Газ и голодомор: об особенностях прочтения общей истории

Происходящая в России реабилитация советского прошлого в сочетании с использованием цен на энергоносители в политических целях позволяет украинскому руководству успешно спекулировать на трагедиях, от которых Россия пострадала не меньше, чем Украина.

Происходящая в России реабилитация советского прошлого в сочетании с использованием цен на энергоносители в политических целях позволяет украинскому руководству успешно спекулировать на трагедиях, от которых Россия пострадала не меньше, чем Украина.

Как-то так сложилось, что в экономическое обоснование повышения цен на российский газ для Украины никто не верит. Видимо, Россия дала к этому поводы, приурочивая эти повышения к таким поворотам украинской политики, которые могли не нравиться Кремлю.
При этом можно отметить, что противопоставление политики и экономики может оказаться методологически ошибочным. Одно другому не мешает. Максимизация прибыли и капитализации «Газпрома» давно стала государственной политикой РФ, на фоне достижения этой задачи собственно политические аспекты часто отходят на второй план; в нынешней России марксистский тезис о примате экономики над политикой реализуется в полной мере. Что, конечно, не отменяет факта возможности прямого политического давления на потребителей газа путем ценовых манипуляций.

Сюрреалистическая ситуация с очередными внеочередными выборами в Верховную раду подробно описана «Частным корреспондентом» в «Украинском сериале». Так и непонятно, будут выборы или нет, если да, то когда. А если нет, то почему, то есть какая новая коалиция большинства может сложиться в Раде? Соответственно, непонятно, чем именно может быть в данный момент недовольна Россия. Настолько недовольна, чтобы вновь поднимать газовый вопрос.

Соответственно, возникли подозрения, что Москва недовольна тем, что Киев в лице Ющенко очень активно педалирует в последнее время тему голодомора, добиваясь официального международного признания этой трагедии в качестве геноцида украинского народа (подобно гитлеровскому геноциду евреев или турецкому геноциду армян).
Из-за этого Россия оказывается в достаточно неприятном, двусмысленном положении. Она ведь официальный правопреемник СССР, поэтому получается, что она и осуществляла геноцид. Дело усугубляется тем, что на протяжении нулевых в стране идет ползучая (а порой уже и «бегучая») реабилитация советского периода во всех без исключения его аспектах, включая преступления режимов Ленина и Сталина. Иногда первые лица государства выступают с решительным осуждением сталинских репрессий, но это происходит 1—2 раза в год, всё остальное время пропагандистская машина, которая сегодня у нас является чисто государственной, работает в противоположном направлении.

При этом достаточно очевидно, что никаким геноцидом украинского народа голодомор не был. Он был геноцидом крестьянства, которое Сталин в тот момент рассматривал как основную потенциальную угрозу своему режиму. Поэтому под удар попали все советские житницы, а не только одна Украина. Миллионы людей погибли в России, Белоруссии и Казахстане.

Российская сторона уже приводит доводы о том, что Украина была не единственной жертвой голодомора, следовательно, ни о каком геноциде нет и речи. Это совершенно справедливо, но Ющенко наступает, поскольку решительного осуждения того, что происходило 75 лет назад, из Москвы не слышно.

Кремль мог очень легко отбить это пропагандистское наступление, заявив, что нынешняя Россия — наследник СССР с формально-юридической точки зрения (так было в начале 90-х удобнее не только ей самой, но и всем остальным странам бывшего Союза), но в политическом плане она является отрицанием СССР. Что от коммунистических репрессий она пострадала больше, чем любая другая союзная республика, а в экономическом плане была для них чистым донором. При этом она же в конце 80-х открыла всем этим республикам путь к независимости, поскольку шла тогда в авангарде процесса декоммунизации. И Украина на самом деле получила независимость «в подарок» именно от нынешней России. Кроме того, ничто не мешало Москве провести свои траурные мероприятия в тех регионах России, которые больше всего пострадали от голода 30-х.

Но, увы, это слишком откровенно противоречило бы нынешней идеологической линии. В итоге Москва сама себя обрекает на то, чтобы занимать в полемике с Украиной оборонительную позицию, при этом «давя на газ». Впрочем, не исключено, что газ тут ни при чем, точнее, он не имеет отношения к вопросу голодомора. В условиях стремительно ухудшающейся экономической ситуации Россия с помощью украинских денег просто стремится залатать дыры в бюджете. Что никоим образом не отменяет политической составляющей вопроса о голодоморе.