Единая прокитайская Россия

Китайцы не поддерживают идейно близкие партии, они устанавливают отношения с теми, в чьих руках власть. Когда исполнительная власть концентрируется в руках одной партии, смысл уделять равное внимание всем партнерам пропадает.

Визит в РФ заместителя председателя КНР Си Цзиньпина ознаменовался новым развитием контактов между Коммунистической партией Китая и «Единой Россией».

Си Цзиньпин, вероятный будущий лидер Китая после 2012 года, не просто специально высказался о важности отношений между правящими партиями двух стран и обсудил межпартийное сотрудничество с Борисом Грызловым, но и открыл совместный форум двух партий, название которого: «Роль правящих партий РФ и КНР в посткризисный период», – очевидно, должно было подчеркнуть сходство позиций между КПК и «Единой Россией».

Еще с середины 1990-х годов КПК осуществляла межпартийные контакты практически со всеми значимыми российскими политическими партиями. Китайцы избегали оказывать кому-либо слишком явное предпочтение: они контактировали и с правыми, и с коммунистами и, конечно, со сменявшими друг друга российскими номенклатурными правящими партиями.

Разумеется, с кем-то отношения были несколько более теплыми, например, с КПРФ, с кем-то – более официальными, но видимого предпочтения не оказывалось никому. Исключением была Либерально-демократическая партия, с которой китайцы дел не вели просто потому, что Владимир Вольфович сам регулярно критиковал КНР и выступал за дипотношения с Тайванем.

Внимание, которое китайцы уделяют межпартийным связям, объясняется особенностями устройства китайского внешнеполитического механизма. МИД в нем не играет центральной роли, ключевые решения по внешней политике принимаются на более высоком уровне, в их выработке весьма велика роль международного отдела ЦК КПК и других правительственных ведомств (как экономического блока, так и военных).

Нельзя не увидеть в этом сходства с российской ситуацией. В РФ МИД также не является основным центром подготовки внешнеполитических решений, зачастую он выполняет лишь технические функции по реализации политики, спущенной сверху, конечный смысл которой дипломатам может быть и не вполне ясен. Роль российского МИДа в решении наиболее важных внешнеполитических вопросов, связанных с реальной экономикой и реальной военной безопасностью, является явно второстепенной. Российское руководство стремится иметь альтернативные МИДу каналы коммуникации со всеми важными партнерами.

Установление КПК эксклюзивных отношений с «Единой Россией» – рациональная китайская реакция на исчезновение элементов конкуренции из российской внутренней политики. Китайцы не поддерживают идейно близкие партии, они устанавливают отношения с теми, в чьих руках власть. Когда исполнительная власть концентрируется в руках одной партии, смысл уделять равное внимание всем партнерам пропадает.

Все возвращается в привычную колею: еще при СССР отношения между КПСС и КПК были важнейшей составляющей межгосударственных связей. Что касается рассуждений о перенимании «Единой Россией» китайского опыта, то их следует считать формой неуклюжего пиара, наряду с планами Грызлова перевести партийный сайт на китайский язык. Между политическими системами двух стран нет ничего общего, обе партии действуют в совершенно разных условиях, и посоветовать им друг другу нечего. В конце концов, «Единая Россия» стремится использовать кое-как существующие демократические институты для укрепления своей власти, а КПК в подобных манипуляциях для сохранения собственной власти совершенно не нуждается.

Источник: Slon.ru