Владимир Путин: за белых или за красных?

Посещение Путиным могил Деникина, Ильина и Шмелева и ряд его заявлений в этой связи вызвали недоуменные комментарии наблюдателей, пытающихся разобраться с идеологическими предпочтениями нацлидера.

Действительно, столь взаимоисключающая апология деятелей Белого движения и советского имперского могущества требует известной идейной и исторической гармонии.

И все же, совершенно очевидно, мы имеем дело хоть и с примитивной, но идеологией — весьма вульгарным евразийством. Эта философская доктрина, родившаяся в эмиграции из отрицания коммунистической интернациональной идеи и ценностей западной цивилизации, не без оснований претендовала на роль целостного мировоззрения. Её культурное предназначение состояло в обосновании особого имперского пути России, исторически обусловленного азиатским присутствием в русской судьбе.

Особое место во всей этой конструкции занимает православная религия. Раскол вследствие никоновских реформ привел к глубокой пропасти между «Святой Русью», «Москвой как третьим Римом» и секуляризованной, синодальной Церковью, покончившей не только с патриаршеством, но и заменившей, в известном смысле, «византизм на протестантизм».

Одна из важнейших основ евразийской теории — исключительное место великороссов среди славянских племен. Именно они и являются центральным элементом имперского строительства.

Большевистская революция 17-го, по мнению евразийцев (и не только их, но и национал-большевиков Устрялова, младороссов Казем-Бека и многих др.), вернула имперскую, пусть и советскую по форме, ипостась русского государства. Народная стихия употребила коммунистическую идеологию в утилитарных целях — для осуществления программы «великого прорыва». Эмигрантские идеологи были заворожены успехами первых пятилеток в деле индустриализации аграрной России.

Идеология евразийства, казалось бы, канувшая в небытие в 40-х, неожиданно возродилась в нынешней России и даже получила новый невиданный импульс от действующей власти. В частности, организация Дугина, одного из деятельных кремлевских пропагандистов, и разного рода отдельные влиятельные товарищи духовного звания и кинематографического цеха успешно внушают современным огэпэушникам забытые старые идеи, столь удачно использованные чекистами в послереволюционной эмиграции.

Мир XXI века усложнился настолько, что новаторские когда-то идеи евразийцев теперь не особенно перспективны. Самостоятельного существования Русской орды, без китайского протектората, как-то не очень получается. Это уже будет не Московская Русь, а скорее монгольская, когда князья ездили в Сарай (а позже в Каркорум) за ярлыками на княжение. Теперь и ездить не надо. ЦК КПК сам пришлет ответственного работника для управления «белой» колонией.

Разумеется, все это Путину неведомо. По ряду его беспомощных высказываний ясно, что глубокие историко-философские изыскания его не вдохновляют. Отталкивание от Запада ведет его к естественному принятию азиатской альтернативы. Разглагольствования о Белом движении, Иване Ильине или самоаттестация «как националиста, в хорошем смысле слова» — всего лишь предпочтение близкого и безопасного для него состояния «восточного комфорта», когда нет ненавистной демократии, прав человека, свободы прессы и публичных манифестаций, нет, в конечном итоге, угрозы потери власти, а это и есть главное в идеологии правящего класса. Именно поэтому идейный выбор падает на китайцев, евразийцев, суверенных демократов, а хоть бы и на зулусов, лишь бы без угрожающих модернизационных перемен.