Как стать миллионером в Северной Корее

События последних двух десятилетий, кажется, почти не оставляют сомнений: если объединение Корейского полуострова произойдёт в обозримом будущем, то случится это может только под эгидой Сеула и на его условиях.

Некоторое время назад один уважаемый мною ЖЖист выступил с рассуждениями о том, почему ему кажется неправильным нынешний российский капитализм. Одна из приведённых им причин недовольства российским капитализмом – то обстоятельство, что после 1991 г. данный ЖЖист так и не получил компенсации за отнятое у его дворянских предков поместье в одной из черноземных губерний. Похожие мысли я слышал и от людей, мне лично известных – и бесспорно мною уважаемых. Вступать в полемику с ними я не буду, ограничившись лишь напоминанием о том, что в мире, пожалуй, нет страны, в которой бы за последнюю пару столетий не прошло земельной реформы, хотя бы и в форме сгона туземцев с их земель. Однако наличие таких настроений в России примечательно – и заставляет ещё раз задуматься о делах корейских.

События последних двух десятилетий, кажется, почти не оставляют сомнений: если объединение Корейского полуострова произойдёт в обозримом будущем, то случится это может только под эгидой Сеула и на его условиях. Однако ясно и другое: объединение не будет означать того, что на полуострове неожиданно наступит всеобщее процветание. Напротив, объединение, скорее всего, принесёт множество проблем, и на протяжении очень долгого времени взаимное недоверие – и неприязнь – будет окрашивать отношения между бывшими «южанами» и бывшими «северянами». Можно предполагать, что одним из самых взрывоопасных вопросов станет отношение к земельной реформе 1946 г.

Земельная реформа прошла в Северной Корее весной 1946 г. Если верить утверждениям северокорейской пропаганды, именно тогда «Великий Вождь дал землю крестьянам». Это не совсем так – реформа была спланирована советскими военными властями при участии советских экономистов, а Ким Ир Сен просто послушно подписал поданную ему бумагу. Однако сие не так уж важно: землю крестьянам действительно дали. В соответствии с Законом о земельной реформе 1946 г. максимальная площадь земельного участка, который мог находиться в частном владении, ограничивалась 5 чонбо (примерно 5 га). Вс ё сверх этой нормы безвозмездно изымалось и перераспределялось среди малоземельных и безземельных крестьян. В 1945 г. Корея была страной среднего и мелкого землевладения, крупных землевладельцев было мало (и они почти все были японцами). Именно поэтому количество «пострадавших» оказалось очень большим – в стране было немало средних землевладельцев, владения которых ненамного, но превышали установленный реформой лимит. В официальных северокорейских публикациях их называли «помещиками», хотя по российским и европейским представлениям большинство среди этих людей составляли не «помещики» в российском или европейском смысле, а просто богатые крестьяне.

Понятно, что «помещики» были активно недовольны земельной реформой и той властью, которая её провела (раненная жаба, как известно, страшное животное). Вдобавок, довольно скоро стало ясно, что в новой системе они будут подвергаться существенной дискриминации. Поэтому большинство из них ушло на Юг, ведь вплоть до конца 1950 г. перейти с Севера на Юг было не так уж сложно. За 1945-1953 гг. на Юг ушло около 1,5 млн. жителей Севера, то есть более 10% всего его населения. Бывшие землевладельцы и члены их семей составляли среди них заметную часть. Собираясь в дорогу, эти люди брали с собой мало вещей, но документы на права собственности на землю они не забывали никогда.

Поначалу мигрантам было тяжело, так как на Юг они пришли совершенно нищими. Однако со временем выходцы с Севера достигли немалых успехов, и в целом сейчас они (или, скорее, их потомки) преуспевают даже больше, чем «чистые» южане. В своём большинстве сами бывшие землевладельцы уже давно ушли в мир иной, но их потомки бережно хранят документы на право владения землёй на Севере – в ожидании того момента, когда они смогут предъявить эти документы представителям той власти, которая сменит режим Кимов. С самого начала эти люди надеялись на то, что такой властью станет сеульское правительство. Похоже, они могут оказаться правы в этих ожиданиях.

Надежды разжигаются и воспоминаниями о некоторых эпизодах южнокорейской истории. Экономический бум и урбанизация на Юге привели к беспрецедентному росту цен на землю. Достаточно сказать, что за 1963 – 1979 гг. цены на квадратный метр земли в некоторых районах Южного Сеула выросли в 1200 раз. Иначе говорю, любой, кто купил маленький крестьянский домик (с участком) в Южном Сеуле где-нибудь в 1965 г. в наше время является миллионером. Об этом знают все корейцы, поэтому старые документы на право владения землёй потенциально имеют огромную ценность. Всем ясно: в случае объединения страны, даже несколько соток где-нибудь на окраине Пхеньяна могут быстро превратить человека в богача. Поэтому и не удивительно, что проведённый в 2002 г. опрос показывает, что у 7% семей выходцев с Севера хранятся документы, подтверждающие их «права» на отнятые в 1946 г. земли. С точки зрения южнокорейского права, у значительной части северокорейских земель есть «законные» хозяева, находящиеся в настоящее время на Юге страны. Важно, что речь при этом идёт, как правило, о лучших, наиболее плодородных и пригодных для обработки, землях.

Правительства в Сеуле и Пхеньяне никогда не признавали друг друга, поэтому с точки зрения сеульской власти Закон о земельной реформе, равно как и все другие законодательные акты КНДР, не имеет никакой юридической силы и недействителен с момента подписания. Поэтому если объединение произойдет под контролем Сеула (а это сейчас представляется чуть ли не единственным возможным сценарием), потомки бежавших в 1946-1951 гг, землевладельцев хлынут на Север и предъявят свои «права» на земли своих дедов и прадедов. Как показывает опыт России, в своём большинстве они будут искренне считать, что всего лишь требуют «восстановления исторической справедливости». Однако, как это часто и бывает в истории, «справедливость» одних становится унижением других.

Учитывая их политическое и экономическое влияние, игнорировать такие претензии будет непросто. Понятно, что этот поворот событий не добавит северянам симпатий ни к южанам, ни, возможно, к самому объединению. Разговоры о «возвращении помещиков» всегда были важной составной частью северокорейской пропаганды, и похоже, что в данном случае разговоры эти не так уж и далеки от действительности. Если аппетиты внуков и правнуков землевладельцев не удастся обуздать, значительная часть жителей Севера потеряет ту землю, на которой стоят их дома, землю, на которой их предки работали уже не одно поколение. Понятно, что это будет означать для будущего объединённой Кореи…

Андрей Ланьков, Slon.ru