Иран: выборы президента раскололи страну
Читати цю новину російською мовоюПротестуя против результатов выборов, тысячи иранцев вышли на улицы Тегерана. Почему молодежь поддерживает оппозицию, почему среди протестующих много девушек, как складывается судьба женщины в современном Иране?
Совет стражей конституции, авторитетный орган власти в Иране, не оставил оппозиции надежды на счастливый для нее исход политического противостояния в стране. Стражи объявили, что нарушения на президентских выборах действительно были, как это и утверждали противники режима, однако всего на 50 участках. А пересчет голосов не выявил значимого расхождения с результатами, обнародованными ранее.
Данные независимых исследователей практически не оставляют сомнений в том, что правда на стороне сторонников оппозиции – тысяч иранцев, вышедших на улицы Тегерана. Почему молодежь поддерживает оппозицию, почему среди протестующих много девушек, как складывается судьба женщины в современном Иране, рассказывает научный сотрудник Института Востоковедения РАН Лана Раванди-Фадаи. Лана – этническая персиянка, но родилась и выросла в советском Баку. Она гражданка России, но часто бывает в Тегеране. И не скрывает, что ее симпатии на стороне Мир-Хуссейна Мусави.
«СП»: – В интервью журналу «Эксперт» вы сказали, что еще за месяц до выборов у вас была уверенность в том, что выиграет Ахмадинежад, но чем ближе ко дню голосования, тем эта уверенность становилась меньше. Почему?
– Я видела реакцию людей, видела, как выступал перед народом Ахмадинежад. Там показывали теледебаты, и на них Ахмадинежад начал вести себя не совсем правильно. Допустим, ему задают серьезный вопрос, а он поднимает какие-то папки, и начинает говорить, что «ваша жена купила диплом» или «у этого человека столько-то квадратных метров дом». Он вел себя не очень прилично, стал называть имена конкретных людей, обвинять их в коррупции. Поэтому на пятничных молитвах многие аятоллы осудили его поведение. Они говорили, что Ахмадинежад принижает роль духовенства и отдаляет его от власти. Я видела, как нарастала волна людей, которые выходили на демонстрации.
Впрочем, за Ахмадинежада тоже было отдано очень много голосов, и его сторонники тоже выходили на улицы.
«СП»: – Вы были в Тегеране в этот момент?
– Нет, но там очень много моих друзей и знакомых. В Иране родственники живут — я постоянно звонила и узнавала от них новости.
«СП»: – Правда, что много молодежи вышло на улицы, много девушек?
– Понимаете, молодежь крупных городов хочет изменений в обществе. Внешняя политика Ахмадинежада делает все, чтобы в мире Иран ненавидели. Молодые люди чувствуют, что их паспорта в иностранных посольствах не имеют значения. А они хотят увидеть мир, общаться с другими студентами, другой молодежью. Они хотят послаблений в исламских законах, в хибжабе. Я не могу сказать, что этого хочет весь Иран. Есть сельская местность, где рады, что на них надели хиджаб, но… Поэтому молодежь и выходила на улицы.
«СП»: – Кстати о молодежи. Девушки в Тегеране живут примерно так же, как их сверстницы на Западе?
– Как можно сказать, что они живут, как западные сверстницы?! Нет дискотек. Понимаете, это исламская страна, очень много запретов. Самый главный – ношений хиджаба. Даже если в Тегеран приедет жена президента России, она должна будет покрыть голову. Но при Хатами – я это знаю, поскольку часто езжу в Иран – в страну приезжало много иностранных студентов. Они могли разъезжать по городу, были предоставлены сами себе. После 2005 года, при Ахмадинежаде, если приезжают иностранные студенты, им все запрещено: в город можно выйти только в сопровождении гида, который потом пишет подробную записку: где студент побывал и что делал. Но понимаете, почему молодежь вышла? Она считает, что ее обманули на выборах. Все они ходили голосовать, все знают, что в Тегеране большинство должен был получить Мусави. Они общаются между собой, они видели количество людей, которые голосовали за Мусави. А потом власти объявляют, что в Тегеране и в Западном Азербайджане, где проживают азербайджанцы (а Мусави этнический азербайджанец) – там, где должен победить Мусави – большинство получает Ахмадинежад. Они в недоумении, каким образом так получилось. Поэтому молодежь и пошла на улицы. Она захотела понять, где их голоса, и почему они не были услышаны.
«СП»: – Для властей Ирана очевидно, что уличные акции контролируются из-за рубежа, инициируются Западом и иранской эмиграцией, проживающей в США и Европе. Свидетельство тому – активизация молодежи и студенчества через социальные сети: именно так модно в последнее время организовывать «цветные» революции. Действительно интернет стал основным средством коммуникации в эти дни?
– Знаете, я с этим вообще не согласна. Запад, мне кажется, вряд ли влияет на Иран. Если есть влияние, оно минимально. Если мы вспомним революцию 1978-1979 годов, разве тогда был интернет, эсэмески? Люди были недовольны правительством, и они вышли на улицу.
«СП»: – Но в этих выступлениях интернет широко использовался?
– Скорость интернета в Иране была очень маленькая. Многие эсэмески не доходили. Я вот, например, сейчас не могу связаться со многими знакомыми из Ирана. Они либо не получают интернет, либо не могут отправить мне электронное письмо. По телефону связь есть, по интернету – очень плохая. В Иране многие сайты не открываются. Перед выборами Facebook, например, был закрыт. Нам показали репортаж, что блокируются эсэмески, но я не думаю, что их блокировали. Просто была перегружена линия, и само по себе все зависало. Примерно так же, как бывает в России на Новый год, когда все начинают друг друга поздравлять. Не думаю, что Запад влияет на Иран. Люди хотят изменений в правительстве, послаблений, кто-то хочет снять хиджаб, кто-то хочет, чтобы на Иран по-другому смотрели, кто-то хочет воссоединиться с семьей, которая живет за границей и не может приехать в Иран. Не думаю, что это влияние Запада.
«СП»: – Многие аналитики связывают западный интерес к Мусави с проектом Nabucco, который хорошо бы заполнить иранским газом. Это так?
– Конечно, для Ирана было бы здорово быть экспортером. Наверное, и отношение Запада к Ирану было бы другое.
«СП»: – Как теперь будет развиваться ситуация в стране?
– Очень сложно сказать. Думаю, больших изменений не произойдет. Конечно, Иран начинает трясти, и это во что-то когда-то выльется, но это будет нескоро. Студенческие выступления были в 1999, в 2003 году. Но они шли примерно по десять дней, а потом все успокаивалось. Сейчас волнения более масштабные, больше жертв. Но все равно, если сравнивать это с революцией 1978-1979 годов, тогда выходили миллионы, а сейчас – тысячи. И жертв было намного больше.
«СП»: – Вернемся к роли женщин в этих выступлениях. В революцию 1978-1979 годов тоже были девушки в рядах протестующих. Или тогда этот гендерный момент был менее выражен?
– Почему же, женщины всегда участвовали в таких выступлениях. Когда Хомейни прилетел в Тегеран, его встречали и мужчины, и женщины. Женщины всегда участвовали в политической и общественной жизни.
«СП»: – Среди женщин тогда жертвы были?
– Большие жертвы были, когда Хомейни издал приказ о хиджабе. Были женские демонстрации, женщины выступали против хиджаба, в основном, армянки, персиянки. С этими демонстрациями быстро расправились, и очень много было жертв тогда.
«СП»: – Если говорить о женщинах, можно сказать, что до и после революции их положение поменялось?
– Естественно. При шахе Мохаммеде Реза Пехлеви женщина носила мини-юбку, была полностью открыта, она делала все, что хотела. На улицах было очень много проституток. Была совсем другая – светская – страна. Когда Хомейни пришел к власти, страна стала исламской. Появились другие ценности: женщина должна была стать очагом для семьи, дома, были введены совсем другие нормы жизни.
«СП»: – И женщины это безропотно приняли?
– Сначала были демонстрации, потом приняли. Я сама в 1993 году поступила на исторический факультет Тегеранского университета, и проучилась там один день. Мне было тяжело свыкнуться с тамошними порядками. У меня между туфлями и брюками были прозрачные носки, а я должна была надеть черные, потому что это было государственное учреждение. Я неправильно носила платок. У меня постоянно вылезала челка – и это тоже было не принято в госучреждении. Я не должна была разговаривать. Сидеть вместе со своими однокурсниками мужского пола. В результате первый день учебы в университете так на меня подействовал, что я решила в нем больше не учиться.
«СП»: – И такие порядки действуют до сих пор?
– Действуют. Но, поймите, очень многие мусульманки счастливы так жить, они считают это нормой. Вы хотите говорить только о женщинах, так вот: если какая-то часть молодых женщин хочет снять хиджаб, точно такая же часть хочет носить хиждаб. Сейчас идет раскол, это, с политической точки зрения, продолжение выборов 2005 года. Но если говорить о народе, многие из тех, кто голосовал за Ахмадинежада счастливы, что уважают свои нормы. Они считают, что женщина не должна быть достоянием взглядов других мужчин – только для своего мужа и своих близких.
Источник: Свободная пресса
- 39
- 24.06.2009 19:45
Останні новини
Головне
Киев |
Коментарі до цієї новини: