Предъява российского МВД. «Нет такого звания — вор в законе»

«Государство должно предъявить конкретные претензии к конкретному лицу. Вор в законе — нет такого звания в государстве. Это придуманный статус и мы не можем его учитывать. Мы можем учитывать только конкретные преступные деяния».

Интервью заместителя начальника ГУВД по г. Москве – начальника Главного следственного управления генерал-майора юстиции Ивана Глухова газете «Комсомольская правда».

«БАНДЫ СКИНХЕДОВ УЖЕ ЛИКВИДИРОВАНЫ»

 — Иван Алексеевич, мы прожили тяжелый, кризисный год. Еще в январе прогнозировался всплеск преступности из-за безработицы. По моему ощущению, он все-таки случился.

 — Я бы так не сказал. У нас наоборот идет сокращение преступности, а кризис всего лишь изменил ее структуру. Мы чаще стали сталкиваться с мошенничествами – люди берут кредиты, и не возвращают. Участились нападения на инкассаторов. Появилось больше «автоподстав», есть целые преступные группы, которые занимаются тем, что разбивают стекла в машинах, и крадут дамские сумочки.

 — Бандитами становятся гастарбайтеры, лишившиеся работы, я правильно понимаю?

 — В том числе, хотя есть и москвичи и приезжие из соседних регионов среди преступников. А я вот вам фамилии сейчас назову, вы сами всей поймете. (Берет со стола папку с документами). Вот мы закончили уголовное дело по целой банде – 25 нападений совершили. Осуждены граждане Джикия, Жаланадзе, Магомедов, Лизашвили, Бакидзе, Ганишвили. Вот из другой части бывшего СССР группа, которая совершала преступления с особым цинизмом – не просто грабили людей, но и издевались над ними, избивали до полусмерти. – Бойко, Совершенова, Марийко, Мыночки…

 — Получается, что и сейчас в Москве орудуют несколько этнических банд?

 — (Смеется) Ну банды – это громко сказано. Появляются время от времени преступные группы, но их быстро ликвидируют. Вот пример: если помните, в начале года было очень много нападений на лиц азиатской внешности? Мы приняли меры и арестовали преступников, и все. Нападения прекратились.

 — Да, я помню, даже президент Бурятии к Дмитрию Медведеву обращение писал по поводу того, что буряты боятся ехать на учебу в Москву из-за скинхедов…

 — Я думаю, что сейчас в Москве угроза безопасности для бурятов не больше, чем в Улан-Удэ. Оперативная обстановка в городе стабильная. Хотя, конечно, мы живем в мегаполисе, преступления совершаются, полностью мы их исключить не можем, но в общем и целом в Москве спокойно.

 — Что является самой большой проблемой для столицы? Создается впечатление, что пошла волна заказных убийств, вернулись бандитские разборки, уже подзабытые со времен лихих 90-х…

 — Нет, никаких криминальных войн в Москве нет. А основную массу преступлений – до 50% составляют мошенничества и кражи. Очень много стало мелких грабежей. Сотовые телефоны отбирают у несовершеннолетних подростков – сплошь и рядом.

 — Да, я тоже вижу, что огромный рынок торговли ворованными телефонами в Москве сложился, и иногда кажется, что милиция просто делает вид, что не замечает точек торговли бэ у мобильниками. Хотите я даже вам прямо сейчас скажу, где сбывают краденое…

 — Мы сами все это знаем, но где мы возьмем доказательства, что эти мобильные телефоны – ворованные? Как мы докажем? Есть другой путь, и мы уже обращались к властям с просьбой принять закон, запрещающий торговать на вторичном рынке мобильниками без документов о первичной покупке. Ну или хотя бы блокировать украденные устройства.

 — А как их можно заблокировать?

 — Есть техническая возможность такая – закрыть доступ к сотовым сетям для украденных аппаратов. Нет закона, позволяющего это делать. Мы же в милиции исполняем законы, но мы их не пишем. И если бы законодатели взялись за эту проблему, у нас одним махом преступность на треть бы сократилась в городе.
 
«ЛЮДИ У НАС ДОБРЫЕ, ДОВЕРЧИВЫЕ»

 — А с какими преступлениями вам тяжелее всего бороться?

 — Пожалуй, с экономическими аферами. С финансовыми пирамидами. Еще со времен МММ это началось, и продолжается. Вот недавно мы закончили уголовное дело по компании «Золотая лига». Один из ее основателей уже осужден на 6,5 лет тюрьмы, его компаньон ударился в бега. Эти граждане собирали последние накопления пенсионеров под проект разработки неких мифических месторождений золота в Перу. Рекламный ролик у них даже был про работу этих приисков, правда снимался он, естественно, не в Перу, а в Узбекистане. Эта «Золотая лига» обманула ни много ни мало 12 тысяч человек…

 — Ничему людей жизнь не учит. У нас народ финансово безграмотный и на любые аферы «ведется», или же это преступники такие артистичные и умеют зомбировать своих «клиентов»?

 — Это особые криминальные таланты аферистов. Таланты разработать оригинальную схему, привлечь хороших специалистов разговорного жанра, которые умеют рассказывать красивые сказки. Ну и люди у нас, конечно, добрые, доверчивые. Основная категория потерпевших – те, кому уже за 60, кто прожил счастливую жизнь в Советском Союзе, когда его никто не обманывал..

 — Получается, время изменилось, а люди – нет…

 — Вы знаете, я вижу, что сейчас люди становятся более подкованными все-таки. Особенно молодые люди. Они уже знают, что такое закон, мыслят в духе законности. Они сейчас могут придти ко мне на прием и раскритиковать моих подчиненных. И мне это нравится! Ведь еще десять лет назад они даже боялись жаловаться на неправомерные действия сотрудников милиции.

 — Ну сейчас говорить про беспредел в милиции вообще стало правилом хорошего тона…

 — Я думаю, что и это должно пройти. Конечно, нам и самим надо совершенствовать свою правоохранительную систему, приводить ее в соответствие со стандартами времени. Но, с другой стороны, я считаю, что само общество должно установить стандарт для сотрудников правоохранительных органов. Четно определить, каким должен быть милиционер. Скажем, он должен иметь определенный уровень образования, поступать так-то и так-то, взамен иметь такие-то социальные гарантии. Общество устанавливает это все, предъявляет мне, и я набираю людей, соответствующих этому жесткому стандарту. А общество потом с меня и с них будет жестко спрашивать…

 — А что, сейчас нет такого стандарта?

 — По сути нет. Я в следственные органы стараюсь набирать людей, исходя из своих представлений о том, каким должен быть настоящий милиционер. У нас есть свой университет, у нас в следствии у 98% сотрудников высшее образование. Но с другой стороны, чем я могу заманить к себе на работу грамотных специалистов? Круглосуточным режимом работы и зарплатой в 12 000 рублей? Это в Москве еще мэр Лужков нашим следователям доплачивает – они не 12, а 25 тысяч получают. Но вы же знаете, что такое для Москвы 25 тысяч – совсем немного!

«НЕТ ТАКОГО ЗВАНИЯ – ВОР В ЗАКОНЕ»

 — Иван Алексеевич, мне всегда интересно, говорить с работниками милиции об их отношении к вечному спору Глеба Жеглова и Шарапова из знаменитого фильма «Место встречи изменить нельзя». Помните, когда Жеглов подбросил известному карманнику Кирпичу кошелек, а Шарапов ему на это – «Не имеют право сотрудники МУРа шельмовать». Вот вы как руководитель Главного следственного управления по Москве, который профессионально собирает доказательства преступлений, что скажете?

 — (Улыбаясь). Если мы, например, где-то допустили ошибку, не имеем точных доказательств вины человека, значит, надо извиниться, и от имени государства отпустить задержанного. Потому что бездоказательно людей никто не вправе сажать …

 — Но как же так, а если вы точно знаете, что перед вами преступник…

 — Следствие работает только с конкретными фактами совершенных преступлений. Вот пример: мы знаем, что есть огромные суммы, перечисленные неким банком за границу. Мы догадываемся, что они нелегального происхождения, но ничего не можем поделать. Чтобы привлечь нечестного банкира к уголовной ответственности, нужно доказать, что переведенные им в оффшор деньги – преступные. А это не так-то просто…

Мы, конечно, проводим следственные действия, но если у нас не получается доказать, что перед нами преступник и вор, приходится извиняться и отпускать.

 — Скажите, а за последний год много ошибок ваши следователи допустили?

 — Давайте вместе посчитаем: мы в Москве направили в суд 12 тысяч уголовных дел. Показатель брака в работе следователей – вынесенные судами оправдательные приговоры. Таких у нас было 22 всего.

 — Так это же ужасно мало! Может быть, это не признак вашей хорошей работы, а признак формального отношения судов к рассматриваемым делам? Штампуют приговоры не глядя…

 — Я думаю, требования московских судов очень жесткие, московские судьи очень принципиальные. Чаще всего суды выносят правильные приговоры, и в Москве у нас, кстати, с этим ситуация гораздо лучше, чем в других регионах. Надо так же учитывать: по половине уголовных дел обвиняемые сами признают свою вину, и суду остается только вынести решение о степени наказания.

 — А все-таки почему так мало оправдательных приговоров? Бытует мнение, что у судей и следователей из милиции есть «особые» контакты.

 — Наши отношения с судами строятся строго официально. Такого, что мы можем договориться с судьей, в Москве нет!

 — Хорошо, 22 оправдательных приговора всего в судах. Но ведь приговоры частенько обжалуют…

 — Да, бывает, и это совершенно нормальная процедура. Иногда Мосгорсуд оставляет в силе приговор первичной судебной инстанции, иногда возвращает дела к нам на доработку, и мы дорабатываем. Я и своих подчиненных учу — соблюсти все процедуры закона. Ведь речь идет о судьбе человека!

 — Иван Алексеевич, всем известна проблема воров в законе. Я знаю, многие москвичи поддерживают решение властей Грузии (откуда родом большинство воров) сажать человека в тюрьму просто за то, что он причисляет себя к криминальному миру. Вы как юрист к этому как относитесь?

 — Я думаю, что такого не должно быть. Государство должно предъявить конкретные претензии к конкретному лицу. Вор в законе — нет такого звания в государстве. Это придуманный статус и мы не можем его учитывать. Мы можем учитывать только конкретные преступные деяния, и если не можем их доказать – лучше отпустить человека, даже если он бравирует и на словах называет себя вором.