Как «Единой России» стать нормальной партией

Что такое «Единая Россия»? Есть популярный вариант ответа на этот вопрос: «Партия жуликов и воров». Нельзя сказать, что этот вариант — неправильный. Есть только один путь к очищению от коррупции — демократия.

В число сил, объективно заинтересованных в демократизации, входит «Единая Россия». Обосновать этот тезис сложно, но я попытаюсь, пишет на сайте Slon.ru Григорий Голосов, директор «Межрегиональной электоральной сети поддержки», профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Для начала спросим, что такое «Единая Россия»? Есть популярный вариант ответа на этот вопрос: «Партия жуликов и воров».  

Не могу сказать, что этот вариант – неправильный. Коррупция – системное свойство современной российской государственности. Поэтому всякие разговоры о том, что ее можно устранить путем чисток аппарата, ужесточения наказаний, дальнейшего увеличения официальных доходов чиновничества и т.д. – пустая болтовня. Есть только один способ сдерживать коррупцию: контроль над бюрократией со стороны внешней, политической инстанции. И поскольку такие распространенные в прошлом способы, как самодержавная монархия или коммунистическая диктатура, ныне в России недоступны, есть только один путь к очищению от коррупции – демократия. 

Проблема с мемом «партия жуликов и воров» – в том, что по смыслу он относится не к «Единой России», а к российской политической системе в целом. Несомненно, «партия власти» – довольно важный элемент этой системы. Но этот элемент вторичен. Основу коррупционного порядка составляет исполнительная власть. Функции «Единой России» – довольно ограниченные. 

«Партии власти» существуют не только в условиях авторитаризма, да и начальная фаза существования «Единой России» приходится на период, когда демократические институты в стране еще не были демонтированы. Функции «Единой России» – собирать голоса на выборах представительных собраний, а потом принимать законы в интересах исполнительной власти – свойственны партиям власти во многих президентских системах. Переход к авторитаризму, который произошел в России примерно в середине нулевых годов, состоял не в превращении «Единой России» в «партию власти», а в колоссальном усилении исполнительной власти. 

Последствия этого для самой партии не были такими однозначными, как может показаться на первый взгляд. Действительно, зачистка политического поля в сочетании с массовыми фальсификациями на выборах привела к тому, что «Единая Россия» стала выигрывать все без исключения выборы, доминировать во всех законодательных собраниях. Но понятно, что это – заслуга не партии, а исполнительной власти. Роль «Единой России» в современной российской политической жизни ничтожна. 

Это сказывается  во всем. Например, в фактическом отсутствии у нее национального руководства. Формальным лидером «Единой России» считается премьер-министр, который в партии не состоит и периодически высказывается о ней в том духе, что паршивенькая, но лучше-то все равно нет. Ведущую роль в руководстве «Единой России» играет Борис Грызлов – человек, вероятно, не лишенный каких-то достоинств, но убедительно доказавший, что проявить эти достоинства на поприще публичной политики он не способен. Понятно, он играет роль «смотрящего» от узкого круга путинских приближенных. Были еще три сопредседателя, но А (Лужков) упало, Б (Шаймиев) пропало, на трубе остается Шойгу, о партийности которого вспоминают только перед выборами.  

В регионах парторганизации  «Единой России» полностью подчинены  губернаторам. Это и понятно: именно они обеспечивают партии большинство голосов на выборах. Влияние «Единой России» на процесс назначения губернаторов, пусть и признанное законодательно, невелико. У «Единой России» нет идеологии: не может быть идеологии у партии, обреченной во всем поддерживать исполнительную власть. А она у нас «прагматическая», ей идеологические ограничения не нужны. 

Охотно допускаю, что большинство «единороссов» находит такое положение дел вполне удовлетворительным. Но если все-таки говорить о «Единой России» как о партии, то ее перспективы при сохранении этой ситуации – довольно печальные. Кремль ее сдаст в тот самый момент, когда сочтет это политически полезным. Прагматизм. Надо сказать, что в большинстве подобных режимов партии власти меняются, как перчатки. Старые бесследно исчезают, создаются новые. 

А что было бы с «Единой Россией» в случае восстановления свободных выборов? Полагаю, что большинство в законодательных собраниях она бы утратила, но без летального исхода. Дело в том, что восстановление свободы объединений привело бы к обострению конкуренции во всех частях политического спектра, и новые партии что-то отняли бы у «Единой России», но что-то – и очень немало – скажем, у КПРФ. А поведение избирателей инерционно – особенно в России, где довольно значительная масса людей готова голосовать за любую власть, лишь бы это была власть. Так что относительное большинство за «Единой Россией», скорее всего, осталось бы. При этом, оказавшись в конкурентной среде, «Единая Россия» должна была бы измениться, и я полагаю, что это изменение пошло бы ей на пользу.

Во-первых, она была бы вынуждена все-таки определиться с руководством, потому что реальную избирательную кампанию могут вести только реальные лидеры. По моим наблюдениям, среди «единороссов» достаточно много людей, обладающих и опытом, и способностями к публичной политике. В нынешней системе эти способности не востребованы. На поверхности телеэкрана плавает нечто такое, на что и смотреть неприятно, не то что голосовать за него. А тогда эти способности стали бы основанием для партийной карьеры. 

Во-вторых, только в  конкурентной среде «Единой России» по-настоящему понадобится идеология. Можно сколько угодно повторять  слово «консерватизм», но если выборы проходят так, как они проходят в современной России, то никакого значения это не имеет. Между тем, консервативная идеология могла бы быть востребованной. В стране преобладают социально-протекционистские настроения, люди ждут от государства защиты, но нелепо считать эти настроения признаком левизны. В Европе (в Великобритании, Германии, Италии) государство всеобщего благосостояния было создано не социал-демократами, а консерваторами и христианскими демократами.  

В-третьих, реальной партией «Единая Россия» может стать только в том случае, если утратит свое абсолютное большинство. Сейчас исполнительная власть обеспечивает это большинство, а взамен требует от партии безоговорочной преданности. Требовать-то она будет и впредь, но без большинства у «Единой России» приобретет свободу для маневра, потому что в системе появится третий элемент – другие партии, с которыми надо будет договариваться. И формулировать коалиционную политику исполнительной власти пришлось бы уже в сотрудничестве с «Единой Россией», которая все-таки оставалась бы крупнейшей партией. Это создало бы отношения партнерства, а не бездумного подчинения.  

Так что «Единая  Россия» вовсе не безнадежна для  дела демократии в России. К сожалению, безнадежна исполнительная власть, от которой «Единая Россия» всесторонне зависит. Надежды на то, что она сможет ориентироваться на свои долгосрочные интересы или хотя бы осознать их, почти нет.