Пожары ударили по рейтингу Путина

Выпестованная правящей элитой властная вертикаль оказалась малоэффективной перед лицом огненной стихии. В нестандартных ситуациях эта система управления страной демонстрирует неповоротливость и нуждается в ручном управлении.

По данным фонда «Общественное мнение», уровень доверия россиян президенту Дмитрию Медведеву за последнюю неделю июля снизился на 5% (52% против 57%), а уровень доверия премьеру Владимиру Путину – на 2% (61% против 63%). Возможно, эти цифры насторожат правящую элиту. Тем не менее нет оснований думать, что мы наблюдаем не за сиюминутной реакцией, а за складыванием длительного недовольства властью. В конце концов индекс доверия тому же Медведеву, по данным ФОМа, еще в июне скакал в пределах 4–5% (то «плюс», то «минус»).

Выпестованная правящей элитой властная вертикаль оказалась малоэффективной перед лицом огненной стихии. Уже не в первый раз приходится констатировать, что в нестандартных ситуациях эта система управления страной демонстрирует неповоротливость и безынициативность, нуждается в ручном управлении, а на экранах ТВ рядом с Путиным губернаторы выглядят как лица с весьма ограниченной ответственностью и еще более ограниченными способностями к рациональному поведению.

Вертикаль как метод управления заточена не на профилактику проблем, а на устранение их негативных эффектов для самой власти. Точнее для верхушки власти, относительно уязвимой из-за выборов. Граждане могут отказать тандему в доверии. Но едва ли захотят. Граждане хотели бы отказать в доверии губернатору. Но не могут. Во время недавнего визита Путина в горящую Нижегородскую область он услышал много нелестных слов о губернаторе Валерии Шанцеве. Тем не менее позавчера Шанцев вновь официально вступил в должность.

Сам Путин в сложившейся экстремальной ситуации демонстрирует огромный политический опыт. Стоит подчеркнуть: именно политический, а не управленческий. Поле его деятельности – психология восприятия власти, и он хорошо понимает, на какие рычаги должен нажать. Собственно, таких рычагов три.

Во-первых, власть должна быть персонифицированной. Власть должна быть личностью, а не механизмом. Путин с его политическим капиталом становится такой личностью.

Во-вторых, власть должна стать близкой, вездесущей. Когда в 1999 году Кремль запускал проект «Единство», одним из его лиц стал вездесущий Сергей Шойгу. Властной вертикали вот-вот исполнится шесть лет, но спрос на прежний образ «лидера, который везде поспел» не исчез. Путин актуализирует его, посещая пострадавшие от стихии области и говоря о камерах слежения и трех мониторах. На «массы» это производит впечатление. Не сразу задумываешься: а почему три? Если есть «окошко» на сайте правительства, то зачем монитор в кабинете Путина?

В-третьих, власть должна своевременно отождествить себя с теми, кто может и должен предъявить претензии, а не с теми, кому эти претензии предъявляются. Показательна беседа Путина с воронежским губернатором Алексеем Гордеевым, во время которой премьер заявил, что «у чиновников деньги на строительство огромных домов взялись неизвестно откуда». Эти чиновники – часть системы, часть вертикали. Но Путин одной ремаркой обозначает, что он – не с ними. Он – с народом.

В этом одна из главных причин устойчивости вертикали. В критический момент власть (в лице Путина) не вступает в двусторонний диалог с эмоциями пострадавших, а пытается стать воплощением этих эмоций. Как итог: в глазах пострадавших Путин – не просто большой начальник из Москвы. В каком-то смысле Путин – это желаемый образ их самих, не разбитых и беспомощных, а уверенных в себе, способных справиться с трудностями.

Именно этот психологический эффект власть уже не впервые пытается создать. Несистемное восприятие вертикали обществом – хорошая среда для подобных эффектов. Пожар такой системе не страшен.