Следующую войну Россия должна проиграть

Придётся ли России в ближайшие годы участвовать в каких-то военных конфликтах? Не факт, но вероятность этого довольно высока. В конце концов, на дворе, извините за выражение, кризис, и не только у нас, но и по всему миру.

Придётся ли России в ближайшие годы участвовать в каких-то военных конфликтах? Не факт, но вероятность этого довольно высока. В конце концов, на дворе, извините за выражение, кризис, и не только у нас, но и по всему миру. А подобные ситуации всегда и везде приводили к военным столкновениям, причём избежать участия в них путинско-медведевская Россия, до сих пор претендующая на роль регионального лидера, вряд ли сможет. Может быть, это вопрос месяцев, может быть, лет, но воевать, скорее всего, придётся.

А потому уже сейчас отечественным левым есть смысл выработать свою позицию на случай войны – чтобы не получилось скандала, подобного тому, что имел место во время и после войны «трёх восьмёрок».

Нужно ли вставать на строну своего правительства и поддерживать его? Или же, напротив, следует желать его поражения?

Хочу сразу сделать оговорку, что нужно разделять интересы свои – и государства, если не хочешь стать жертвой пропаганды. Говорить о российском государстве «мы» имеет право лишь тот, у кого есть хотя бы одна акция Газпрома. Что до позиции автора, то он твёрдо уверен: наиболее разумно (и при этом патриотично) в такой ситуации было бы желать России поражения. Но, чтобы понять это, необходимо уяснить две вещи.

Во-первых, войны на уничтожение (наподобие той, что гитлеровская Германия вела против СССР) и вообще-то редкость, а в наше время вряд ли возможны, тем более против России. В большинстве случаев война сводится к локальному столкновению между вооруж ёнными силами сторон, после чего заключается мир на условиях, продиктованных победителем. Впрочем, если побеждённый достаточно изворотлив, он может подправить условия мира в свою пользу, но к кремляди это вряд ли относится.

Во-вторых: а кто такой, собственно, патриот? На мой взгляд, это тот, кто желает блага не своему правительству (такой человек называется уже не патриотом, а идиотом), не географической территории своего государства, не пресловутым бер ёзкам (что им сделается, дереву-то?), а своему народу. В условиях же современной (и не только) России ничто так не соответствует интересам народа, как военное поражение.

Этот, парадоксальный на первый взгляд, тезис я сейчас постараюсь обосновать.

Вряд ли в сегодняшней России найдётся здравомыслящий человек, который бы полностью и безоговорочно одобрял существующий режим. Более того, этот режим уже и сам по себе нежизнеспособен – сформировавшись в «жирные» путинские годы, он и мог функционировать лишь в тогдашних условиях. Новой ситуации он никак не соответствует, и потому должен быть изменён. Это в ваших интересах, в моих, в интересах огромного большинства российских граждан. Изменён либо революционным способом, либо более щадящим путём реформ – на что, впрочем, надежды мало, но всё же…

Военное поражение способствует и тому, и другому. Борис Кагарлицкий в «Периферийной империи» пишет: «Народ готов был воспринимать существующие в государстве порядки при всей их очевидной несправедливости как необходимые и неизбежные до тех пор, пока этот строй мог обеспечить боеспособность войска. В свою очередь, правящие верхи постоянно искали оправдания своему господству в подлинных или мнимых военных успехах. Разгром шведского войска под Полтавой, победа над Карлом XII в Северной войне – означали необратимое торжество «дела Петрова» не только на международной арене, но в первую очередь внутри страны. Для масс петровские реформы при всей их катастрофической жестокости и очевидной антинародности отныне получили оправдание. Захват Крыма и утверждение русского господства на Чёрном море при Екатерине II воспринимались как доказательство успеха модернизации.… Так же воспринималась и победа над Наполеоном в 1812 – 1814 годах».

Итак, главный критерий – военные успехи. Нас бьют – в государстве плохо, мы бьём – всё в порядке. Раз мы побеждаем – значит, государство в России устроено просто замечательно, и менять в нём ничего не надо. Напротив, поражение – наиболее веское доказательство несостоятельности государственного порядка и необходимости реформ.

Отмена крепостного права назревала уже давно, но стала ли бы она реальностью без поражения в Крымской войне? Ответ далеко не очевиден. Вспомним ту же войну с Наполеоном – и попробуем вообразить, что было бы, если бы французский император сумел, заняв Москву, выкрутить руки своему российскому коллеге и навязать ему мир на своих условиях. Французы, получив желаемое, покинули бы Россию, но после этого здесь многое изменилось бы. Александр I, мечтавший о либеральных переменах, но отчаянно боявшийся «сделать ещё хуже», получил бы зримое доказательство того, что российская система никуда не годится и её нужно в корне менять. Вполне возможно, что крепостное право было бы отменено ещё до конца 1810-х годов, государство было бы либерализовано и в других отношениях. Тогда, вероятно, и декабристам не пришлось бы выходить на Сенатскую.

Но российские солдаты и крестьяне героически сражались против «Буонапартия» – и в результате выиграли аракчеевщину для себя и Священный союз для всей остальной Европы. Ну да, живём в дерьме, кто ж спорит – зато как мы им врезали-то, а? Зачем ещё что-то менять?

В скобках заметим, что военная победа в России почти всегда приводила к усилению реакции. Так было с наполеоновскими войнами, так победа в русско-турецкой войне 1877-1878 годов отчасти предопределила торжество реакции при Александре III. Сегодня политологи утверждают, что среди российской высшей бюрократ-буржуазии существует объединение сторонников демократических реформ. Хорошо, пусть так. Но для того, чтобы это направление возобладало, всё равно нужен мощный толчок, доказывающий, что нынешняя система никуда не годится. А таким толчком могло бы быть, прежде всего, военное поражение.

Если же современный российский режим (как подозревает автор этой статьи и многие другие) принципиально нереформируем и должен быть уничтожен революционным пут ём – то и этому ничто не способствует лучше поражения. Оно необходимо в любом случае.

Не нужно думать, будто я желаю гибели нашим солдатам. Поражение государства вовсе не равнозначно физическому уничтожению его вооружённых сил. Солдаты могут и сами поспособствовать поражению своей армии – дезертируя или переходя на сторону противника (имя сержанта Глухова сейчас у всех на слуху). К этому и нужно их звать – ну а от призыва российские юноши уклоняются и без всякой агитации. Всякая же поддержка своего правительства в войне – это лишь подготовка будущей реакции.

 
От редакции: Думается, в статье Ильи Федосеева несколько смешаны две не совсем идентичные позиции — с одной стороны, для России было бы совсем неплохо проиграть какую-нибудь войну (поражение в русско-японской войне ускорило революцию 1905 года, а поражение в Первой мировой — революции 1917-го), а с другой  — нужно ли левой оппозиции помогать России проиграть в войне.

Если первое бесспорно верно, и военные выигрыши приводили к реакции, а поражения — к реформам или революциям, то во втором — как будет выглядеть в глазах граждан партия или общественная сила, которая будет стремиться к поражению страны в войне? И каковы у такой силы шансы приобрести доверие граждан?

Эдак мы в своих умствованиях договоримся до того, что новая революционная власть должна быть установлена в России оккупационной администрацией, вроде правительства Карзая в Афганистане.

Да, действительно большевики в 1917-м говорили «Штыки в землю!» Но кто бы слушал большевистских агитаторов, если бы они не были лучшими, наиболее грамотными и авторитетными в солдатской массе людьми? Своими, окопниками? И кто бы в проигравшей мировую войну Германии слушал Гитлера, если бы не знали, что он — свой брат, окопник, раненый и травленый газами?

Да, сегодня российская армия — это армия будановых и шамановых, армия, считающая высшей доблестью у4частие в карательной операции и неспособная реально защищать страну от настоящего внешнего врага. Но в этой армии есть и Сергей Аракчеев, сидящий сегодня в тюрьме ради защиты своей офицерской чести, и его слово, случись что, будет значит куда больше, чем слова «откосивших».

Бесспорно, что путинская реакция прямо проистекает от успеха карательной операции в Чечне — поражение в первой войне и Хасавьюрт открыли двери для смены режима, и он сменился — с ельцинского на путинский.Народу «вкрутили» настоящего подполковника на фоне песни «За нами Путин и Сталинград!»

Почему у оппозиции не оказалось ничего, что можно противопоставить наступлению путинской реакции? А в том числе и не оказалось военного авторитета — зюгановские депутаты за все время первой чеченской войны так ни разу и не выбрались в войска, не говоря о том, чтобы привлечь в свои ряды фронтовиков, а либералы — те и вовсе в точности по рецепту Федосеева выступали с пораженческих позиций. И вот, поражение произошло — а либералы-пораженцы оказались выкинуты из политики естественным образом. И зюгановцы не далеко от них ушли — всех затмил «крутой мачо» Путин, пролетевший над Чечней на штурмовике. 

Да, поражение в войне вызывает серьезное отрезвление в обществе. Но оппозиция должна быть в первых рядах внезапно протрезвевших, а не среди тех абстинентов, кто во время всей пьянки мешался нытьем о том, что пить вредно.

Да, для прояснения в мозгах народу не вредно оказаться в полном дерьме. Но левой оппозиции негоже появляться вдруг в ослепительно белом — в дерьме надо быть вместе со своим народом.

Еще перед началом первой чеченской войны, когда колонны войск уже двигались в республику, но еще не пересекли ее границу, я сформулировал в «Правде» это отношение: пока первый русский солдат не погиб, можно и нужно выступать против этой бессмысленной и преступной войны. Когда война уже началась, она, конечно, не перестала быть преступной и бессмысленной, но нужно быть на стороне своей армии. И я ездил на Кавказ, в другие «горячие точки», писал фронтовые репортажи для «Правды». Иначе просто нельзя — как достучаться до воюющего человека, если не жить его проблемами, не говорить с ним в его круге понятий? Самому не быть таким же, как он?

Поэтому поражение Росфедерации в небольшой войне (а большую войну современная РФ вести вообще не способна) было бы, конечно, полезно для создания революционной ситуации.

Но участвовать в организации этого поражения левой оппозиции не стоит. Пусть эта «заслуга» целиком лежит на действующей власти. А она делает все возможное для того, чтобы российская армия была абсолютно небоеспособна.