Польша — ночной кошмар московских стратегов

Президентские выборы в Польше определят направление польской внешней политики и ее геополитическое место в Европе. Это следствие политики Леха Качиньского, который впервые со времен Пилсудского занялся активной восточной политикой.

Конечно, не правда, будто бы он проводит «ягеллонскую политику», с которой в 1918-1939 годы связывалась концепция возвращения Польше державной роли. Но политика Качиньского действительно стремится к усилению Центральной Европы и созданию широкого соглашения государств, начиная от Балтики до государств Чёрного и Каспийского морей, пишет «Gazeta Polska» (Польша).

Качиньский соединяет, таким образом, геополитический замысел и экономическую стратегию, связанную, прежде всего, с доступом к источникам энергии, альтернативным по отношению к России. Для России, которая готова была бы стать нормальным членом международного сообщества, эта политика никоим образом не опасна. Для России, стремящейся подчинить себе Европу через зависимость её от своих поставок энергоносителей и поссорить её с США, политика Качиньского является принципиальной угрозой.

Евроазиатская империя и новый либерализм

Но неприязненно к польской независимой политике относятся также и иные геополитические игроки, особенно те, кто уже давно в российско-немецком союзе или, в более широком смысле, союзе российско-европейском видят надежду на реализацию социалистического общественно-экономического проекта. Создание общего стратегического экономического и политического пространства от Лиссабона до Владивостока должно привести к переменам, исключающим национальные государства, а затем облегчающим уничтожение христианства, семьи, среднего и мелкого предпринимательства и собственности.

Современная евроазиатская империя должна стать орудием эволюционных изменений, которые Советскому Союзу не удалось реализовать путём революционного насилия. То, что я здесь пишу, это не какое-то потрясающее открытие, хотя для многих эти утверждения звучат шокирующе. Однако ещё в 80-х годах XX века перед такой перспективой предостерегал Анатолий Глицын (так в тексте — прим. перев.), советник директора ЦРУ Джеймса Энглтона, а позже Владимир Буковский в своей знаменитой книге «Московский процесс». С другой же стороны, проект общего евроазиатского стратегического пространства систематически пропагандировал американо-немецкий журнал «EIR» (Executiv Inteligence Review), который считается близким к пророссийским кругам немецкой разведывательной службы. Подобные взгляды формулировал издавна связанный с либералами в США и финансируемый немецкими фондами Институт Стратегических Проблем в Кракове.

После победы президента Барака Обамы эти планы приобрели конкретные формы; в Польше их начал реализовать, а затем и публично провозглашать министр иностранных дел Радослав Сикорский. Согласно этим концепциям, Россию следует включить в западные политико-экономические структуры, принять в НАТО и в Евросоюз, а на самом-то деле так модифицировать эти структуры, чтобы привести к полному объединению Европы с Россией. Эта операция в версии западных либералов и социалистов должна привести к оксидентализации и либеральной эволюции России. Но, естественно, она имеет также и свою российскую, более реальную версию, где речь идёт попросту о вассализации Европы, лишённой американского союзника. Всё остальное — пустая риторика, иллюзии наивных «попутчиков», о которых Ленин сказал, что они сами купят верёвку, на которой большевики их повесят. В польской политике эту двойственность концепции лучше всего символизируют фамилии двух претендентов от ГП на пост президента Речи Посполитей: Радослава Сикорского и Бронислава Коморовского.

Польша на прицеле России

Именно с этой точки зрения следует смотреть на ненависть, которую возбуждает президентура Качиньского. В этом контексте следует интерпретировать высказывания Януша Паликота, исполняющего роль неофициального начальника штаба Бронислава Коморовского, что «президентура Качиньского — это наибольшее несчастье, какое случилось с Польшей со времён военного положения». Этот страх и ненависть по отношению к политике Качиньского возникают из понимания, что она ведёт к возрождению независимости не только Польши, но также и других государств на территории между Балтикой и Чёрным морем. А это делает невозможным постепенное создание общего русско-европейского пространства и упрочивает политико-экономическое положение, возникшее после распада Советского Союза. А ведь с точки зрения мировых планировщиков, которые столько лет подготавливали евроазиатскую империю, старательно разрабатывали стратегию конвергенции (соединение советской системы и демократии), возникновение национальных государств на восток от Одера должно было быть лишь временным маневром. Политика Качиньского этот маневр или же, с русской точки зрения, гамбит, преобразила в новую геополитическую реальность.

Потенциальная сила Польши проистекает не только из населения, положения, культурного влияния, но также из политической традиции, укоренившейся в историческом и духовном опыте, опирающемся на христианство и Католическую Церковь. Результатом является исключительность польского опыта во время Второй мировой войны, единственного в мире народа, который противостоял гитлеровскому и советскому тоталитаризму. Цена, которую мы за это заплатили, была огромна, но именно она даёт нам право требовать от имени всей Центральной Европы уважения прав народов, приговорённых эти тоталитаризмами к уничтожению. Символами этого уничтожения стали Варшава и Освенцим, но также, по крайней мере, в равной степени с ними — Катынь и Медное. Поэтому Польша католическая, антикоммунистическая и составляющая ось Центральной Европы от Балтики до Черного и Каспийского морей — это страшный кошмар как для российских, так и для брюссельских стратегов.

Российская разведка и агенты влияния

Этот исторический и геополитический фон необходим, чтобы понять, насколько мощные силы приведены в действие, чтобы не допустить второго президентского срока Леха Качиньского. Деятельность иностранных разведок играет в этой борьбе против Польши особую роль, поскольку деятельность эта, по природе своей секретная, а к тому же имеющая поддержку в правящем истеблишменте, весьма трудно поддаётся обнародованию, разоблачению и осуждению, а это — ключевое условие противостояния

Но польская ситуация требует дополнительного описания. Андрей Третьяков, офицер советской и российской разведки, который перешёл на сторону США, подчёркивает особый интерес российских служб к Польше.

 — Польша имеет большое влияние на традиционную российскую зону, — говорит Третьяков, — то есть на Украину. У неё также хорошие контакты с Грузией, она поддерживает правительство Михаила Саакашвили, которое в России иначе как нелегальным режимом не называют. Да, Польша для российской разведки неслыханно интересный объект.
Третьяков говорит то, что нам уже известно из «Рапорта о ликвидации ВСИ»: главными инструментами деятельности российской разведки являются контакты из прошлого, люди, которые были сформированы советскими спецслужбами или были частью советского аппарата. Это они чаще всего подвергаются вербовке, а ещё чаще именно в этой среде приобретают агентов влияния, через которых распространяется внушение и дезинформация.

Третьяков знает, о чём говорит, в конце концов, он в течение нескольких лет вёл в качестве российского агента в Нью-Йорке поляка, который под прикрытием дипломатического статуса работал сначала на коммунистическую разведку, а потом на UOP (Управление Охраны Государства — прим. перев.). «Профессор» — таков был его оперативный псевдоним — был завербован именно благодаря его давнему сотрудничеству с советскими спецслужбами. Впрочем, как вспоминает Третьяков, «Профессор» всегда был убеждён, что, работая на русских, он тем самым поддерживает Польшу. Этот пример лучше всего показывает, какой роковой ошибкой было после 1989 года взять за основу польских спецслужб коммунистических «специалистов». Так сегодня уже невозможно сомневаться в том, что мы имели дело с запланированной операцией советских спецслужб, которые использовали всё своё влияние, чтобы сохранить старый персонал и организационные формы спецслужб в Польше.

Разведка, или дезинформация

Главная область деятельности российской разведки в Польше — это дезинформация, влияние и диверсия. Эта структура действий нашего противника тщательно скрывается как истеблишментом, так и спецслужбами, уходящими своими корнями в советско-русское наследие. Тут не место для истории спора, который шёл в польской политике в течение последних 20 лет. Горьким удовлетворением были публикации главных сторонников опоры служб на советские кадры, которые в статьях, опубликованных в «Тыгоднике Повшехном», летом прошлого года признавали, что по прошествии 20 лет их эксперимент не удался, а государство польское, так организованное, не способно к защите своих интересов. Жаль только, что вслед за этими статьями и частными мнениями не начались основательные перемены в позиции этих кругов. Наоборот, они, кажется, используют тактику не менее коварную, констатируя, что уже слишком поздно менять ситуацию, и что свершившиеся факты неизбежно обрекают Польшу на статус колонии, дело лишь в том, какого суверена должна выбрать себе Польша.

Это своеобразное пораженчество, которое в 90-е годы обрекло нас на специалистов из ГРУ и КГБ, а сегодня велит в спешном темпе ликвидировать национальные и государственные устремления поляков, возникло явно под влиянием извне. Левацко-либеральная элита внушает полякам, что мы не в состоянии быть независимым народом, что польская кораблестроительная промышленность и польская международная политика — это анахронизм, а энергетическую безопасность лучше всех нам обеспечит Газпром, — и всё это явная часть кампании дезинформации. Легко можно указать пиар-фирмы, которые брали русские деньги за распространение подобных убеждений. Но как назвать договор, заключённый правительством Туска и связывающий Польшу с Газпромом на 25 лет в тот момент, когда оказалось, что мы являемся владельцами крупнейших в Европе месторождений газа? Россия хочет при помощи трубопроводов приторочить Европу, как мошну, к своему скакуну. В этот состоит национальный интерес России, которая всё ещё не в состоянии соперничать с Западом в области технологии, и надеется, прежде всего, на экспорт энергоносителей. Но государственный интерес Польши иной. Так почему же Туск интересы Россия ставит выше, чем интересы Польши?

Русские приоритеты: контролировать спецслужбы

Наверняка, существуют проблемы зависимости, политических взглядов и, наконец, уровня компетенции, знаний о собственном народе и внешнем мире. Человек, который считает польскость ненормальностью, всегда будет иметь трудности с тем, чтобы твёрдо противопоставить польские интересы чужим. Но неслыханно существенным можно считать отказ от естественных инструментов ведения государственной политики, каковыми являются спецслужбы. Между тем формирование польских спецслужб согласно с российскими приоритетами — это важнейшая задача как СВР, так и ГРУ. Благодаря этому то, что должно быть нашими глазами и ушами, что должно защищать наши интересы и предостерегать перед опасностями, становится, по сути своей, марионеткой иностранной дезинформации.

Долгие годы русским удавалось сохранять персональное и организационное доминирование в польских спецслужбах, а также в наших главных экономических и информационных структурах. Особую роль в этом играли Военные Службы Информации, в которых русским удалось спасти больше всего активов, поскольку более 300 офицеров, которые руководили этими службами, прошли разведывательное и контрразведывательное обучение в ГРУ или в КГБ. Люди из ВСИ не только вели нелегальную торговлю оружием, поставляемым террористам и русской мафии, но также и участвовали в принятии политических, пропагандистских и экономических решений, реально направленных против польских интересов. Как могло случиться, что таким людям доверил Бронислав Коморовский безопасность нашего государства?

Мы знаем, как это выглядело технически. В 1990 году Коморовский, только что назначенный вице-министром обороны, которому доверили надзор за спецслужбами и формирование их нового кадрового состава, обратился за указаниями к Флориану Сивицкому. Ему не помешало даже то, что Сивицкий был одним из организаторов военного положения. Сивицкий потребовал, чтобы новый глава контрразведки был «специалистом». Коморовский такого специалиста нашёл. Им оказался полковник Люциан Яворский, который во время военного положения успешно уничтожал подполье «Солидарности». Не известно, этот ли опыт убедил Комаровского в профессионализме Яворского, или были ещё какие-то предпосылки. Во всяком случае, новый вице-министр полностью одобрил подбор кадров, совершённый Яворским, и так были сформированы ВСИ, базирующиеся на адептах КГБ и ГРУ.

ВСИ: жизнь после жизни

Расформирование ВСИ, раскрытие их преступной деятельности, а в особенности их полной персональной зависимости от российского руководящего центра, лишило Россию главного орудия влияния на польские дела. Западные специалисты прямо писали, что, ликвидация ВСИ нанесла российским спецслужбам в Польше такое поражение, какого они не знали здесь с 1920 года. Так что трудно удивляться, что это вызвало бешенство и жажду мести. Люди ВСИ, лишённые официального влияния на государственные структуры, в течение последних двух лет создали множество неправительственных организаций, ставших мощным лобби в экономике, в СМИ и среди политиков. Есть среди них политические партии, общественные объединения, научные институты и, наконец, предприятия, получающие самые выгодные правительственные контракты. Одна из таких организаций прямо публично заявила, что своими знаниями и возможностями она будет служить в президентской кампании тому кандидату, который восстановит ВСИ,

Бронислав Коморовский, кажется, и есть тот политик ГП, который готов взяться за эту задачу. Но какие же механизмы действуют так, что руководство Гражданской Платформы и Бронислав Коморовский в качестве её кандидата в президенты сегодня, по прошествии двадцати лет, поддерживают решение 1990 года и способствуют действиям по реабилитации и восстановлению ВСИ? Что касается зависимости ВСИ от России, насчёт этого нет никаких сомнений, и даже мои противники согласны с тем, что надо было ВСИ распустить. Однако, Коморовский видит ситуацию иначе. В его избирательной кампании возрождение ВСИ становится главным лозунгом и единственным ясно выраженным постулатом. Насколько сильной должна быть структура (хотя и лишённая уже официального доступа к государственным институциям) или насколько сильны обстоятельства, которые заставляют политиков ГП всю программу сводить к официальному постулату возрождения ВСИ?

В силе лобби ВСИ можно было убедиться, наблюдая за поведением ГП по отношению к Верификационной Комиссии. Решимость, с какой Дональд Туск стремился уничтожить эту комиссию, нашла своё выражение в нескольких решениях сеймового большинства, изменяющих постановление о ликвидации ВСИ так, чтобы отменить верификационные решения комиссии. Благодаря этому нынешнее правовое положение позволяет принять на службу солдата, который был верифицирован негативно, и так оно и происходит во многих случаях. Потому что ГП стремится не только к реабилитации ВСИ, но также и к удалению сформировавшегося в 2006-2007 годах кадрового состава военных служб. И ничего удивительного, ведь это были не русские кадры и не обученные русскими. Поэтому они не пользовались доверием, а составляли потенциальную профессиональную альтернативу.

Уничтожение этих служб приобретает разные формы — от персонально-организационных до необходимости выполнения операций прямо выгодных российским спецслужбам. Ничем иным не является, например, создание возможности эвакуации раскрытых контрразведкой агентов ГРУ. Решения министра иностранных дел были столь неожиданны и ультимативны, что дали возможность сбежать российским агентам, вследствие чего невозможно было ликвидировать созданную ими сеть. Быть может, тут лежит разгадка тайны знаменитого шифровальщика. Операция эта, проведённая в ноябре 2008 года производит впечатление подарка российской стороне в рамках готовившейся оттепели в отношениях с Россией. Для польских спецслужб она была катастрофой, за которую мы долго ещё будем расплачиваться.

Действия, поддерживающие восстановление ВСИ и направленные против новых служб, нельзя назвать ничем иным как влиянием российской разведки. Высокопоставленные политики, наверняка, не осознают этого, а разрушенные спецслужбы не имеют смелости сказать им об этом. Это ведёт к хаосу, ослабляя Польшу и подвергая опасности наших солдат.

Скандал с маршалеком

Ключевое значение для достижения этих целей имела операция, называемая журналистами скандалом с маршалеком, которая была запланирована ещё осенью 2006 года и, как на неё ни посмотреть, выглядит операцией российских спецслужб. Что интересно, сначала сам Коморовский утверждал, что мы имеем дело со шпионской аферой. Однако позже он отказался от своих заявлений. Поскольку оказалось, что этот скандал может утянуть на дно его самого. Скандал с маршалеком был реализован двумя солдатами ВСИ из бывших ВСИ, прошедших обучение в Москве и долго там пребывавших. Оба они играли большую роль в русском отделе (один занимался экономикой и был связан с мафиозными кругами, другой — классический оперативник) и запутавшиеся в связях с русскими спецслужбами.

Оба также, хотя и по-разному, были связаны с нынешним маршалеком Коморовским либо его окружением. Целью операции было скомпрометировать Верификационную Комиссии, показав коррумпированность и непрофессионализм её членов. Дополнительно речь шла о доступе к совершенно секретному Приложению, что было особенно важно для маршалека Коморовского, опасавшегося, что там может быть информация, опасная для него. В операции были задействованы большие силы и средства. Однако долгосрочной целью было именно нападение на президента Качиньского как ответственного за опубликование Рапорта о ликвидации ВСИ и возможно Приложения к этому Рапорту.

Принципиальные решения принимал узкий круг, в состав которого входили: маршалек Коморовский, глава Агентства Внутренней Безопасности Бондарык и координатор спецслужб Грась. Несмотря на это и несмотря на демонстративный обыск у членов Верификационной Комиссии, несмотря на широкую кампанию в СМИ и репрессии, направленные против членов комиссии, а также сотрудников Службы Военной Контрразведки, прокуратура не доказала фактов коррупции в комиссии. Единственные собранные доказательства, перечисленные в акте обвинения, сводятся к оговорам двух функционеров бывших ВСИ, закончивших московские курсы. Прокуратура принуждена была отказаться от обвинения в коррупции и ограничиться обвинением в «злоупотреблении влиянием», а что самое важное, признать, что одной из целей действий обвиняемых «было стремление скомпрометировать Верификационную Комиссию и её членов». Тем самым она вскрыла политико-провокационный характер всей операции. Понесёт ли Коморовский ответственность за это или же справедливость будет восстановлена слишком поздно, как это произошло в случае с Мартином Тылицким, которого обвинило Агентство Внутренней Безопасности, чтобы спасти шкуру президента Александра Квасьневского?

Скандал с маршалеком и лозунги возрождения ВСИ, хотя и направлены против Верификационной Комиссии, в сущности, нацелены в президента государства Леха Качиньского и независимую политику Польши. Но прежде всего, они являются убедительным доказательством пророссийской ориентации тех, кто к таким лозунгам прибегает. Потому что трудно сомневаться в том, что будет означать возрождение спецслужб, основу которых составляют люди, обученные в ГРУ и в КГБ. Повторим же главный вопрос: насколько сильными и какого свойства должны быть условия, при которых польские политики готовы были связать своё имя и политическое будущее с лобби, представляющим влияние советских и российских спецслужб в Польше?

Операция «Катынь»

Этот вопрос касается также одной из ключевых проблем нашего национального самосознания и исторически-политического наследия. Я говорю о катынском преступлении или шире — о раскрытии всей правды о советском геноциде в контексте польско-российских отношений.

Русские, с одной стороны, строят своё современное национальное и государственное самосознание на антиполонизме, а с другой стороны — на отождествлении себя с имперским наследием советского государства. Поэтому в отличие от Германии, которая однозначно осудила геноцид III Рейха Адольфа Гитлера, Россия не способна и не хочет осудить геноцид Советского Союза, не хочет признаться в ответственности за разжигание Второй мировой войны. Здесь нет места для полного анализа используемой ими аргументации, а точнее — дезинформации. Важно то, что от имени России деятельность эту ведёт, прежде всего, Служба Внешней разведки. Решение по этому делу принял ещё Горбачев в тот самый момент, когда выразил согласие приподнять завесу тайны, долгие годы прикрывающую ответственность советского государства за это преступление. Именно тогда разведка получила приказ найти полезные материалы для кампании дезинформации против Польши по этому вопросу. Результаты мы могли наблюдать во время медиа-атаки на Польшу, произведённой СВР осенью 2009 года.

Одновременно на польской стороне для проведения этой операции используются люди и круги, подвергшиеся агентурному воздействию. Ибо трудно считать случайностью то, что переговоры в этой области в рамках так называемой группы по трудным вопросам поручены Даниэлю Ротфельду, бывшему министру иностранных дел в правительстве Марека Бельки из СЛД, но, прежде всего, многолетнему секретному сотруднику разведки коммунистической Службы Безопасности. Это необыкновенной умный и культурный пожилой господин, принимая на себя миссию, целью которой является отказ Польши от признания России катынского злодеяния геноцидом, должен же был знать, какое давление на него будет оказано. Он также должен был осознавать, какими будут для Польши политические последствия его миссии. Не знаю, можно ли сказать то же самое о пане Анджее Скомпском, который тоже значится в архивах ИНП как секретный сотрудник и который в данный момент легализует эту операцию в качестве председателя Федерации Катынских Семей.

Операция имеет своё продолжение. Сначала распространяется информация, что 70-ю годовщину катынского преступления премьер России почтит своим присутствием и переломным заявлением в ходе совместных, российско-польских торжественных мероприятий в Катыни, затем ведутся переговоры на тему этих мероприятий исключительно с премьером Туском, демонстративно игнорируя президента Речи Посполитей Леха Качиньского. Провокация сляпана столь грубо, что российское посольство в Варшаве прибегает к открытой лжи. И всё это затем, чтобы затруднить или же вообще сделать невозможным присутствие президента в Катыни во время этих мероприятий.

Путин любой ценой хочет, чтобы его партнёром там был исключительно премьер Туск. И трудно этому удивляться после всего, что мы знаем о Туске на тему его уступчивости великим державам. Однако, невозможно нормально объяснить согласия Туска и его чиновников, которые, по крайней мере, одобряют эту российскую игру. Таким образом, Путин противопоставляет друг другу премьера и президента Польши. Трудно себе представить больший успех российских спецслужб, с самого начала ответственных за эту операцию. Острие этой операции направлено против Польши, против её независимости и её места в Европе. Но персонально эта операция направлена против президента Леха Качиньского. Она должна понизить его престиж и уменьшить шансы на приближающихся выборах.

Группа риска

И в конце — методологическое замечание: российская разведка в Польше действует не самостоятельно, но в широком окружении спецслужб тех государств, которые связаны с Россией. Службы эти большей частью агрессивны, они используют простейшие методы, предлагая большие деньги прямо или через выгодные контракты. Этому служит сеть фирм, чаще всего зарегистрированных в так называемых налоговых раях, часто на Кипре. Естественной сферой воздействия является энергетика (нефть, газ, дешёвая электроэнергия), связанные с этим информационные услуги, а также торговля оружием и запчастями для постсоветской военной техники нашей армии. Но восточные службы не чуждаются и древнейших инструментов этой профессии, то есть наркотиков, алкоголя и секса.

Отдельный вопрос — воздействие на мафиозные структуры, контролирующие как политиков, так и экономику. Мафия в Польше выросла из аппарата коммунистической партии, и люди спецслужб изначально были частью агентурной российской сети. Поэтому, когда читаешь, например, рапорт комиссии по Орлену, не удивляет круг сотрудников и знакомых пана Марека Дохналя, где рядом с политиками КЛД и СЛД постоянно присутствуют функционеры Службы Безопасности, бывшие полковники ВСИ, но также и офицеры КГБ и ГРУ, такие, как Алганов. Своеобразной группой риска в Польше являются не только посткоммунистические круги, о чём писал Третьяков, но также и люди, связанные разнообразными интересами с мафией, поддерживающие нелегальную торговлю оружием и незаконное управление имуществом армии.

Источник: «Голос России»