Смертельные игры в политику по-русски

За последние 200 лет в России было убито четыре императора: Петр Третий, Павел Первый, Александр Второй и Николай Второй. Фактически вся реальная история — это бесконечный ряд заговоров… Заказчики, организаторы не определены почти в 90%

Историческим поводом для очередной дискусcии в передаче «Осторожно, история!» на радио «Эхо Москвы» стала смерть царевича Дмитрия в Угличе, о версиях которой (было это убийство или нет?) до сих пор спорят историки. Впрочем, гостей программы  — историка Алексея Малашенко, члена научного совета Московского центра Карнеги, и юриста Владимира Овчинского, генерал-майора милиции, в конце 1990-х возглавлявшего Российское бюро Интерпола, — больше интересовали политические власти нашего времени.

О нравственности власти

В. Овчинский: За последние 200 лет в России было убито четыре императора: Петр Третий, Павел Первый, Александр Второй и Николай Второй. Фактически вся реальная история — это бесконечный ряд заговоров. Что мы называем политическим убийством? Убийство, которое совершено по политическим мотивам и которое вызвало огромный резонанс в обществе, повлияв на ход политических процессов.

А. Малашенко: Когда я преподавал в МГИМО, мне часто задавали вопрос: нравственна ли политика? Я не знаю на него ответа. Но то, что в большой политике нет никаких правил игры, — очевидно. Политические убийства — данность, которая существует, по-моему, со времен фараонов и, боюсь, будет существовать всегда. То есть это прежде всего политический инструмент. Причем нелегитимный. Но поскольку абсолютно все им пользуются, де-факто происходит его легитимизация.

Овчинский: В последние годы — если мы возвращаемся к реальности современной России — больше говорят о политических убийствах представителей демократических движений, демократической оппозиции, журналистов демократических изданий. Но недавно я посмотрел, что делается, с другой стороны. В 2008 году убили одного из активистов КПРФ с известной фамилией — Ульянова Александра — в Иркутске. В Тучкове в конце прошлого года убили одного из активистов «Справедливой России». Убийцы не найдены. В 2007 году убили одного из лидеров «Движения против незаконной иммиграции». То есть убийство является инструментом в самых разных руках. Несколько лет назад в США вышла любопытная статья двух профессоров — Бенджамина Джонса и Бенджамина Уолкена, которые проанализировали резонансные политические убийства в мире за последние десятилетия. Они сделали потрясающий вывод с далеко идущими последствиями: когда убивают авторитарного политического деятеля, то страна сразу становится на демократические рельсы и быстро развивается. А когда убивают демократического лидера, то ничего не происходит. В англосаксонском экспертном мире после этой статьи пошли большие дискуссии на тему, что эта статья является манифестом-разрешением убийства авторитарных лидеров. Тем более что выход книги совпал с казнью Хусейна, которую я лично считаю политическим убийством.

Малашенко: Убийство — это когда вне закона. А если суд приговорил к казни, можно ли считать это убийством? Сталинские репрессии в отношении правящей элиты — это политические убийства?

О ситуации в современной России

Овчинский: На тему политических убийств в современной России есть единственная диссертация, которую защитил А. Данилов в Санкт-Петербурге. В университете МВД в 2008 году. Открытая диссертация, замечательная, люди очень смелые исследования провели. Они взяли публикации по резонансным убийствам за десятилетку — 1998-2007. Получилось у них около 40 убийств за 10 лет по России. И когда они посмотрели внимательно, оказалось, что убийств, которые пресса называла политическими, там только около 30%, и то на региональном уровне, в основном на Северном Кавказе. Большинство же было связано с экономикой, с различными мафиозными разборками, разделом, захватом собственности. При этом надо понимать, что конечно же любое резонансное убийство носит политические последствия. Оно отражается на власти, компрометирует ее. Потому что власть не обеспечивает безопасность…

Малашенко: 40 резонансных убийств за 10 лет — это много. По этому показателю мы в ряду латиноамериканских и ближневосточных стран.

Об исполнителях и заказчиках

Овчинский: По исследованию того же Андрея Данилова, раскрыты 47% из тех убийств, что они изучали. Почти половина. Это высокий процент.

Малашенко: Раскрыты на уровне исполнителей?

Овчинский: Да, конечно. Заказчики, организаторы не определены почти в 90% случаев, и это понятно.

Малашенко: А это самое главное. Если заказчик, кто бы он ни был — со стороны радикальной оппозиции или со стороны власти, знает, что у него практически стопроцентная безнаказанность, то мотивация продолжать совершать эти политические убийства у него очень высокая.

Овчинский: Такая же ситуация характерна для всех заказных убийств, не только политических. Большинство исполнителей, которых берут с поличным, доказывают, что они просто не знают того, кто заказывал убийство. Они получили деньги, заказ выполнили, говорят «спасибо, что остались живы» после выполнения заказа, а кто заказывал, какая иерархия выстроена — не знают.

Малашенко: Есть еще один момент. Мне кажется, у нас сегодня невозможно различить политические моменты и экономические. В нашей стране именно политика определяет, какие деньги, кому, когда и как пойдут. Вот убийство министра внутренних дел Дагестана — формально чисто политическое убийство. Но когда дело начали раскручивать, выяснилось, что за этим стоят еще и очень большие деньги.

Овчинский: Во время народовольцев были чисто политические убийства. А в наше время они все замешены на деньгах… Есть ведь и еще один аспект этой проблемы. Когда наши спецслужбы убивают Басаева и Масхадова — это допустимо в общественном сознании, если беспилотно убивают лидеров «Аль-Каиды» — тоже допустимо в общественном сознании. И для меня это понятно. Государство обязано защищать себя и своих граждан. Если оно знает, что существует террористическая организация, вынесенная за пределы территории государства, она все равно к этой террористической организации, к ее лидерам должна применять превентивные меры.

Малашенко: Но государства-то разные. Есть, например, Северная Корея — вот такое интересное государство. А ну как оно начнет что-то применять? Или, как мы помним, жил-был товарищ Пол Пот. И был товарищ Сталин. Они тоже действовали под лозунгами общественной безопасности n

Полностью разговор с Алексеем Малашенко и Владимиром Овчинским читайте на сайте «Эха Москвы» www.echo.msk.ru

Полностью материал читайте на сайте «Известия-Неделя»