В РПЦ желеют, что нет «православного джихада»

Пока во всем мире борются с экстремизмом, спекуляциями на тему священной войны – джихада, Русская православная церковь делает заявления, актуализирующие эти понятия для своей паствы и страны в целом.

Главным достижением мусульманской мысли против «джихадизма» стало открытое письмо 126 ученых исламского мира к лидеру ИГИЛ Абу Бакру аль-Багдади. Документ дает развернутое объяснение ошибочности произвольных тезисов и трактовок понятия «джихад» экстремистами для оправдания убийств и военных действий.

Отдельное внимание улемы уделили недозволенности использования пропагандистских дефиниций, наподобие «неверные» или «вероотступники» для оправдания «священной войны» против них.

Между тем, с точки зрения идеологов Русской православной церкви, такие понятия как фундаментализм, священная война и даже терроризм не только не несут в себе заряда негатива, а напротив – свидетельствуют о высоком религиозном духе православных христиан.

«НЕТ ТЕРРОРИЗМА — НЕТ НАРОДА»

Наиболее показательным в этом смысле является откровенное заявление, сделанное доктором богословия, дьяконом Андреем Кураевым в интервью журналу «Огонек».

Православный богослов (в то время официальный представитель РПЦ) назвал отсутствие терроризма «плохим признаком» и провел параллель между русским, православным экстремизмом и защитой территории от врага.

«…Сейчас русский народ похож на собаку, которая еще может лапками скрести, но ни свою конуру, ни хозяйский дом охранять не может. Взять хоть то обстоятельство, что в России нет православного терроризма, нет русского националистического терроризма. С точки зрения диагностики жизенеспособности общества это плохой признак. Терроризм сам по себе — это выплеск злой, разрушительной энергии. И если русский националистический терроризм в России начнется, я первый буду против него проповеди произносить.

— Но в душе небось будете радоваться? —

Ну, со стороны, как врач радуется тому, что в организме есть признаки жизни. Это, конечно, черная энергия, но это хоть какая-то энергия. А если человека бьют по лицу, под дых, насилуют его, а он никак не реагирует, одно из двух — или он святой, или труп. Поскольку говорить о том, что наш народ после 70 лет советской власти стал каким-то особо святым или духовно совершенным, не приходится, значит, приходится констатировать, что это некая духовная апатия существа, которое утратило возможность защищать себя, свою территорию», — заявил Кураев.

ФУНДАМЕНТ ДЛЯ ПАТРИАРХА

В свою очередь первое лицо Русской православной церкви патриарх Кирилл столь же открыто заявил, что является сторонником религиозного фундаментализма.

«Это прекрасно, что Русскую Церковь «обвиняют» в том, что она по сей день остается верной своим фундаментальным положениям», — подчеркнул Кирилл.

По его словам, «есть совершенно четкое пространство, в котором мы не изменяемся, и оно обозначено церковными канонами и вероучительными утверждениями. Это пространство Священного Предания. На этом основании стоит Церковь».

Отход от фундаментализма, полагает патриарх, допустим лишь в средствах донесения религиозных положений до людей.

«Но когда мы задаемся вопросом, а как лучше применить тот или иной канон в современных условиях, каким образом правильнее донести до сознания современного молодого человека вероучительный догмат – здесь, конечно же, требуется вдумчивый и творческий подход людей живых и неравнодушных. И в этом плане Церковь меняется постоянно», — пояснил глава православной организации.

«ДЖИХАДИЗМ» ПО-ЦЕРКОВНОМУ

Фундаменталистские воззрения патриарха явственно проявляют в другом его заявлении — о «справедливой войне», идея которой оказалась популярной в радикальных кругах. Такую войну глава РПЦ называет соответствующей положениям Евангелия.

«Евангелие четко описывает, в каких случаях это возможно: когда вы за других отдаете свою жизнь. Собственно говоря, на этом и построена идея справедливой войны. Еще блаженный Августин пытался описать параметры такой войны в далеком V веке. Сейчас, может быть, несколько иные представления, но суть остается прежней: военные действия оправданы, когда они защищают человека, общество, государство», — сказал руководитель РПЦ в рождественском интервью телеканалу «Россия 1».

Ранее тогдашний глава синодального отдела по взаимодействию церкви и общества Московского патриархата протоиерей Всеволод Чаплин в беседе с журналистами назвал российские авиаудары в Сирии частью «священной борьбы».

«Борьба с терроризмом, за справедливый мир, за достоинство людей, которые испытывают вызов террора, – это очень нравственная, это, если хотите, священная борьба, и сегодня наша страна является, наверно, самой активной в мире силой, которая противостоит террору», – заявил Чаплин, отметив особую роль России на Ближнем Востоке.

Как отмечают специалисты, в представлениях религиозных фундаменталистов главным объектом «священной войны» всегда выступают еретики, представители другой конфессии или веры, «неверные»

В интерпретации РПЦ объектом выступает более политкорректное — «террористы на Ближнем Востоке».

«Патриарх Московский и всея Руси Кирилл назвал борьбу с террористами на Ближнем Востоке священной войной», — пишет близкий к Московской патриархии сайт «Интерфакс-Религия».

После литургии в Георгиевском храме на Поклонной горе, которую Кирилл совершил 6 мая, в день памяти святого Георгия Победоносца — небесного покровителя Москвы и воинства, глава РПЦ заявил:

«Сегодня, когда наши воины принимают участие в боевых действиях на Ближнем Востоке, мы знаем, что это не агрессия, не оккупация, не навязывание своих идеологем, не поддержка определенных правительств, это борьба с тем страшным врагом, которое несет в себе зло не только для Ближнего Востока, а для всего рода человеческого«.

«Поэтому сегодня война с терроризмом, — подчеркнул он, — это священная война, и дай Бог, чтобы это поняли все во всем мире, чтобы никто не делил террористов на хороших и плохих, никто не связывал с войной против терроризма достижение своих, часто не декларируемых, но реально сильно присутствующих в политической мысли целей. Тогда война с таким врагом и такими честными средствами будет тоже священной«, — сказал патриарх, политкорректнно не став озвучивать религиозную принадлежность «зла», ограничившись лишь упоминанием ближневосточного региона.

БЕЛЬМО В ГОСУДАРЕВОМ ОКЕ

Однако далеко не всем подобная позиция РПЦ пришлась ко двору. По разным источникам, слова о «священной войне» российских войск в Сирии были восприняты как объявление «крестового похода», что вызвало резкое недовольство Министерства иностранных дел России.

Данное заявление РПЦ не понравилось и сирийским христианам, передает BBC. Один из лидеров сирийской христианской церкви, епископ Ильяс Тума заявил, что в христианстве отсутствует понятие «священной войны, независимо от того, согласен кто-то с этим или нет».

Другой сирийский священник, Испиридон Танус, заявил в интервью сайту Suriyat, что Россия играет с огнем: «Мученики в нашей церкви не станут мучениками войны, они – жертвы войны».

В соцсетях позиция РПЦ вызвала неоднозначную реакцию. Часть комментаторов-христиан называли тезис о священной борьбе «нехристианскими и неэтичными». По словам Наджиба Георга Авада, термин пришел от западных крестоносцев, христиане же Ближнего Востока верят в священный мир и сосуществование.