Интервью с бомжом

Геннадий живет в палатке на пляже Загородного парка с такими же, как он. Ему скоро исполниться 32 года. Речь его отнюдь не изобилует матом и малопонятными выражениями.

Геннадий живет в палатке на пляже Загородного парка с такими же, как он. Ему скоро исполниться 32 года. Речь его отнюдь не изобилует матом и малопонятными выражениями. Деньги ему практически не нужны, а кризис и вовсе прошел мимо. Он переживает за «Крылья» и предпочитает радио в качестве единственного источника новостей. Порталу Samara24.ru Геннадий рассказал, почему он больше не хочет работать.

 — Когда вы первый раз в жизни попробовали алкоголь?

 — Первый раз алкоголь попробовал случайно. Было мне лет восемь. Прибежал во двор после игры в футбол, жарко, запыхавшийся, пить очень хотел. Во дворе мои родители выпивали с тетей Ларисой, и та в шутку налила мне вместо воды стакан водки. Пить я хотел очень сильно, поэтому опрокинул его залпом и меня, конечно, сразу «размазало». Голова кружилась, лежал потом, отдыхал в траве.

 — Неужели с этого все и началось?

 — Началось все, конечно, чуть позже, в школе. Там я доучился только до 8 класса. Выгнали, пропускать много начал, пристрастился к алкоголю. Родители у меня выпивали и за мной следили мало. Потом учился в училище, но там тоже без особых успехов. Ну и в армию ушел. Служил где-то в Перми, там, конечно, с алкоголем пришлось завязать, но травку употреблял достаточно часто.

 — После армии была возможность начать немного другую жизнь?

 — Не знаю. Когда вернулся, то сразу же купил несколько бутылок водки, сардельки какие-то и пошел по друзьям. Зашел к одному товарищу из детства — а у него дома настоящий притон. Все сидят на «ханке». Я тогда отказался, отдал им всю закуску и пошел дальше по друзьям с «катека». К кому ни зайду, везде одна и та же картина — этот травится, другой травится, все, в общем, почти все травятся. Так и мне пришлось на это дело подсесть. А что еще оставалось? Правда, употреблял я «смывки». Это то, что остается после приготовления «ханки». Все себе «вмазывали» по 6 кубов чистой, а я — где-то по 1,5 кубика этих «смывок». Года два примерно это продолжалось, потом «ханка» закончилась — точку прикрыли. Я не болел, поэтому соскочил легко, в отличии от остальных. Многие из них и вовсе «отъехали». Перешел полностью на водку. Работать стал на ЗИМе.

 — Работа на заводе не открыла каких-то новых возможностей?

 — Четыре года там отработал. С 2000 по 2004. Слесарем очистных сооружений, это моя специальность, так сказать. Сначала получал в месяц 600 рублей, к концу своей работы «дорос» до 2,5 тыс. рублей. Вот такой вот карьерный рост. Пил, конечно. Начальница моя это видела. Сказала мне однажды во время очередного запоя, что бы я домой не шел, а в цеху ночевать остался, дабы не пить. Не помогло, все равно, как все ушли, домой сорвался — знал, что там бутылка есть. Потом из-за всего этого меня уволили, совсем плохо работать стал.

 — Больше постоянную работу искать не пытались?

 — Нашел. Через некоторое время. На том берегу Волги работал. На очистных сооружениях тоже. Это, наверное, самое лучшее время было в моей жизни. Платили лучше гораздо — иногда под 5 тысяч рублей. Природа, кормили бесплатно, жилье там предоставили на территории. Пил, конечно, но там это как-то особо не мешало. А потом, когда кризис начался, попал под сокращение и пришлось сюда в город возвращаться. Вот и сейчас, единственное желание мое — обратно туда попасть. Говорят, работа там опять появилась…. Надо попробовать как-нибудь туда перебраться… Вот если переберусь, возьмут меня там на работу — то все, точно уж все у меня в жизни хорошо будет. В этом уверен.

 — У вас же есть дом?

 — Есть. Но дома с отцом не живу, совсем редко там появляюсь. В квартиру на нашей площадке въехали новые соседи. Злые они, кричат, если я после восьми вечера из квартиры выхожу, бьют даже за это. Отцу у меня 63 года, он тоже пьет, но так, не много, вино в основном. На пенсию живет. Я у него денег «не стреляю».

 — Как оказались здесь в этой компании?

 — Вот недавно сюда с палаткой перебрались. Как сошлись? А как все алкаши сходятся? Так и сошлись. Есть ходим к «Мегасити». Там сзади на помойку всякие сэндвичи, гамбургеры, у которых срок годности вышел, выбрасывают. Там срок годности всего на 1-2 дня превышен, есть запросто можно, считай, что вообще не испорченные. Ну а на водку денег всегда хватает — мелочь какую-то люди постоянно дают, иногда в кафешках в парке какую-то работу выполнишь, товар разгрузить поможешь.

 — А есть ли вообще какие-то еще интересы? За тем, что в мире происходит, следите?

 — Интересы… Да нет ни каких интересов у меня. За футболом следим, за «Крыльями», конечно. Вот сегодня 1:1 сыграли. Фамилию президента знаю, конечно, — Медведев. А в городе главный Тархов. Но нам все равно. Что Тархов, что Лиманский, что любой другой — у нас в жизни от этого абсолютно ничего не меняется. Новости слушаем по радио, которое в кафе играет. Когда там рядом находимся, кушаем, обязательно на какой-нибудь выпуск попадаем. Так и узнаем о событиях в мире, телевизор не смотрим, газеты тоже не читаем. Специально как-то не интересуемся, само собой все узнается, случайно. А зачем нам все это?

 — Не возникает желания все изменить? Пить бросить, другую жизнь начать?

 — На себе я крест уже давно поставил. А как пить перестать? Иногда, конечно, прекращаю, когда совсем худо со здоровьем становится. Два-три дня дома в «отлежке». Мне в окошко стучат, пить зовут, но я не подхожу, не откликаюсь. Потом состояние лучше становится, выхожу на улицу и опять пить начинаю. А что мне делать еще? Работать здесь в городе смысла не вижу. Весь день батрачить за тысячу — от такой жизни совсем тоскливо станет, пить все равно тоже будешь, только еще спину гнуть придется. А вот так «бичевать» как-то веселей. Да и документов нет у меня, пропали куда-то. Восстановить — опять же деньги нужны.

 — А те люди, которые вас сейчас окружают, кто они для вас?

 — Да я и не знаю, кто они для меня. Но уйти от них не могу, привык уже как-то к ним. Отношения у нас нормальные, пьем, разговариваем. С ними легче, веселее.

 — Ну и про кризис. Про него что скажете? Повлиял ли он на ваше существование?

 — Уж кого-кого, а нас кризис как-то совсем не коснулся. Ниже падать просто некуда. Вообще ничего не изменилось. В отдельных случаях даже как-то проще стало — люди теперь меньше нашим трудом брезгуют. Если раньше иногда что-то разгрузить было надо, ящики какие-нибудь, то некоторые нас чуть ли не палками гнали, обзывали. Сейчас сами предлагают: мол, ребята, поработайте за бутылку. А мы и рады. Вот сейчас ходил одним пацанам за сигаретами. Сдачу они отказывались брать, говорят себе оставь, но мне она тоже особенно не нужна. А на что нам деньги?