Таможенный союз придумала Украина

Россия, Белоруссия и Казахстан получат колоссальный экономический эффект от ликвидации таможенных границ. Причем не нарушая нормы ВТО. Но эффект этот может оказаться еще выше, если к Союзу присоединится и Украина

Ответственный секретарь комиссии Таможенного союза Сергей Глазьев с цифрами в руках доказал, что Россия, Белоруссия и Казахстан получат колоссальный экономический эффект от ликвидации таможенных границ. Причем не нарушая нормы ВТО. Но эффект этот может оказаться еще выше, если к Союзу присоединится и Украина, которая сама когда-то его и придумала. Это усложнит жизнь российским металлургам и производителям сахара, но потребители только выиграют. О том, почему Россия, Белоруссия, Казахстан и Украина получат максимальную выгоду от интеграции, Сергей Глазьев рассказал в интервью ведущему телепередачи «Первые лица» Ивану Макушку. Публикуем наиболее интересные фрагменты этой беседы, пишут Известия

вопрос: Прошлый год — это год мирового кризиса. Не стал ли этот кризис катализатором, ускорившим создание Таможенного союза?

сергей глазьев: Конечно, кризис подстегнул интеграцию. Это видно по всему миру. Но в нашем случае всё идет по плану, который был составлен и одобрен главами трех государств еще в 2007 году. То есть политическое решение о создании Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана было принято осенью 2007 года, еще до кризиса. В соответствии с планом с 1 января союз заработал в части двух его важнейших сфер — это единый таможенный тариф и общая система нетарифного регулирования. В течение года мы завершим формирование единой таможенной территории: с 1 июля будет отменено таможенное оформление на наших внутренних границах. С Белоруссией будет окончательно отменен таможенный контроль. И наша единая таможенная территория будет работать по новому Таможенному кодексу, который уже подписан главами государств и направляется на ратификацию. Как говорится, долго запрягали, но быстро едем. То же самое касается наших коллег в Казахстане и Белоруссии. Это — выстраданная идея. Она подготовлена всей логикой нашей постсоветской жизни.

в: То есть мы не создаем, а воссоздаем наше экономическое пространство. В отличие от Евросоюза, например, который шел к этому полвека.

глазьев: Да, мы столетиями были единой страной. В том-то и парадокс. Мы говорим на одном языке. У нас была единая экономика. Так что важно было принять политическое решение, а всё остальное уже проще.

в: Решение — политическое, но союз-то — экономический. Как вы при этом смотрите на возможность вступления в ВТО?

глазьев: Всемирная торговая организация — это, по сути дела, площадка для урегулирования торговых споров. Больше ничего. Плата за вход на эту площадку очень высокая. Это отказ от суверенного права каждого государства произвольно менять таможенные тарифы. А ведь одна из антикризисных мер, которые используют все страны в мире, — это защита внутреннего рынка. И европейцы, и американцы, и японцы стараются защитить своего товаропроизводителя в ситуации, когда резко обострились торговые противоречия. Члены ВТО сегодня грубо нарушают нормы этой организации под разговоры о недопустимости протекционизма. Поэтому ВТО переживает, прямо скажем, не лучшие времена. Кризис больше всего ударил по внешней торговле. Поэтому внутренний рынок стал более значим. Китай продолжает бурный экономический рост, несмотря на резкое сокращение экспорта. Потому что они занялись развитием внутреннего рынка. И создание Таможенного союза преследует такую же цель — расширение нашего общего внутреннего рынка. Поэтому у него колоссальный антикризисный эффект с точки зрения новых возможностей для наших предприятий, прежде всего в кооперации производства.

Что касается ВТО, мы строим Таможенный союз в полном соответствии с правилами и духом этой организации. Потому что внутри Таможенного союза исчезают все торговые барьеры. ВТО поддерживает таможенные союзы и региональные экономические интеграционные группировки, потому что внутри обеспечивается полная свобода торговли. Чего нельзя сказать о некоторых членах ВТО. Например, США категорически не приемлют нашу инициативу. Не потому, что мы противоречим где-то нормам ВТО, и не потому, что мы действуем вопреки общим тенденциям.

в: Призрак СССР пугает, что ли?

глазьев: Да. Их пугает то, что вектор нашей политики на постсоветском пространстве изменился на противоположный. Ведь отсутствие Украины сегодня в Таможенном союзе и ЕврАзЭСе — это во многом результат американской политики, которая в качестве главной геополитической цели ставила в 90-е годы отрыв Украины от остальной части постсоветской территории, прежде всего от России. Увы, в головах американских политиков сидят дремучие, пещерные, я бы сказал, идеи Бжезинского. Который настойчиво внедрял в сознание американской политической элиты всякие мифологемы в отношении восстановления империи и так далее.

в: Но и сейчас на Западе говорят: не слишком ли много России?

глазьев: Да. Вели и продолжают вести линию на разрушение нашего общего экономического, политического, культурного пространства. Спонсируют дезинтеграционные тенденции. США по политическим мотивам противодействуют вступлению нас в ВТО, в отличие от Европы. Потому что мы делаем то же самое, что делал Европейский союз 10 лет назад. И заметьте: американцы были также против создания ЕС и введения евро. Страны действуют исходя из своих национальных интересов. Наше вступление в ВТО осложнилось в связи с созданием Таможенного союза — надо признать это. Но не потому, что мы нарушаем где-то нормы ВТО. А потому, что США против экономической интеграции на постсоветском пространстве. А мы вступаем как единая таможенная территория. Единая делегация ведет переговоры за три государства. Мы будем вступать вместе, но оформляться это будет индивидуально. Главное — на абсолютно одинаковых условиях.

в: Больше 10 лет назад был подписан договор о создании Союзного государства Белоруссии и России. Насколько помогли эти наработки сейчас? Возможно ли Союзное государство в дальнейшем уже с Казахстаном?

глазьев: При формировании механизма трехстороннего Таможенного союза мы учитывали этот опыт, ведь в Союзном государстве уже есть Таможенный союз. И уже нет таможенного оформления. Есть лишь таможенный контроль на российско-белорусской границе. Грузы движутся без необходимости таможенного оформления, если они внутреннего производства. И механизм контроля за взаимной торговлей, который создан в российско-белорусских отношениях, нам очень помогает, поскольку это пример того, как может работать взаимная торговля без таможенного оформления.

в: Первого января, в первый же день существования Таможенного союза, начались известные недоразумения по поводу поставок нефти в Белоруссию. Они могут еще повторяться? Или все уже достаточно четко разъяснено?

глазьев: Ну я бы не сказал, что переговоры между Россией и Белоруссией по поводу нефти, которая перерабатывается на территории Белоруссии, были недоразумениями. Этот вопрос тщательно готовился и обсуждался. Было понимание того, что экспортные пошлины, которые остаются в рамках нашего Таможенного союза, должны направляться в бюджет страны происхождения товара. В отличие от импортных пошлин, которые у нас подлежат коллективному распределению. Особенность белорусской ситуации в том, что Белоруссия нефть перерабатывает, причем в гораздо больших объемах, чем это нужно внутреннему рынку. Примерно в три раза. Поэтому избыток нефтепродуктов, которые перерабатываются на белорусской территории, экспортируется. Если экспортируется внутри Таможенного союза, скажем, обратно в Россию, никакой проблемы нет. Но если в дальнее зарубежье, где действуют экспортные пошлины, — естественно, российская сторона считает, что используемая нефть должна быть предметом обложения экспортной пошлиной. Поэтому в российско-белорусских отношениях всегда действовал особый механизм — расщепление экспортной пошлины на нефтепродукты.

в: Если участие в Таможенном союзе выгодно, почему же Украина не спешит к нему присоединиться?

глазьев: Расчеты, которые проводились в Институте народно-хозяйственного прогнозирования РАН, по объединенному межотраслевому балансу четырех государств — с участием Украины — показывают, что создание единого экономического пространства за счет устранения барьеров по взаимной торговле дает эффект примерно в 15-17 процентов прироста валового продукта в течение пяти лет. Это колоссальный толчок для экономического роста, что особенно важно в условиях кризиса. Но столь большой эффект, примерно 400 миллиардов долларов прироста валового продукта, означает и ужесточение конкуренции внутри единого экономического пространства. Наши монополисты, которые пытаются защититься друг от друга таможенными барьерами, лишатся этой возможности. У нас будет общий рынок труб, вокруг которых идут бесконечные войны, общий рынок сахара. Это выгодно потребителям. Потому что потребители смогут получать продукты дешевле — из Белоруссии и Казахстана. Я думаю, что это хороший стимул для Украины присоединиться к Таможенному союзу. Ведь вклад дезинтеграции в падение украинской экономики колоссальный. Не меньше половины. Украинская экономика настолько тесно связана с Россией, что любое ухудшение торговли — автоматически удар по ней. В любом украинском машиностроительном изделии примерно 50% — это стоимость российских комплектующих. Ухудшение условий торговли — сразу падение конкурентоспособности этой продукции.

Вот три главных локомотива украинской экономики: металлургия, сидящая на российском газе, машиностроение, сидящее на российских комплектующих и российском рынке, и агропромышленный комплекс, сидящий на российских потребителях. Поэтому та политика дезинтеграции, которая проводилась, привела Украину к экономической катастрофе. Там самое глубокое падение производства, просто катастрофическое. Я думаю, что любое разумное правительство будет делать серьезные коррективы. Тем более что единое экономическое пространство было в свое время инициировано именно Украиной. И мы три года пытались его создать. И процесс был остановлен именно из-за того, что тогдашнее политическое руководство Украины приняло самоубийственное для экономики страны решение прекратить участие в интеграционных процессах.