Бандера: символ нации?

Обе стороны автомобильного пути из Верховины к Львову пестрят бил-бордами с фотографией Бандеры и лозунгом «Символ нации». К Бандере я отношусь со сдержанной симпатией, к бандеровскому движению — со сдержанным сочувствием. А вот к а

Обе стороны автомобильного пути из Верховины к Львову пестрят бил-бордами с фотографией Бандеры и лозунгом «Символ нации».  К Бандере я отношусь со сдержанной симпатией, к бандеровскому движению — со сдержанным сочувствием. А вот к авторам таких лозунгов сдержанности мне не хватает.

Я просто неудержимо хотел бы встретиться с автором этого лозунга (тайком лелея надежду, что им является сам Виктор Андреевич Ющенко) и задать ему один вопрос: какой именно нации символом является Бандера?

Однако надежды мои не слишком велики. Я привык, что на этих просторах нас всегда провозглашали кем-то, не особо спрашивая на то нашего согласия: то православным русским народом, то крупным советским народом, то единственным украинским народом. Правда, мы, галичане, всегда себя чувствовали как-то немного маргинесом этих больших сообществ. Так и теперь — когда кто-то заявляет, что в этой стране есть нация, символом которой является Бандера, я хотел бы поближе познакомиться, что же это за нация такая?

Поэтому, не дожидаясь ответа «сверху», я сам начинаю искать ответ на свой вопрос.

Исходя из собственного почти десятилетнего опыта сосуществования с «східняками» на их территории, а также из того, что подобные бил-борды я и все опрошенные мною знакомые видели только на Западной Украине, делаю вывод, что речь идет о какой-то нации, которая сосредоточена в основном на запад от Збруча. Конечно, я допускаю, что плакатов о «символе нации» я недосмотрел где-то на Киевщине, но твердо знаю, что их не может быть на Востоке и Юге-Востоке нашего государства, потому что там даже забетонированые металлические таблички с упоминанием о героях УПА не приживаются и дня. Кроме того, я убежден, что отдельные представители этой загадочной нации живут и в Киеве, и в Донецке, и в Харькове, и в Одессе, и даже в Севастополе, но их численность балансирует на грани статистической погрешности.

Наверное, все же речь идет о какой-то западной нации. Тут уже я начинаю активно протестовать, потому что хорошо знаю, из кого состоит население Западной Украины.

Это свидомые бойки и не свидомые гуцулы, урбанизированные галичане и галичанизированые южные волиняки и западные подоляки, закарпатские русины с другими нацменьшинствами и орусевшие буковинцы, переселенцы Лемки и приезжие схидняки. Где же тут, простите, нация? Это во-первых. А во-вторых, среди всех перечисленных народов далеко не все захотят признать своим символом Бандеру. Ну, если их спросить, конечно.

Я спрашиваю, потому и знаю. Расспрашиваю различных гуцулов с бойками не для того, чтобы как-то очернить Бандеру и бандеровцев, а чтобы сопоставить человеческие истории с историей своей семьи.

Моя покойная бабка может и считала Бандеру «символом нации» до того момента, когда в ее дом, где москали поселили принудительно районного прокурора, бандеровцы метнули гранату. НЕ учитывали, что там живет еще и какая-то бабка — вдова, кстати, участника освободительной борьбы 1918-1919 годов — с маленькими детьми.

Племянник моего деда, а мой крестный, тоже не чувствовал особой гордости от причастности к бандеровскому движению, так как его забрали в лес насильно под страхом наказания для него и семьи. Впрочем, семья и так свое заплатила — вывезли в Сибирь за «сына-бандеровца».

Таких историй я мог бы рассказать десятки, а люди, которые рассказали мне — сотни. Однако не это является задачей этого текста, а попытка определить — кто в Украине согласится определить Бандеру «символом нации». Впрочем, возможно, я зря ограничиваюсь только жителями Украины. Сторонники такого лозунга, без сомнения, есть и за пределами нашей страны. Видимо, немало их живет среди диаспоры в США, Канаде, Великобритании и других западных странах. Кроме, разумеется, потомков мельниковцев, бульбовцев, умеренной интеллигенции, которых бандеровцы истребляли как врагов и предателей. А еще хорошо знаю, что знак равенства между «бандера» и украинцем охотно ставят те поляки, родные которых были жестоко убиты на Волыни в 1943 году, и евреи, которые убеждены в причастности украинских националистов к Холокосту.

«Ну чего ты прицепился к «символу нации», — сказал мне знакомый, интеллигентный умеренный львовянин. — Ты же знаешь, что нация все еще формируется и формироваться она должна на каких символах. А Бандера принадлежит к числу «малых» символов, ибо великие символы — Герб, Гимн и Флаг».

А я ему на это — «вот и называйте себе «малым символом» будущей нации, при условии, что она когда-нибудь все-таки будет создана».

Но знакомый? — Выпили по чарке и разошлись. А вот с автором лозунга я же хотел бы пообщаться. Я бы ему сказал: «чувак (извините Виктор Андреевич за панибратство), ну что ты плетешь? Бандера был радикальным националистом-революционером, который применял террористические методы в своей борьбе. Где есть нация националистов-революционеров?

Выдвигая лозунг «Бандера — символ нации», ты отсекает от такой виртуальной «нации» подавляющее большинство жителей этой страны. Ну назови ты Бандеру символом эпохи, символом борьбы, но не нации, потому что в ответ услышишь — нет такой нации, символом которой был бы Бандера».