически любой молодой серб имеет или армейский опыт, или навыки обращения с оружием. Видно, что новое поколение маленького, но гордого народа готово обороняться до последнего. Ярость сербских фанатов в Европе давно стала притчей во языцех, точно так же, как поляков, или русских. Может быть, поэтому американское посольство приняло решение закрыть все окна щитами. Вообще вид этого здания больше напоминает оборонительное сооружение, что неудивительно – неподалеку стоят здания, разбомбленные «носителями демократии», специально не восстановленные после событий 1999 года. В их числе и здание сербского МВД.

Первое впечатление от сербской полиции – добротность. Опрятные и вооруженные современными технологиями сербские полицейские ездят на новеньких «Фиатах», «Пежо» и, как ни странно, американских «Ленд Роверах». Первая мысль – трофейные, но конечно, это не так, хотя трофейная американская техника имеется в военном музее, расположенном на территории Калемегдана. Отдельная экспозиция в нем посвящена натовской агрессии десятилетней давности: подробно представлены цифры обеих сторон, вооружение и некоторые документы. Кстати, любой желающий может увидеть, что же такое кассетная бомба и как она устроена. Да-да, именно то оружие, которое, несмотря на запрет международным правом, натовцы применяли против сербов. Рядом, в закрытом прозрачном кубе – радиоактивные снаряды, которые также применялись при «установлении мира» на Балканах. Но самый лучший экспонат – останки самолета-невидимки F-117 «Stealth», который сербы умудрились сбить. В любой сувенирной лавке обязательно есть футболка с его изображением и надписью « Простите, мы не знали, что он невидимый».

Практически любой сувенир украшает сербский герб – орел со щитом, на который нанесен крест и четыре буквы С, что означает сербский национальный девиз — «Само слога Србие спашава» (Только единство спасет Сербию). По преданию эти слова произнес сам святой Сава, призывая народ к объединению. В течение всей сербской истории этот девиз собирал людей в тяжкие годины против внешней агрессии. Вот и сегодня он снова остро актуален. Только сербское правительство ведет себя, как минимум, странно. В своем стремлении угодить «мировой демократии» оно соглашается участвовать в натовских учениях в Грузии и пытается искоренить сербскость своего народа – недавно был принят закон, согласно которому в частности запрещается ношение лозунга «Сербия для сербов» и изображений Радована Караджича и генерала Ратко Младича. Народ же в основной своей массе понимает, что по отношению к нему совершается предательство и надеется на Россию. Кстати, многие в Сербии уверены, что опальный генерал находится именно в Москве.

Жизнь в сербской столице кипит круглые сутки. Впрочем, то же можно сказать и о Нови Саде – в будние дни люди здесь гуляют по ночам, словно бы никому и не нужно на следующий день вставать на работу. А работают многие здесь с раннего утра до послеобеденного времени, а некоторые умудряются во вторую половину дня успеть и на вторую работу – как-никак хорошей зарплатой здесь считается сумма в 300-400 евро.

Своеобразными энергетическими центрами Белграда являются монументальные соборы святого Савы и святого Марка. Позади последнего находится русская церковь Святой Троицы, упокоившая в своих стенах Петра Николаевича Врангеля.

Шиптары идут дальше

Чтобы добраться до третьего по величине города Сербии, Ниша из Белграда, требуется трехчасовое путешествие по центральной, равнинной части Сербии. Большую часть пути занимает платная автострада, что-то около десяти евро для легкового автомобиля. За час до прибытия на горизонте появляются взгорья – высоты до полутысячи метров. «Это еще так, холмы» — улыбается Марк. Марк говорит по-русски. Он услышал русскую речь и подсел пообщаться. Ему двадцать шесть, он художник и мечтает приехать работать в Россию. «Если нас совсем здесь задушат, мы поедем к вам. Примете нас? Нас же только семь миллионов?», — грустно шутит молодой серб. По его словам, на южную часть Сербии уже зарятся шиптары (так здесь именуют албанцев), которые медленно ее начинают заселять. Эту информацию подтверждают и данные белградского Центра статистической информации и аналитики.

Горы становятся выше, и автобус прибывает в город Ниш. Здесь чувствуется многолетняя турецкая оккупация – город заметно грязнее, шумнее и дешевле столиц. «Азиатчина» — говорят про Ниш на севере, и в чем-то это очень меткое определение. Примечателен город остатками стен римской крепости, которой полторы тысячи лет. Да еще, пожалуй, стеной дома, с вмурованными в нее полутора сотнями черепов сербских солдат. Когда-то турецкий султан повелел так поступить с пленниками и до сих пор это жуткое свидетельство страданий сербского народа внушает ужас.

Зато именно в Нише самый вкусный, свежий и дешевый фаст-фуд. Но это мы так это называем, а на самом деле кусок свинины в палец толщиной и величиной с ладонь (вешалица), или еще большая говяжья котлета (плескавица) с луком, салатом, огурцами и соусом, являются каждодневной едой для многих сербов. Последние вполне этим довольны.

Америкосово

Дорога вьется горным серпантином на высотах от 500 до 1500 метров. Автобус идет раз в день и плетется 6 часов – это единственный общественный транспорт, соединяющий Косовску Митровицу с Сербией. Где-то под облаками внезапно начинается снег, и это на стыке мая и июня! Все в шоке от такой природной аномалии, но стоило нам спуститься с вершины – снег заканчивается. Вот и граница: сербы просто показывают паспорта, гражданам других государств необходимо заполнить миграционную карту, дающую право находиться в Косово до 90 дней, причем с возможностью ее продления.

Вообще правильно говорить Косово и Метохия, ибо Косово в традиционном понимании географически делится именно на эти две части, примерно на северную и южную соответственно.

Пока автобус едет по сербской территории – везде развеваются сербские флаги, висят плакаты и листовки патриотически-освободительного содержания. Ближе к Митровице начинаются албанские поселения. И та и другая сторона вооружена до зубов – каждый подросток имеет оружие, что неудивительно – автомат Калашникова здесь можно купить всего за 200 евро, а гранаты вообще за копейки. Первые ассоциации – Палестина или Чечня. Причем и с той и с другой здесь очень много общего – точно так же людей согнали с их земли, убивали, вырезали целыми населенными пунктами.

Местные сербы говорят, что уже давно ничего не боятся, со своей земли они не уйдут, и готовы ее отстаивать, несмотря ни на что. В их глазах холодная решимость и спокойствие. Это их последний рубеж, терять больше нечего.

Именно поэтому, начиная с района Митровицы, постоянно встречаются патрули миротворческого контингента «Косовских Сил» — KFOR. Причем отношение миротворцев к населению разительно отличается в зависимости от представляемой ими страны. Так, контингент стран, признавших независимость Косово, вроде Франции или Германии, явно импонирует шиптарской стороне. Греки же, итальянцы или словаки, независимость края не признающие, симпатизируют сербам, и те отвечают им взаимностью.

Вообще же KFOR (Kosovo Forces), международные силы под руководством НАТО, разделили непризнанную республику на 5 оперативных зон – Север, Юг, Запад, Восток и Центр под командованием Франции, Германии, Италии, США и Великобритании. Сейчас в Косово порядка 16 тыс. миротворцев из 34 стран, ранее их численность доходила до 50 тыс.

Косовска Митровица встречает обилием полиции и миротворческих патрулей – недавно опять были столкновения – в сербский район пытались вернуться несколько албанских семей. Ситуация похожа на некий фантастический фильм – мост через реку Ибор разделяет сербскую треть города и албанские две. На шиптарскую сторону сербы не ходят – туда можно всем, кроме них. У албанского конца моста на крышах дежурят НАТОвские снайперы. Плакат перед мостом предупреждает – любые провокационные действия вызывают огонь. Так, недавно был застрелен какой-то фотограф, направивший свой объектив не туда куда надо. Этот случай, разумеется, предпочли замять. Показателен и жуткий пример, случившийся с болгарским миротворцем, который вышел в обычной одежде в шиптарской зоне. Его речь приняли за сербскую и застрелили быстрее, чем он успел перейти на английский язык. Но скандал не успел получить широкой огласки – семье погибшего заткнули рты крупной суммой.

Было желание ехать дальше – через албанские территории, к сербским анклавам, которые живут только благодаря гуманитарной помощи, доставляемой периодически из Сербии, но митровицкие жители предупредили, что русские для шиптаров не лучше сербов, и ехать самостоятельно через албанскую зону как минимум небезопасно. Да и пример болгарского солдата давал о себе знать.

Осмотрев позиции НАТО, мы решили посетить близлежащие монастыри. На полуторатысячной высоте стоят древние монастыри Соколица и Баньска. Последний особо примечателен – это один из символов возрождения православия на косовской земле. Около пятисот лет турки использовали его храм как мечеть, но с падением османского владычества началось восстановление монастыря. Сейчас его и другие косовские святыни албанцы пытаются зарегистрировать «археологическими памятниками», чтобы лишить монастыри возможности функционировать.

К слову, для того, чтобы сербам посетить свои святыни на теперь уже албанской территории, им необходимо организовывать паломническую поездку, которую от Митровицы будет сопровождать конвой миротворцев. Да и святыни многие либо уже поруганы (на иконах выцарапаны глаза и написаны матерные слова), либо со дня на день могут быть этому подвергнуты.

По словам монаха Баньского монастыря, в этих местами происходят удивительные, знаковые события. Так, одну деревню вырезали почти полностью шиптары, церковь разрушили и заняли все дома. Через какое-то время вся деревня ослепла, словно бы от поветрия. «Бог постепенно наказывает шиптаров, — говорят монахи, — люди живут на лезвии ножа, готовые в любой день принять мученическую смерть за свою землю и веру. Наши дети забыли, как улыбаться, а смеяться и вовсе не умеют».

В речах монахов чувствуется боль, им трудно говорить о таких вещах. Обстановка напряженная, в косовском воздухе чувствуется, витает опасность, любая искра может вызвать пламя новой воны…

P.S. В одном из немногих митровицких кафе русской речью к себе привлекает внимание мужчина средних лет, с пропитым лицом. Он манерно курит, развалившись в кресле с видом хозяина положения. Напротив него сидит его собеседник-серб, говорящий с ним по-русски и явно смотрящий важному русскому «в рот». Разговор ведется о том, что пока албанцы не знают истинной рыночной цены земли и недвижимости, и что пока в Косово, да и в Албанию цивилизация не дошла, надо скупать прибрежные земли и недвижимость, чтоб потом пляжи и строения приносили прибыль.

Россиянин «жалуется», что денег не хватает чтоб купить все то, что он хочет. Серб ошарашенно взирает на человека, который ворочает такими суммами и имеет такие возможности. Еще бы, при зарплате в 200-300 евро он и мечтать не может о таких вещах. Россиянин смотрит же на него, как на непонятно что, и явно упивается своей доминирующей позицией.

Возникает мысль, кем же надо быть, чтоб среди людских страданий, крови и горя думать лишь об использовании этой ситуации для своего обогащения и наживы.

Услышав от дотоле принимаемого за серба молчащего человека фразу «Простите, вы здесь живете?» россиянин изменился в лице. Мгновенно напрягшись, он спросил, с какой целью у него интересуются. Отказавшись представиться, он лишь сухо пояснил, что является сотрудником миссии ООН, и работает по контракту с ней здесь уже 9 лет. Узнав же, что он общается с журналистом, который хотел ехать дальше в анклавы, человек мило улыбнулся и сказал, что сербы сами придумали эти страхи, и никаких убийств нет и можно спокойно ехать. На вопросы же о прецедентах с фотографом или болгарским солдатом он ответил, что первый раз об этом слышит, и что за 9 лет здесь пропал только один журналист с Первого канала, а так все абсолютно спокойно. Словно бы и не знал ооновский контрактник об убийствах, похищениях и иных преступлениях своих албанских друзей. Конечно, на них же завязана его выгода.

А при немногословном разговоре о ситуации в Косово, об интересах России он сказал не «наши», а «их» интересы…