Что ждет Украину в кризис?

Многие из нас, скорее всего, изменят древней привычке и в праздничную ночь воздержатся от подобного пожелания. Искусанные «високосной крысой» мы можем лишь подозревать, насколько свирепым окажется нрав желтого быка.

Многие из нас, скорее всего, изменят древней привычке и в праздничную ночь воздержатся от подобного пожелания. Искусанные «високосной крысой» мы можем лишь подозревать, насколько свирепым окажется нрав желтого быка. Не ведая, удастся ли нам уберечься от его рогов, стоит ли дразнить зверя?

В новейшей истории Украины, пожалуй, были годы и посложнее. Но, наверное, еще никогда на стыке лет нас не посещало столь острое ощущение беспомощности. Страна оказалась неготовой к выпавшим на ее долю испытаниям.

Внезапно выяснилось, что в государстве ощущается острый дефицит всего, что жизненно необходимо для сопротивления только входящему во вкус экономическому кризису. В Украине обнаружилась не только острая недостача энергоносителей и валюты. Налицо – нехватка мудрых законодателей и вменяемых менеджеров, отсутствие согласия и ответственности.

Беззащитность народа и бестолковость его номинальных слуг обнаружилась еще летом, когда Украину накрыла большая вода. Пока каждый спасался как мог, власть умело пиарилась. Сколь бы цинично это ни прозвучало, но, кажется, природа просто предоставила украинцам возможность попрактиковаться в мастерстве самостоятельного выхода из безнадежных ситуаций. Когда Украину начала накрывать большая беда, все повторилось – одни тонут, другие захлебываются во лжи.

Каждый день уходящего года множит количество и качество наших потерь. Теряют все. Кто-то – миллиарды. Кто-то – остатки сбережений. Кто-то – работу. Кто-то – последние шансы на ее получение. Кто-то – надежду на обретение благополучия. Очень многие – веру в собственные силы. Почти все – уверенность в завтрашнем дне.

Кое-кто потерял совесть. Как иначе расшифровать слова некоторых отечественных вождей, без тени смущения сваливающих вину за собственную ничтожность на плечи тех, за чей счет они официально существуют и неофициально обогащаются?

Отдельные представители власти, ничуть не стесняясь, неутомимо рассказывают нам, что именно и когда именно мы сделали не так. Надо было экономить, надо было умерять запросы. Не следовало влезать в кредиты вчера и покупать доллары сегодня. Оказывается, это все мы, скопом, «подогрели» неоправданный строительный бум, спровоцировали рост импорта, поставили на грань краха банковскую систему, обвалили гривну, в итоге превратив государство в потенциального банкрота.

Дело даже не в том, что в роли записных нравоучителей выступают те, кто подворовывал газ, зарабатывал на скачках валютного курса и получал «откаты» за рефинансирование. Даже если бы все содеянное ими было следствием заурядной глупости, а не чрезмерной жадности, все равно повиниться стоило бы. Хотя бы для того, чтобы обезопасить страну от еще одной, не исключено, самой страшной потери – окончательной потери доверия к власти.

Конечно, можно попрекнуть население излишним легковерием, и отчасти это будет справедливо. Но разве не власть, прежняя и нынешняя, долго и старательно внушала нам мысль о непреходящей стабильности? Разве не она сделала обществу массовую, принудительную прививку от неуверенности в завтрашнем дне? Чью-то легкомысленную готовность наконец-то позволить себе квартиру или автомобиль можно обозвать потребительским отношением к жизни. А можно величать демонстраций доверия к власти. Доверия к окрепшей национальной валюте, к возмужавшей банковской системе, к набравшим силу работодателям, к состоятельности государства, незыблемости его устоев.

Домайданная Украина научила нас, что власти лучше не верить на слово. Постмайданная – что власть нельзя любить, во всяком случае, любить слепо и безоговорочно. Как сказал Фридрих Дюрренматт устами одного из своих героев, «любовь должна быть строгой и зрячей, не то она превратится в любовь обезьянью». Украина кризисная убеждает наших сограждан, что на власть не имеет смысла надеяться.

Мало кто видел в государстве надежную опору, но сегодня многие нуждаются в его поддержке. Выяснилось, что народ ее не заслужил. Он не заслужил даже откровенности. Нас удостаивают либо бранью, оскорбляющей своей беспощадностью. Либо ложью, унижающей своей бесполезностью.

Только-только оперившийся средний класс теряет присутствие духа. А Украина теряет средний класс. Тех, кто так помог приходу «оранжевой» власти, кто так на нее рассчитывал. Тех, кто довольно быстро и весьма разумно отказался от бессмысленных иллюзий в отношении нее. И все же нечестно было бы именовать емким словом «класс» не столь уж и многочисленное, достаточно разобщенное, но на редкость целеустремленное племя. Эти люди быстрее других находили себя в современном изменчивом мире. Медленно, но верно изменяя себя и страну. Не благодаря, а вопреки государственной линии, представлявшей собой диковинную смесь произвола и хаоса. С которой они, впрочем, так и не стали бороться. И во многом поэтому свой шанс упустили. Хотя, как знать, возможно, им просто не хватило нескольких лет хотя бы такой же зыбкой стабильности.

Кредиты в этой стране давали шанс не только тем, кто никогда сам не заработал бы на загранпоездку, автомобиль и уж, тем более, собственный угол. Они предоставляли шанс и тем, кто давал зарабатывать остальным. Тем, кто на позаимствованные у банков деньги закупал не только шмотье на вес и «бентли» поштучно, но и станки с тракторами. Кто вкладывал кредитные средства не в игровые автоматы и перепродаваемые квартиры, а в пекарни, прачечные, цеха, фермы, заброшенные мастерские и «лежачие» лесопилки.

Стать классом им, похоже, не суждено. Следовательно, государству в обозримом будущем не суждено будет обзавестись средним классом в привычном для всего мира понимании этого слова. В иных странах «мидл» рискует изрядно поредеть и поиздержаться. В нашем – с высокой степенью вероятности, испустит дух, едва научившись дышать.

Что это означает для Украины? Очевидно, стремительное расслоение общества. Миллиардеры станут миллионерами, зажиточные – бедняками. Между ними не останется почти никого. То, что средний класс на этих землях так и не оформился, к слову сказать, показывали многие опросы. К данной категории самонадеянно причисляли себя те, кто показателем крепкого достатка считал, например, способность оплатить обед в «Макдоналдсе». И, в то же время, в это сообщество скромно записывались некоторые, самые что ни на есть классические, олигархи.

Первые в ближайшие месяцы могут пополнить ряды потенциальных бунтарей. Вторые – уже рассчитывают «оседлать» народный гнев сейчас, потому что «обуздать» его потом будет сложнее. «Середняки» теоретически способные уберечься от массовой безработицы, а значит и от массовых волнений, попадают под «раскулачивание». На их долю не достанется отсрочек и преференций. Государство, под лозунгом борьбы с кризисом, вполне предсказуемо подкармливает олигархов. Оно спасает тех, кто может стать его могильщиками. И хоронит тех, кто мог бы оказаться его спасителями. По крайней мере, пока все выглядит именно так.

Дай Бог, чтобы мрачные пророчества о грядущих народных волнениях оказались банальными страшилками, над которыми впоследствии от души потешатся потомки. Но пока завывания юродивых вождей и кликушества платных глашатаев улыбок не вызывают. Тревожно то, что время и государство стремительно плодят число отчаивающихся. Но не менее тревожно, что множится количество готовых и способных паразитировать на этом отчаянии. Можно поднять на смех любителей «подудеть» (неважно, бесплатно или нет), но от зубоскальства над их предложением ввести смертные казни лично я воздержался бы.

Незрячая любовь народа часто оборачивается слепой ненавистью толпы, и если власть этого не увидит сегодня, завтра ей закроют глаза. А, может, она и впрямь заслужила такую судьбу? Власть, превратившая политическую жизнь страны в дешевый кинотеатр абсурда. Торгующая званиями, постами, чужими долгами и своими обязательствами, телом и духом Конституции, памятью и прахом упокоившихся. Окончательно утратившая связь с действительностью. В какой еще стране премьер публично перейдет в оппозицию к президенту, а президент назовет премьера воровкой? Где еще полученную взятку попытаются оправдать народной традицией, а четырехкратное повышение проезда в общественном транспорте объяснят необходимостью пополнить казну за счет богатых?

Глупостям властей предержащих нет числа, но они не потрясают нас боле. Мы привыкли. А где же были нынешние крикуны, все эти пламенные трибуны, тогда, когда «экстравагантность» небожителей была еще диковинкой, а их порочность не выглядела неизлечимой хворью? Что они делали тогда? Громко дудели? Или тихо сопели?

Чем тише уйдет эта власть (а то, что она уйдет, практически предопределено), тем лучше для страны. Если ее вынесут со сцены под аккомпанемент бьющихся стекол и переворачиваемых машин, в стране может воцариться кладбищенская тишина.

Украина, которую мы тщетно искали на протяжении последних 17 лет, между Сибирью и Атлантикой, между Востоком и Западом, между «оранжевым» и «синим», для нас потеряна безвозвратно. К нашей общей беде и вследствие нашей общей вины. Настало время искать новую.

Искать хладнокровно и рассудочно. Новое слово рождается в тишине. Новая мысль суть продукт раздумий. Жизнь не закончилась, она лишь обрядилась в тусклые краски, от которых многие из нас успели отвыкнуть. Она стала хмурой, колючей и стылой. Она отбивает привычное желание сказать незнакомцу «с наступающим», порождая непривычное желание наступить ему на ногу…

Можно сидеть на берегу реки, грозящей выйти из берегов, и ждать, когда мимо тебя проплывет труп твоей мечты. А можно придумать иную. Возможно, не столь радужную и не такую масштабную. Кризис должен обучить экономии, он заставит нас беречь силы и быть скупыми на эмоции. Он принудит каждого упорядочивать собственное жизненное пространство, без надежды на помощь государства и без оглядки на его глупость.

Как точно подмечал Фридрих Ницше, «все в жизни, что меня не убивает, делает меня сильнее». Кризис может заставить каждого из нас обрести веру в собственные силы. И только в них. Сия маленькая находка призвана компенсировать нам нынешнюю великую потерю.