Дело «Миф» — расследование НКВД исчезновения Гитлера. Часть 1

С детства я знал, что Гитлер отравился в бункере имперской канцелярии незадолго до падения Берлина. Деталями особо не интересовался, помню только, что с интересом смотрел советский фильм «Освобождение», в котором есть одна драматическая…

С детства я знал, что Гитлер отравился в бункере имперской канцелярии незадолго до падения Берлина. Деталями особо не интересовался, помню только, что с интересом смотрел советский фильм «Освобождение», в котором есть одна драматическая деталь.

По версии фильма, камердинер Гитлера Линге выстрелил в уже мертвого фюрера, чтобы “трусливая” смерть от цианистого калия предстала как “мужественное” самоубийство. Но речь пойдет не о событиях в бункере.

О последних днях Гитлера и его окружения и у нас, и на Западе имеется огромное количество мемуаров, исследований, беллетристики. В этом очерке я хочу ознакомить читателей с малоизвестным эпизодом из истории советских спецслужб — повторным расследованием обстоятельств “исчезновения Гитлера”, получившем название дело “Миф” 1.

Шесть томов этого дела, фрагменты черепа “предположительно Гитлера”, лоскут обивки дивана из бункера рейхсканцелярии, два альбома фотографий хранятся в Государственном архиве Российской Федерации 2. В очерке использованы также данные фонда НКВД/МВД СССР (ф. Р-9401) 3.

Некоторые материалы дела “Миф” в последние полтора года уже стали достоянием общественности. По Российскому телевидению были показаны хранящиеся в ГА РФ вещественные доказательства, найденные следственной бригадой на месте первого захоронения Гитлера и его жены. Позднее на основе материалов этого дела был снят британский документальный фильм (Би-би-си), авторы которого попытались даже экранизировать некоторые допросы свидетелей по делу “Миф”.

Наконец, в августе 1995 г. по Первому каналу телевидения прошел документальный фильм “Адольф: жизнь после смерти” (режиссер Ада Петрова). В 1995 г. вышла в свет новая книга известного журналиста Л. А. Безыменского “Операция “Миф”, или сколько раз хоронили Гитлера”.

В ней впервые опубликованы уникальные материалы из личных архивов людей, причастных к первому расследованию обстоятельств смерти Гитлера, записи устных рассказов и воспоминаний, а главное — новые документы из Архива Президента Российской Федерации, архивов Федеральной службы контрразведки, Генштаба Вооруженных Сил и Разведуправления Генштаба, Министерства обороны, Государственного архива Российской Федерации, Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории, Центра хранения современной документации.

Собственно обстоятельствам дела “Миф” отведено в книге 25 страниц. В основном это публикация копий отдельных документов, которые собрал автор в своем личном архиве. В книгу не вошли протоколы повторных допросов свидетелей по делу “Миф”, а также ряд важных итоговых документов, связанных с работой комиссии МВД СССР в Берлине весной — летом 1946 г.

Авторский текст в разделах, посвященных упомянутому делу, сведен к минимуму, а там, где он есть, содержит ряд фактических ошибок и спорных выводов, которые, к сожалению, нельзя отнести просто к досадным и легко устранимым неточностям, поскольку они легли в основу весьма важных концептуальных заключений 4.

Конечно, задачи журналистов и историков несколько разнятся, но и те, и другие в соответствии со спецификой профессии стремятся к одной цели — найти истину. А значит, уяснение спорных моментов дела “Миф” и той, и другой стороной пойдет только на пользу.

Дело “Миф” было начато оперативным управлением Главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД/МВД СССР для ревизии и проверки первого (май 1945 г.) расследования обстоятельств смерти Гитлера.

Главную скрипку в майском расследовании играла другая советская спецслужба — Главное управление контрразведки “Смерш” (“Смерть шпионам”) Наркомата обороны СССР, руководителем которой был В.С. Абакумов  — один из основных конкурентов заместителя председателя СНК СССР, наркома внутренних дел СССР Л.П. Берии5.

Альтернативное расследование НКВД/МВД СССР, о котором в отличие от майского (1945 г.) до сих пор известно очень мало, было одним из эпизодов в закулисной политической борьбе вокруг Сталина. И здесь, как мне кажется, тайн и загадок до сих пор ничуть не меньше, чем в истории падения “третьего рейха”.

Учитывая, что вся информация о самоубийстве Гитлера во времена Сталина и довольно долго после его кончины была государственной тайной, можно также предположить, что дело “Миф” (и борьба советских спецслужб вокруг него) каким-то образом связано с историей взаимоотношений СССР и Запада в годы “холодной войны”, а загадка смерти Гитлера занимала определенное место в политических расчетах Сталина. Он так ни разу и не ответил прямо на вопрос союзников: “Что случилось с Гитлером?”

1. Май — июнь 1945 года

Чтобы ввести читателей в курс дела, хотя бы кратко коснусь хода событий, связанных с расследованием обстоятельств “исчезновения Гитлера”, и напомню некоторые уже достаточно известные факты, отсылая за подробностями к книгам Е. М. Ржевской (Каган) и Л. А. Безыменского.

03 мая 1945 г. из Берлина в Москву по системе правительственной связи “ВЧ” поступило два сообщения на имя наркома внутренних дел СССР Берии и начальника Главного управления контрразведки “Смерш” Абакумова. В одном из документов, подписанных заместителем начальника управления контрразведки “Смерш” 1-го Белорусского фронта генерал-майором Сидневым, сообщалось об обнаружении и опознании трупов Геббельса и его жены 6.

Во втором сообщении говорилось об исчезновении Гитлера:

“Арестованный Управлением „Смерш« 1-го Белорусского фронта личный врач Гитлера — хирург обер-штурмбанфюрер Хаазе Верлер (В ряде документов дела “Миф” эта фамилия ошибочно указана как “Хазе”, что при цитировании исправлено без специальных оговорок) на допросе 03 мая 1945 г. о местопребывании Гитлера показал, что он видел Гитлера 30 апреля с. г. в Берлине в его личном блиндаже в районе гитлеровской канцелярии рейхстага при следующих обстоятельствах: Гитлер вызвал его, Хаазе, для того, чтобы спросить — будет ли действовать имеющийся у него, Гитлера, яд и показал ему ампулу. В ампуле был цианистый калий. Хаазе доложил Гитлеру, что действие яда лучше всего испытать на животном. Гитлер приказал привести одну из своих собак и дал ей яд из ампулы. Собака через минуту сдохла. Когда Хаазе входил к Гитлеру в блиндаж, оттуда вышел начальник канцелярии — личный адъютант Гитлера рейхсляйтер Борман. Гитлер в блиндаже находился один и был в подавленном состоянии, выглядел стариком, голова была вся седая и он весь дрожал.

После этого Хаазе ушел от Гитлера и больше его не видел. Из разговоров с Борман [ом] Хаазе известно, что Гитлер вскоре после этого покончил жизнь самоубийством  — отравился и труп его сожжен. Подробностей, как это было, он не знает. Перед самоубийством Гитлер раздал яд своим подчиненным. Для проверки этих данных и получения дополнительных материалов выезжаю на место в Берлин вместе с врачом Хаазе, который знает все блиндажи в расположении канцелярии. О результатах доложу дополнительно” 7.

Возможно, именно об этой поездке генерала Сиднева в рейхсканцелярию 03 мая 1945 г. не без юмора рассказывает Елена Ржевская (в документах 1945 г. — Каган), переводчик группы контрразведчиков полковника В.И. Горбушина, нашедшей и опознавшей труп Гитлера в мае 1945 г.:

“03 мая на территории имперской канцелярии появилась группа генералов штаба фронта. Проходя по саду мимо бетонированного котлована, на дно которого немцы складывали убитых во время бомбардировки и обстрела рейхсканцелярии, один из генералов ткнул указательным пальцем: „Вот он!» В кителе, с усиками, убитый издали слегка смахивал на Гитлера. Его извлекли из котлована и, хотя тут же убедились: не он, — все же началось расследование. Призвали опознавателей, в один голос заявивших: „Нет, не он«. Все же этот убитый мужчина с усиками, в сером кителе и заштопанных носках лежал в актовом зале рейхсканцелярии до тех пор, пока прилетевший из Москвы бывший советник нашего посольства в Берлине, видевший неоднократно живого Гитлера, подтвердил: не он” 8.

Этот труп снимали кинооператоры и даже включали в последующем в кинохронику. Донесения Сиднева были зарегистрированы I отделением секретариата НКВД, отвечавшим за всю переписку наркома и его заместителей, только 07 мая 1945 г. Рукописная пометка внизу документа: “Доложено. К делу”, — свидетельствует о том, что Берия получил информацию из Берлина с опозданием на 4 дня и Сталину ее не направлял. Видимо, не Берия, а начальник “Смерш” Абакумов доложил Сталину первым о смерти Геббельса и Гитлера.

Так началось своего рода соревнование между советскими спецслужбами

Ккто первым найдет труп Гитлера и сообщит об этом Сталину. И, по всей вероятности, на старте Абакумов опередил своих конкурентов. Поиски осложнялись тем, что важные свидетели по делу об исчезновении Гитлера были взяты в плен на участках нескольких армий, вошедших в мае 1945 г. в Берлин, и ни разу — ни в то время, ни позднее — одна и та же группа расследователей не смогла допросить всех причастных к делу лиц.

Например, Е. Ржевская (Каган) с сожалением пишет, что такие важные очевидцы, как Гюнше и Раттенхубер, были взяты в плен на участках соседней армии, и люди полковника Горбушина не имели возможности их допросить 9.

Из донесения генерала Сиднева следует, что еще до того, как были найдены трупы, начала складываться та версия относительно смерти Гитлера, в достовер-ности которой, судя по всему, до конца своих дней был убежден Сталин. Показания врача Хаазе явно подводили к тому, что Гитлер намеревался принять цианистый калий.

04 мая 1945 г. доктор Кунц, помощник главного зубного врача при имперской канцелярии Хаазе, несколько оправившись от шока, вызванного участием в отравлении детей Геббельса, сообщил людям Горбушина: он слышал от Раттен-хубера, что труп Гитлера собирались сжечь в саду.
Направление поисков определилось.

“В саду имперской канцелярии, — вспоминает Е. Ржевская (Каган),  — один из бойцов подполковника Клименко, Чураков, обратил внимание на воронку от бомбы влево от входа в „фюрербункер», если стоять к нему лицом. Внимание Чуракова привлекло то, что земля в воронке была мягкой, рыхлой, лежал скатившийся сюда невыстреленный фаустпатрон и что-то торчало, похожее на край серого одеяла. Спрыгнувший на дно воронки солдат наступил на полуобгоревшие трупы мужчины и женщины, засыпанные слоем земли” 10.

Поначалу никому не пришло в голову, что это могут быть трупы Гитлера и его жены

Лишь на следующий день, 05 мая, тела извлекли наружу, составив об этом соответствующий акт. Там же обнаружили и трупы двух умерщвленных собак — овчарки и щенка. Приказание о судебно-медицинском исследовании предполагаемых трупов Гитлера и его жены, Евы Браун, как об этом сказано в акте вскрытия, было отдано 03 мая 1945 г. не представителями НКВД или “Смерш”, а членом Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенантом Телегиным.

Обращает на себя внимание явное противоречие в датах: как мог Телегин 03 мая 1945 г. дать распоряжение о судебно-медицинском исследовании трупов, если о месте их нахождения стало известно органам “Смерш” только 05 мая? Однако данное противоречие объясняется просто. Акт судебно-медицинского исследования предполагаемого трупа Гитлера помечен № 12.

Та же комиссия освидетельствовала и другие трупы (в частности, Геббельса, его жены и их детей), обнаруженные в бункере еще 02 мая. Именно тогда и была создана Телегиным комиссия. Обнаруженные же 05 мая еще два трупа включили в общий список для вскрытия.

Продолжение расследования осложнилось передислокацией советских войск в Берлине. 3-я ударная армия (командующий генерал-полковник В.И. Кузнецов), занимавшая рейхсканцелярию, выводилась из города. В Берлине оставались части 5-й ударной армии (командующий генерал-полковник Н. Э. Берзарин, он же первый советский комендант Берлина). Отныне за охрану рейхсканцелярии отвечали его войска. Но, как пишет Е. Ржевская (Каган), “не оставлять же другой армии трофеи, не бросать же не доведенное нами самими до конца дело.

Пришлось прибегнуть к такой „операции«

На рассвете, в 04 часа утра, капитан Дерябин с шофером, пробравшись в рейхсканцелярию, похитили, завернув в простыни, трупы Гитлера и Евы Браун и в обход часовых, через забор перебрались на улицу, где их ждали два деревянных ящика и машина” 11.

Пока “Смерш” занимался поиском, опознанием и перетаскиванием тел с места на место (втайне от других служб), в погоню за информацией включилась военная разведка. 05 мая 1945 г. начальник разведывательного отдела штаба 1-го Белорусского фронта генерал-майор Трусов отправил в Москву донесение “о судьбе Гитлера, Геббельса, Гиммлера, Геринга и других государственных и политических деятелей Германии, составленное по показаниям военнопленных генералов немецкой армии”.

Сообщение получил заместитель начальника разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии генерал-лейтенант Онянов, а начальник управления генерал-полковник Ф. Кузнецов переслал донесение Берии.

Основным источником сведений военной разведки о судьбе Гитлера был генерал Вейдлинг, бывший командующий обороной Берлина.

Он сообщил:

“30. 4 я был вызван к генералу Кребс между 19 и 20 часами. Я прибыл в имперскую канцелярию. Меня ввели в комнату Гитлера. Здесь я застал генерала Кребса, имперского министра Геббельса и личного секретаря Гитлера Бормана (подобная ошибка в переводе сообщения на русский язык должности Бормана говорит о том, что и руководители военной разведки очень спешили доложить начальству о смерти Гитлера. — В. К.). Мне заявили, что после 15 часов дня (30. 4) Гитлер с женой покончили самоубийством путем принятия яда, после чего Гитлер еще застрелился ” 12.

08 мая 1945 г. Кузнецов дополнил полученные от Вейдлинга сведения, направив Берии собственноручные показания группенфюрера СС и генерал-лейтенанта войск СС и полиции Ганса Раттенхубера и адъютанта Гитлера от войск СС Отто Гюнше. (В середине мая Гюнше по тому же поводу допрашивали работники еще одной спецслужбы — заместитель начальника Главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР А. 3. Кобулов и его подчиненные — Парпаров и Савельев.) Показания касались “последних дней пребывания их в ставке верховного командования вооруженных сил Германии и судьбе Гитлера”.

Кому еще направил свое донесение Кузнецов, неизвестно. Но Берия получил только 3-й экземпляр документа. Скорее всего, информацию, полученную от Раттенхубера и Гюнше, докладывал Сталину тоже не он. (Если вообще кто-нибудь решился докладывать Сталину эти весьма неполные и маловразумительные сведения)

Из показаний Гюнше следовало, что сам он выстрела в комнате Гитлера не слышал, о самоубийстве узнал от главного камердинера Гитлера Линге, который сказал: “Фюрер умер”. Лица Гитлера при выносе трупов Гюнше не видел, зато почувствовал доносившийся из комнаты сильный запах миндаля.

Раттенхубер также узнал о смерти Гитлера от Линге. В отличие от Гюнше, который написал только о том, что он лично видел или слышал, Раттенхубер изложил следствию и свою версию происшедшего в бункере:

“В 16. 00 30. 4. 1945 г. после того, как мною были проверены посты я пришел в бетонированное убежище фюрера. Штурмбанфюрер Линге сообщил мне, что фюрера больше уже нет в живых и что сегодня он, Линге, выполнил самый тяжелый приказ в своей жизни. Далее он рассказал, что он завернул в одеяло трупы фюрера и его жены и сжег их в саду вблизи запасного выхода из бетонированного убежища. По словам Линге, в комнате остался ковер с большим пятном крови. Он заявил, что им будет дано приказание этот ковер вынести и сжечь. Скатанный ковер в это время был вынесен и сожжен.

Мне было известно от доктора Штурмпфэгер о том, что последний должен был дать Гитлеру „цианкалий» (цианистый калий. — В. К.), поэтому меня поразило наличие этих пятен крови. Линге сообщил мне, что ему сегодня Гитлер приказал выйти из комнаты и, если через 10 минут он ничего не услышит, снова войти в комнату и выполнить его приказ. Так как в это время он положил пистолет Гитлера на стол в передней, то мне стало понятным, что он подразумевал под самым тяжелым приказанием фюрера и откуда возникло пятно крови на ковре. На основании изложенного я пришел к выводу, что по истечении десяти минут после отравления Гитлера Линге застрелил его” (подчеркнуто мной. — В. К.).

Это свидетельство при всех последующих попытках расследования фактически в расчет не принималось

Но Е. Ржевская (Каган) и создатели фильма Освобождение использовали эту мелодраматическую историю в своих произведениях.

08 мая 1945 г. специальная комиссия, созданная по приказу Телегина, произвела наконец судебно-медицинское исследование “обгоревшего трупа мужчины (предположительно труп Гитлера) ” и “обгоревшего трупа неизвестной женщины (предполагается — жена Гитлера) ”. Вскрытие производилось в хирургическом подвижном полевом госпитале (ХППГ) № 496 в распоряжении 3-й ударной армии в Берлин-Бухе — скромном рабочем поселке недалеко от Берлина.

Комиссия пришла к выводу, что труп принадлежит мужчине 50-60 лет, ростом примерно 165 сантиметров, у которого “левое яичко в мошонке и по ходу семенного канатика в паховом канале в малом тазу — не обнаружено”, а “основной анатомической находкой, которая может быть использована для идентификации личности, являются челюсти с большим количеством искусственных мостиков, зубов, коронок и пломб” 13.

По справедливому замечанию Е. Ржевской (Каган), “физический недостаток” Гитлера также мог быть достаточно веским основанием для идентификации 14, но, насколько мне известно, этим дополнительным аргументом всерьез никто так и не попытался воспользоваться.

В книге Леонарда и Ренаты Хестонов “Медицинская карта Гитлера” (первое издание вышло в 1980 г.), где собраны практически все сохранившиеся медицинские сведения о Гитлере, говорится, что никто из врачей Гитлера не упоминает об этой его анатомической особенности 15. Правда, о таких интимных подробностях мог знать лишь врач Гитлера Т. Морелл, материалы и свидетельства которого американские авторы широко используют в своей книге. Вопрос, таким образом, повисает в воздухе.

Относительно причин смерти комиссия, в частности, констатировала:

“На значительно измененном огнем теле видимых признаков тяжелых смертельных повреждений или заболеваний не обнаружено”. Трудно понять, почему члены комиссии не посчитали свидетельством “тяжелого смертельного повреждения” ими же отмеченный факт: “крышка черепа частично отсутствует” 16. Возможно, на комиссию было оказано какое-то давление, что и породило противоречия между данными наружного осмотра трупа и окончательными выводами.

Далее в этом документе говорится: “Наличие в полости рта остатков раздавленной стеклянной ампулы, наличие таких же ампул в полости рта других трупов (см. акты №№ 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11 и 13), явный запах горького миндаля от трупов (акты №№ 1, 2, 3, 5, 8, 9, 10, 11) и результаты судебно-химического исследования внутренностей с обнаружением цианистых соединений (акты №№ 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11) позволяют прийти комиссии к заключению, что в данном случае смерть наступила в результате отравления цианистыми соединениями ” 17.

Медики, естественно, воздержались от идентификации трупа. Они сразу же после вскрытия передали “желтометаллический мост верхней челюсти с 9-ю зубами” и “обгоревшую нижнюю челюсть с 15-ю зубами” в отдел “Смерш” 3-й ударной армии, а именно группе Горбушина, которая к этому времени сократилась до трех человек — он сам, майор Быстров и переводчица.

Сейфа, куда можно было бы спрятать эти “вещественные доказательства”, на тот момент поблизости не оказалось — он шел со вторым эшелоном, отставшим при передислокации армии из Берлина.

08 мая, когда повсюду праздновали Победу (вечером по радио зачитали акт о капитуляции Германии), Горбушин предпочел доверить хранение темно-бордовой коробки из-под духов, обшитой изнутри атласом, где находились вещественные доказательства, своим двум сотрудникам -женщине и непьющему майору 18.

Весь следующий день, 09 мая, группа Горбушина колесила по Берлину на автомобиле. Поиски привели в университетскую клинику “Шаритэ”. Там нашли профессора-ларинголога Карла фон Айкена, однажды консультировавшего Гитлера. Тот назвал Горбушину имя личного зубного врача Гитлера Блашке и дал провожатого до его частного зубоврачебного кабинета на Курфюрстендам, 213 19.

Здание, к счастью, уцелело. Но Блашке не нашли

Случайно встреченный человек, представившийся как доктор Брук, рассказал об ассистенте профессора — Кете Хойзерман (В ряде документов дела “Миф” она названа иначе — Гойзерман, или Гайзерман. В дальнейшем она упоминается как Хойзерман), которая жила поблизости. Брук поведал также, что Кете до прихода нацистов к власти была его ученицей и помощницей, а затем (вместе со своей сестрой) помогала ему, еврею, жившему под чужим именем, укрываться от гестапо. Горбушину повезло: Кете осталась в Берлине совершенно случайно. Она не улетела в Берхтесгаден, куда Гитлер переправлял свой персонал, только потому, что в это время уехала в дачную местность под Берлином чтобы взять свою одежду, которую закопала там, спасая ее от бомб и пожаров 20.

На вопрос Горбушина, есть ли в кабинете Блашке история болезни Гитлера, Кете ответила утвердительно и в наступившей тишине начала перебирать карточки. Наконец, карточка Гитлера нашлась. Но не было рентгеновских снимков. Бросились в рейхсканцелярию, где помещался другой кабинет Блашке. Попасть туда оказалось непросто. Часовой потребовал специальный пропуск от коменданта Берлина. После долгих препирательств группе удалось пройти в рейхсканцелярию и с помощью Хойзерман найти рентгеновские снимки зубов Гитлера и изготовленные для него золотые коронки 21.

И мая 1945 г. главный судебный эксперт 1-го Белорусского фронта подполковник Ф.И. Шкаравский* лично разговаривал с Хойзерман, и в акте судебно-медицинской экспертизы появилось важное “примечание”:

2. Из протокола допроса гражданки Хойзерман Кете можно предположить, что описанные в акте зубы и мостик принадлежат рейхсканцлеру Гитлеру.

3. Гр. Хойзерман Кете в разговоре с Главным судебным экспертом фронта подполковником Шкаравским, имевшим место 11. 05. 1945 г. в ХППП № 406, детально описывала состояние зубов Гитлера. Ее описание совпадает с анатомическими данными ротовой полости, вскрытого нами обгоревшего трупа неизвестного мужчины” 22.