Криворожский народный бунт 1963 г.

Чаще всего причинами народного возмущения называют перебои в поставках продовольствия и повышение цен на продукты питания. На самом деле, судя по свидетельствам, собранным историками, а также архивным документам (основным из которых является подборка, составленная в 1988 г. специально для Горбачёва), это справедливо лишь для Кировабада и Новочеркасска. В подавляющем же большинстве случаев непосредственным поводом для бунта служило то, что сегодня называется «ментовским беспределом». Почувствовав смену политического климата во второй половине 1950-х, люди очень остро реагировали на «нарушения социалистической законности» со стороны правоохранителей.

Избиение подростка в СИЗО, жестокий разгон мирных бабушек-торговок – эти и подобные им случаи «милицейского произвола» встречали достойный отпор (сотни, а зачастую тысячи возмущённых и готовых на самые активные действия людей) со стороны народа, только недавно вернувшегося с войны. Кстати, заметное место в списке инцидентов занимают бунты, начавшиеся с конфликта между милицией и военнослужащими: народ неизменно становился на сторону «солдатиков», которые тогда для него всё ещё были «своими». Стоит помнить и об армейском генерале Матвее Шапошникове, посланном усмирять новочеркасское восстание. Он отказался отдавать приказ, заявив начальству: «Не вижу перед собой такого противника, которого следовало бы атаковать нашими танками». Дескать, немецких солдат в городе нет, видны только советские рабочие. Генерала разжаловали и заменили офицером КГБ, забастовку таки расстреляли – но это хорошая иллюстрация тогдашних отношений между армией и народом. С другой стороны, к милиции народ относился не очень благодушно – особенно в крупных промышленных городах, где значительная доля населения за годы сталинского террора успела побывать за решёткой.

Если расцвет протестов пришёлся на 1960-е годы, то свою силу народ почувствовал сразу после смерти Сталина, не дожидаясь ХХ партсъезда. 4 августа 1953 г. милиционер в Херсоне применил физическую силу при задержании подростка, продававшего на базаре кукурузу – случай, на который сегодня бы вряд ли обратили внимание даже дотошные правозащитники (на фоне «настоящего» беспредела сейчас здесь нет ничего вопиющего). Тогда возмущ ённые горожане среагировали мгновенно: возле здания милицейского облуправления собралась толпа из 500 человек, из которой раздавались «выкрики антисоветского содержания». Милиционер был арестован и отдан под следствие. Впоследствии механизмы низовой самоорганизации срабатывали ещё более эффективно: в ответ на аналогичные инциденты мгновенно собирались многотысячные толпы. (Забавно, как в гэбистских сводках, описывающих эти случаи, неизменно фигурировали «пьяные граждане»: представьте себе, например, три тысячи «пьяных» манифестантов.)

Криворожские события

В 1963 г. народный бунт произошёл в Кривом Роге. Участники и свидетели тех событий довольно хорошо помнят их, хотя и редко вспоминают о них по собственной инициативе. Если в советские времена «бунт на Соцгороде» был не особо обсуждаемым, но общеизвестным в городе событием, то сегодня молодое поколение практически ничего о нём не знает. Официальные учебники истории более охотно рассказывают о позднейших диссидентах-националистах, а левые помнят в основном о самом громком Новочеркасском восстании. Но 50 лет назад рабочий класс боролся и побеждал повсеместно, и эти страницы истории украинского пролетариата не следует забывать. Дальнейшее описание криворожских событий 1963 г. записано со слов двух человек, представителей тогдашней рабочей молодёжи: один пытался «поддерживать порядок», будучи в составе студенческой дружины, второй был простым рабочим.

16 июня в трамвае, ехавшем вдоль парка в районе Соцгорода (около нынешнего стадиона «Металлург»), разгорелся бытовой конфликт: пассажирам не понравилось развязное поведение нетрезвого солдата. Его высадил и начал «успокаивать» милиционер, по свистку на подмогу прибежали патрульные – тоже пьяные. Граждане, только что требовавшие привести солдата в чувство, были возмущены тем, как с ним обходится милиция. Не желая потерять в толпе солдата, «правоохранители» открыли огонь. Были ранены двое прохожих, но солдату не удалось убежать: его потащили в Дзержинское РОВД.

По району мгновенно разошлась новость о том, что пьяные менты бьют солдата и стреляют в людей. Вокруг РОВД на улице Революционной собралась внушительных размеров толпа (около 600 человек), требовавшая отпустить военнослужащего и наказать виновных в произволе. Власти начали стягивать к месту событий милицейские подразделения из других районов, но на протестующих это не произвело должного впечатления: в милицию полетели булыжники, та ответила дубинками. Граждане переворачивали машины, в конце концов прорвали милицейское оцепление и штурмом заняли первый этаж РОВД. На второй этаж, где находится оружейный арсенал, подниматься не рискнули, понимая, что тогда «будут стрелять прямо в голову».

Милиционера, с которого всё началось, повесили на пустыре – там, где сейчас находится криворожский горисполком. Бунтующие подожгли здание РОВД (поговаривают, что инициаторами поджога были затесавшиеся «рецидивисты»: в результате сгорел архив уголовных дел). Милиция открыла огонь на поражение.

Параллельно по тревоге была поднята местная танковая дивизия, а из Днепропетровска по тогдашнему бездорожью, на фронтовых ещё «студебеккерах», срочно выехали подразделения внутренних войск. Противостояние продолжалось три дня. Подавляли бунт жестоко: по официальным, наверняка приуменьшенным данным, убиты были семеро, 15 человек были ранены. В городе говорили о сотнях покалеченных и десятках убитых. Много было жертв «шальных пуль». В народе ходили, например, упорные слухи о расстрелянной милиционерами беременной женщине.

Во время бунта всё происходящее тщательно запечатлевали на фотоплёнку сотрудники «органов», расположившиеся на крышах и в других удобных местах. Фотографировали как общие планы, так и отдельных людей: самых пламенных ораторов и активных бойцов. На следующий день началось преследование участников волнений. На предприятиях рабочих собирали в актовых залах и показывали им фотографии, требуя опознать «зачинщиков». Тех, кого смогли идентифицировать, «привлекли к ответственности»: по официальным данным, под суд попал 41 человек. Кого-то расстреляли, другие получили до 10 лет строгого режима.

Вести о бунте, который растерявшиеся власти с трудом смогли подавить, без помощи всяких СМИ быстро разошлись по всему городу. Через пару дней в районе ЦГОКа милицейский патруль грубо разгонял бабушек, торговавших на улице семечками и прочей мелочью. Навстречу шла группа рабочих, возвращавшихся со смены. «Вы что, хотите, чтоб мы тут устроили то, что было на Соцгороде?», – с такой угрозой работяги обступили ментов. Конфликт на ЦГОКе был менее масштабным и кровавым, но показательным: люди по-прежнему верили в свои силы, и события двухдневной давности эту веру не подорвали, а лишь укрепили.

Закон джунглей

Характерно, что очевидцы категорически отрицали какую-либо связь волнений с повышением цен, дефицитом или другими экономическими проблемами. Более того, они (вопреки историческим данным) вообще заявили, что это не было проблемой, что в те времена цены только снижали, а фото известных новочеркасских плакатов, дескать, наверняка подделали в наши дни с помощью компьютерной техники. То есть, участники связывают эти события исключительно с протестом против полицейского произвола.

Этим же были мотивированы и позднейшие массовые выступления – например, бунт в Днепродзержинске в 1972 г. Тогда двое милиционеров «приняли» на улице троих выпивших мужчин, возвращавшихся со свадьбы, и повезли их в вытрезвитель. По вине правоохранителей получилось так, что в салоне «воронка» вспыхнула канистра бензина, и трое «клиентов» сгорели заживо. Вокруг машины собралась толпа, сначала не настроенная агрессивно. Людей раззадорили сами кагэбисты и милиционеры, начавшие утверждать, что «здесь ничего не случилось». Сгоревший «воронок» перевернули и отбуксировали к горкому, в окна учреждения полетели камни. Часть толпы переместилась от горкома к ГОВД, начала штурмовать милицию. Протестующих разогнали слезоточивым газом, в город пригнали военных и внутренние войска. Солдаты ехали в грузовиках и простреливали улицы холостыми патронами. На следующий день начались аресты, всего по делу проходило около 350 человек.

С более отдалённой перспективы очевидно, что такие вспышки могли произойти только в обществе, где давно уже тлели искры социального конфликта. Но ведь и в сегодняшнем украинском обществе нет недостатка в факторах, усиливающих социальную напряжённость. Почему же в интернет-сообществе ua_antiment регулярно пополняется список (наверняка далеко не исчерпывающий) случаев безнаказанного милицейского произвола – пыток, издевательств, избиений, фабрикации дел и др. – не вызывающих практически никакого отпора? Когда «правоохранителей» пытается остановить один человек, за него заступается, максимум, полсотни женщин (да и то безуспешно: см. дело Влада Галкина) – тогда как 40-50 лет назад в аналогичном случае героя наверняка отбила бы многотысячная толпа.

Сегодня мы намного более запуганы террором людей в погонах, чем это было в «тоталитарном» СССР. Членов атомизированного постсоветского общества объединяет между собой гораздо меньше уз, чем тогда. Идеология 90-х – «каждый сам за себя, никто никому ничего не должен» – успешно действует и в конце 2000-х, разъединяя нас в интересах власть имущих. И пока мы не научимся элементарной солидарности, не поймём, что у всех нас – простых людей, наёмных работников, без блата наверху и банковского счёта за границей – общие интересы, до тех пор власть и капитал будет обыгрывать нас всухую. Несмотря на наш с вами подавляющий численный перевес. Пусть же история криворожского рабочего восстания послужит нам уроком такой солидарности.