Русские художники рисовали пейзажи по заданию разведки

Всю первую половину XIX века почти все русские художники выезжали за пределы столицы исключительно по делам, а точнее, по делам госслужбы. Выученикам Императорской академии художеств это чуть ли не вменялось в обязанность. Например, Максим Воробьев, прикомандированный к дипломатической миссии Д. В. Дашкова, в 1820−1821 годах изъездил с акварельными альбомами всю Малую Азию и Ближний Восток. Однако главным его заданием было снять под величайшим секретом план храма Воскресения в Иерусалиме (императора Александра I в то время весьма занимало дело о Святом Гробе Господнем). Скорее всего, и  другие виды средиземноморских портов и городов Воробьева имели не только эстетический, но и стратегический интерес.

Иван Айвазовский и вовсе был причислен к Главному морскому штабу со званием «живописца сего штаба с правом носить мундир Морского министерства». Причислили не только для почета: министерству требовалось запечатлеть укрепления балтийских портов. В вояже по Балтийскому побережью супругу Александра I Елизавету Алексеевну сопровождал пейзажист Андрей Мартынов (очень почитавший, кстати, живопись Караваджо), сделавший для августейшей туристки памятные виды гуашью. К  слову сказать, несколько ранее он вместе с посольством графа Ю. А. Головкина совершил путешествие в Сибирь и Китай, по окончании которого отчитался художественными видами. Но и в самой русской миссии в Китае в николаевские времена работали артистические «резиденты» — сейчас уже малоизвестные Антон Легашов и И. И. Чмутов. Что и понятно: империи нужно было знать, что собой представляют ее ближайшие соседи. Разведданные в виде художественных рисунков и акварелей поставляли ей качественную информацию.