Кем на самом деле были бойцы ОУН-УПА? «Нахтигаль» и «Роланд». «Бранденбург — 800»,

В понимании современных западных ученых задача истории и историографии заключается не в том, чтобы выяснять, кто был героем, а кто — преступником. Кого считать героем? Того, кто жертвует собой во имя какой-то цели? Хорошо, но тогда встает вопрос: во имя какой цели — высокой или низкой? Или вообще любой? А кого считать преступниками? Тех, кто нарушает заповеди Моисея, или тех, кто нарушает заповеди ОУН? Герои как примеры для молодого поколения — это что-то из разряда педагогики и пропаганды. Преступников судят на основании уголовного кодекса, и занимаются этим юристы, а не историки. А какой из кодексов тут можно применить? Кодексы меняются в зависимости от господствующей политической власти и убеждений.

Историки исследуют общественные механизмы — ментальные, социальные, экономические и культурные — и то, как они функционируют. Историки стремятся восстановить систему координат, в которых действовали определенные исторические лица или группы лиц. И особое внимание ученые уделяют тому, как менялись эти координаты — один из постулатов истории заключается в том, что ничто не стоит на месте, все находится в постоянном движении. Конечно, в своих суждениях историк может исходить из моральной правоты тех людей, которых он изучает, но в этом случае его мнение перестанет быть мнением ученого.

Если говорить о нынешней ситуации на Украине, то часть ее руководителей заинтересована в том, чтобы поддержать сторонников УПА. С политической точки зрения это понятно — Украина стремится выработать приемлемую для всех национальную идентичность. Просто на Украине еще не поняли, что идейное разногласие — не беда, пока люди могут договариваться друг с другом. Но это больше вопрос сегодняшней политики, чем истории.

Что касается документальных подтверждений, то свидетельства очень противоречивы, ведь документы того времени — продукт политической борьбы. Поэтому они не позволяют однозначно ответить на вопрос: считать ли сожжение волынских деревень актом национального патриотизма украинского народа в войне за национальную независимость или преступлением? Ответ будет точкой зрения либо участника событий, либо жертвы, либо наблюдателя (который, как правило, сочувствовал одной из сторон).

Прежде всего, Украина и Россия — часть Европы. В очень значительной степени. Далее, хотя некоторые европейские организации претендуют на то, что они выражают единую точку зрения, Европа — очень плюралистичный регион. И в этом одно из ее исторических преимуществ.

С другой стороны, для большинства жителей Западной Европы Украина (и волынские леса) остаются чем-то крайне малоизвестным. Преподаватели восточноевропейской истории обычно сталкиваются с ситуацией, когда студенты (те, кого эта история интересует  — то есть заранее неравнодушная аудитория) с изумлением открывают для себя, что кроме лежащих на поверхности хорошо известных событий, связанных с войной между СССР и Германией, кроме Холокоста, устроенного немцами, есть и другой слой  — там, где поляки-националисты и украинцы-националисты (если говорить только об этом регионе) воевали друг с другом и обеими главными враждующими сторонами, иногда выступая сразу против и партизан-коммунистов, и немцев, а иногда сотрудничая с ними.

Таким образом, реальная расстановка сил, принимавших участие во Второй мировой войне, неизвестна большинству наших современников, и то, что происходило тогда в действительности, лишь отчасти вписывается в привычную схему «хорошие против плохих».

А ответ на вопрос о том, соответствует ли определениям «демократия, свобода, права человека» позиция какой-то из сторон в сегодняшних спорах, сильно зависит от национальной и политической самоидентификации отвечающего. Все понимают, что происходит, когда одни люди убивают других — различия возникают лишь в оценках, было ли это убийство «дозволенным» (например, в целях «национальной самообороны», совершенное солдатами — убийцами «плохих парней») или нет. Различие между героями и злодеями лежит именно здесь. А когда вы ничего не знаете о том, что там происходило на самом деле (как большинство жителей Западной Европы про Украину), у вас и не может быть никакого определенного мнения. Вы легко поверите той оценке, которая первой попадется вам на глаза. Не говоря уже о том, что, по моему мнению, существует не так уж много примеров, когда люди учились бы чему-то у истории.

Жители Западной Европы, как правило, мало что про это знают. Вот почему многие становятся жертвой однобоких и пристрастных заявлений. В Германии общество политически плюралистично, тут не бывает какой-то «официальной позиции», которую каждый должен принять, за исключением вопроса о Холокосте, отрицание которого наказуемо по закону. Заявления политиков всегда следует рассматривать в свете их политических взглядов — для историков они не представляют интереса (если только вы как ученый не изучаете взгляды современных политиков на исторические события). Большинство немцев (даже ученые и историки, кроме специалистов конкретно по этой теме) очень некомпетентны в данных вопросах.

1. Конечно, для оценки определенной ситуации полный доступ ко всем архивам очень важен. Однако историки привыкли к тому, что те или иные заинтересованные круги скрывают информацию. Можно восполнить пробел с помощью других материалов, а можно признать, что наши доказательства не являются полными. Это нормальная ситуация, потому что во многих случаях исторические свидетельства фрагментарны. Задача историка — установить, насколько полны его выводы. Они никогда не будут окончательны, потому что в сложных ситуациях, подобных той, которую мы обсуждаем, всегда остается возможность появления новых свидетельств и источников, способных изменить картину. Вот почему качество исторических разысканий всегда определяется качеством использованных источников. Но отсутствие надежных источников — еще не повод, чтобы не затрагивать какие-то темы.

2. Историку не следует увлекаться историей, противоречащей фактам. Но у вас есть пример — пакт Молотова-Риббентропа, существование которого (то есть секретного протокола, прилагавшегося к самому пакту – прим. Ленты.Ру) до самого конца отрицал Андрей Громыко, присутствовавший при его подписании. СССР был достаточно активен в плане дезинформации.

3. Эти различия — результат разного опыта политической социализации. Взгляды людей формируются под воздействием не только официальной пропаганды, но также под влиянием родителей и сверстников. Этим, в частности, объясняются различия в мировоззрении жителей Западной Украины, с одной стороны, и остальных регионов страны, с другой, где националистические настроения не были главенствующими даже в годы войны. Вот почему так называемые Похідні групи ОУН (Походные группы ОУН — наименование групп сторонников ОУН, направленных в 1941 году после начала Великой Отечественной войны и с санкции немецкого командования на занятые немцами украинские территории. Группы должны были принять участие в формировании местной администрации, вспомогательной полиции, прессы, системы образования – прим. Ленты.Ру) пытались привить националистические взгляды населению восточных и южных районов Украины. Как именно происходили эти процессы и какой была реакция на них среди жителей разных регионов страны  — это и есть тот вопрос, который историкам еще предстоит изучить.

Конечно, Россия считает себя правопреемницей СССР. И для нее очень важно, чтобы дискуссии о Второй мировой войне шли в русле, которое проложила советская история. Считается, что именно Красная армия спасла СССР — и российские историки, утверждая это, нисколько не ошибаются. ОУН же была на другой стороне. А для некоторых писателей — популяризаторов истории и тех, кто формирует политическую версию прошлого, нет ничего более болезненного, чем согласиться с тем, что были не только «мы» и «они», но что некоторые из «них» вышли из «наших» и что к общей черно-белой картине нужно добавить изрядную порцию оттенков серого.

В Польше есть открытая группа почитателей Армии крайовой (Armia Krajowa, буквально «Отечественная армия», — вооруженные формирования польского подполья во время Второй мировой войны, действовавшие в основном в пределах довоенной территории польского государства – прим. Ленты.Ру), которых очень волнуют вопросы, связанные с действиями УПА на Волыни. А вот большую часть израильтян (не считая выходцев из СССР) они не интересуют.

Ну, смотря что называть «знаниями». Большинство из тех, кто не является историком, не осознают, что на самом деле представляла из себя УПА. А порой если и знают, то стараются забыть. УПА была организацией, очень пестрой по своему составу: первые ее члены вышли из расформированных вооруженных отрядов украинских коллаборационистов. А кроме них были те, кто хотел избежать принудительного труда, дезертиры из Schutzmannschaften (полицейские команды, то есть вспомогательная полиция немецкого военного и гражданского управления на оккупированной территории – прим. Ленты.Ру) и прочие люди всех сортов.

Сегодня те, кто постарше, слышали о них либо героические истории (от своих дедов и прадедов), либо порочащие (из советских источников информации). Но и та, и другая версия имеет мало общего с истиной, потому что война  — а тем более гражданская война — вещь всегда грязная и жестокая. Те, кто сегодня пытается найти для УПА достойное место в основании украинской национальной идентичности, замалчивают тот факт, что ОУН была авторитарным движением, основанным на тех же принципах, что и фашизм (не путать с национал-социализмом). Что бы вы подумали, если бы Италия (не говоря уже о Германии) объявила фашистов теми, кто внес наиболее значительный вклад в формирование итальянской нации? Совершенно понятно, почему Россия так отрицательно относится к одобрению самой УПА и ее политической роли.

С другой стороны, Россия могла бы больше внимания уделять, например, армии генерала Власова, которая была сформирована в 1944 году при оооочень схожих обстоятельствах (были и отличия, но о них я скажу позже). Однако УПА  — это хороший инструмент для дискредитации украинского национализма, ведь ее деятельность была направлена не только против советов, но и вообще против русских. И поэтому приходится усомниться в политической мудрости тех, кто сегодня пытается включить УПА в один пантеон с Хмельницким и Мазепой. Давно известно, что для национального воспитания куда полезнее указывать на дурные примеры из прошлого. Впрочем, еще ни в одной стране Восточной Европы официальные круги не дошли до понимания этой простой истины.

Потому что многие члены УПА были выходцами из тех мест. А раз у жителей Западной Украины есть родственники, которые воевали в УПА, то получается, что они могут идентифицировать себя с чем-то несоветским. Западная Украина пострадала и от советских войск тоже, так что речь идет о выборе меньшего из двух зол. Однако в ходе дискуссий на эту тему на Западной Украине УПА не описывается как зло. То есть там применяются те же приемы, которыми пользовалась (пользуется) советская пропаганда в отношении своего партизанского движения. Бандиты  — это всегда кто-то другой. Опять-таки, это вопрос самоидентификации, и он больше связан с актуальной современностью, а не с историческими реалиями.

Это только при поверхностном взгляде выглядит как вопрос противостояния Запада и Востока. ОУН была «Западом» в 1930-е, но только пока этот Запад был авторитарен. Настоящие «западные» политики входили в УНДО (Украинское национально-демократическое объединение), представлявшее собой конгломерат различных политических позиций, более или менее отвечавших западным взглядам того времени.

Конечно, на Западной Украине было больше национализма — из-за более старинных традиций политического национализма всех видов. Их укреплению способствовал и период польского правления: поляки боролись с украинским национализмом, но сами служили примером того, каким может быть восторжествовавший национализм. Пилсудский как социалист также не чурался грабежей (чтобы добывать деньги для своего движения). На востоке страны не было таких примеров, там шло достаточно мирное национальное развитие (когда Грушевский возглавлял Академию Наук), пока сталинские преобразования и Голодомор не положили ему конец. Поэтому там и не осталось никаких националистических организаций  — но это, повторяю, в меньшей степени вопрос о противостоянии Запада и Востока.

Мне не встречались какие-либо доказательства этого или упоминания подобных фактов в достоверных источниках, но это еще не значит, что ничего подобного никогда не было. Такое вполне возможно, потому что деятельность подполья всегда связана с маскировкой, переодеванием и тому подобным.

Нет, не могу. Цифры и другие данные различаются до такой степени, что на этот вопрос невозможно ответить без длительного обсуждения источников. Также важно определиться, о каком времени мы говорим. Поскольку УПА была партизанской армией, не все ее члены постоянно скрывались в лесу. Иногда они просто присоединялись к отрядам УПА для проведения разовых рейдов и так далее.

Более или менее с уверенностью можно говорить о том, что большинство членов УПА были этническими украинцами — насколько такая интерпретация уместна, потому что при смешанных браках (которые были не так редки, как иногда полагают) можно было выбирать себе национальность (самый известный пример  — Володимир Михайлович Кубійович). Все этнические идентичности  — не более чем мысленные конструкты, поэтому, да, солдаты УПА считали себя украинцами, хотя могли быть выходцами из разных семей.

Теперь, что значит «доброволец»? Можно ли считать человека, ушедшего в лес, чтобы не быть отправленным на принудительные работы, добровольцем? Если да, то тогда они были добровольцами. А если все ваше село помогает бойцам УПА, смогли бы вы остаться в стороне? Если да, то тогда все члены УПА и правда были добровольцами.

Такой статистики не существует, и чтобы получить какие-то цифры, опять-таки необходимо описывать источники, из которых они берутся. В 1942-1943 годах на Западной Украине не было советских войск, а данные, ставшие доступными после 1944 года, более чем ненадежны — все они собраны заинтересованными сторонами.

Кроме того, я не занимался исследованиями в этом направлении. Моя сфера — это политические, ментальные и культурные факторы, влияющие на поступки людей. Есть историки, которые гораздо лучше меня разбираются в цифрах.

Франк Гольчевский, профессор Гамбургского университета. Лента РУ. Продолжение следует