Умань поставила рекорд по паломникам. «Умань, Умань, Рош-а-Шана, — скандируют паломники. — Шана това уматука!»

Год от года Умани все труднее справляться с паломничеством хасидов: их число растет, и город почти достиг предела своих возможностей.Ведущий молитву бережно прижимает к груди бесценный свиток Торы, выполненный в серебряном окладе.

Пока хасиды гуляют, уманчане считают шекели

Город затаился: вечером в кварталах, расположенных ближе к улице Пушкина — микрорайону, в котором находится могила цадика Нахмана, — не встретить человека со славянской внешностью. Наверное, все дело в предрассудках. Перед поездкой в Умань нас предупреждали о том, что ортодоксальные хасиды, не признающие ни современной техники, ни общепризнанных правил приличия, могут запросто полезть в драку. Тем более что мы прибыли в главный день праздника — новый год — Рош-а-Шана, который в этот раз еще и совпал с 200-летием со смерти самого Нахмана.

Проезжая часть, тротуары и газоны запружены празднующей толпой: приехавшие из Израиля, европейских стран и даже из-за океана паломники поют песни, громко здороваются друг с другом, переговариваются, иногда читают молитвы на ходу, держа перед собой раскрытые молитвенники. На нас — ноль внимания. Только когда расчехляем фотоаппарат и делаем пару снимков, подходит одетый по-европейски мужчина лет тридцати.

 — Для кого снимаете? — спрашивает по-английски.

Объясняем, что работаем для газеты. В ответ мужчина расплывается в улыбке:

 — Тогда здесь вы сделаете свои лучшие кадры!

Джозеф, житель Нью-Йорка, прилетел в Украину на неделю. За билет в одну сторону заплатил астрономическую по украинским меркам сумму в 1300 долларов, еще полтысячи ушло на квартиру в «иудейском» квартале Умани. Взвинтив цену на жилье в прошлую, кризисную, осень, местные жители и не подумали снижать стоимость год спустя: уголок в комнатке стоит от 200 до 800 долларов с человека. Весь расчет в квартале производится за доллары, в ходу и израильская валюта — шекели.

При разговоре о неудобствах, связанных с наплывом паломников, уманчане горестно вздыхают.

 — Конечно, я не в восторге от хасидов, которые мусорят и ведут себя по-хамски, — рассказала  местная жительница Ирина Алексеевна. На время Рош-а-Шана она сдает собственную «однушку» и перебирается к родственникам за два квартала, кроме того, имеет свой «бизнес» — продает паломникам кока-колу по полтора доллара за бутылку. Кстати, этот напиток — кошерный, то есть разрешен для употребления верующим евреям. 

Бородатый детина в меховой шапке покупает у Ирины Алексеевны упаковку воды, расплачиваясь 50-долларовой купюрой.

 — Если вы против мусора, зачем же торгуете, берете деньги? — пытаюсь подначить торговку.

 — Пусть уж лучше они мусорят за мои 50 долларов, чем за деньги соседей! — смеется уманчанка.

На 20 тысяч мужчин - всего 26 женщин

Продвигаемся дальше с поющей и ликующей толпой. На импровизированном молитвенном помосте раввин читает свиток Торы, и десятка полтора хасидов повторяют за ним слова молитвы. Чуть дальше — местная синагога: очередь перед ней растянулась на полквартала. Перед входом нас останавливает патруль.

 — Не стоит рисковать: там для вас небезопасно, — кивает милиционер на громадного детину, имеющего довольно гротескный вид из-за белого медицинского халата, накинутого на плечи. — Лучше пройдите к могиле Нахмана: там сейчас интереснее всего.

Следуя совету, движемся к огромному ангару, надстроенному над могилой. Внутри него — настоящий балаган: около двух тысяч паломников одновременно поют и стараются двигаться в такт. Яблоку упасть однозначно негде: чтобы посмотреть на пристанище пророка, многие залезают на поддерживающие балки и даже на крышу сооружения. В глубине ангара паломники пытаются дотронуться до стены, где похоронен цадик: тех, кто застоялся на месте, грубо отталкивают подальше.

Рош-а-Шана — праздник коллективный: своего апогея он достигает во время общей молитвы паломников на могиле цадика (пророка) Нахмана.

«Умань, Умань, Рош-а-Шана, — скандируют паломники. — Шана това уматука!»

Последнее предназначено явно мне. Немолодой, очень улыбчивый хасид подходит, кладет руку на плечо и неожиданно произносит по-русски: «Это значит — хорошего и сладкого нового года!» После посещения могилы идем вглубь «иудейского» квартала. Неподалеку находится огромное помещение склада, арендованное хасидами под жилье, а рядом с ним — палаточный городок: там живут те, у кого нет возможности снять квартиру. Согласно ортодоксальным канонам и заветам самого Нахмана, посетить могилу должен каждый, поэтому сюда привозят и нищих из Израиля. Они добираются за счет общины и здесь, так же, как и дома, занимаются попрошайничеством.

Женщин с собой хасиды-ортодоксы практически не берут: во всем квартале среди более чем 20 тысяч паломников их… всего 26. 

 — Я был здесь 15 лет назад и сейчас решил взять с собой сына, — рассказывает Натаниэль, житель предместья Иерусалима, работающий школьным учителем. — За прошедшие годы ваша страна очень изменилась: в прошлый раз я заплатил за жилье всего 5 долларов, сейчас — 250. Но люди, особенно молодежь, стала более терпимой к евреям — нас перестали бояться.

Натаниэль провел для нас небольшую лекцию: показал, как выглядят брацлавские хасиды, чем они внешне отличаются от хасидов любавичских или гурских. «Медицинские халаты» оказались жителями Польши, а паломники в меховых шапках — «штраймлах» — потомками выходцев из Украины.

 — Мы помолились, и на небо всходит луна — наступает новый, 5771-й, год, — завершил лекцию Натаниэль. — Желаю вам сладкого нового года! 

Еврейский новый год, день 1-й. Улётный ФОТОрепортАЖ из Умани…

Еврейский новый год, день 2-й, праздник! ФОТОрепортаж

Фото Артема ПАСТУХА.