В Национальной галерее Лондона открылась экспозиция, посвященная проституткам

Сегодня трудно уже удивить кого бы то ни было даже самым дерзким и смелым художественным проектом. Правда, место им, как правило, — в современных галереях. Но солидная респектабельная Национальная галерея! Здесь все это зачем?

На табличке с названием улицы крупными буквами написано Hoerengracht, что по-голландски означает «Улица проституток». Так называется знаменитый амстердамский район «красных фонарей».

В окнах, как в витринах — фигуры полуобнаженных женщин — молодых и не очень, красивых и утративших былую привлекательность. Улица полна людей — и мужчин и женщин, которые, не стесняясь, заглядывают внутрь витрин, разглядывая и женщин, и убогое убранство их тесных комнатушек.

Здесь же на берегу канала характерный для Амстердама велосипед, с украденным колесом. Грязь, запустение… Квартал «красных фонарей»…

Дело в одной букве

Это описание вполне реалистично и очень даже похоже на реальный район «красных фонарей» в Амстердаме. На самом же деле бродил я не каналам голландской столицы, а по залам лондонской Национальной галереи, где в среду 18 ноября открылась выставка под названием Hoerengracht.

На самом деле такой улицы в Амстердаме нет, есть другая, с очень похожим названием Herengracht – «улица джентльменов». Расположена она в одном из самых элегантных, дорогих и роскошных районов Амстердама, и к красным фонарям никакого отношения не имеет. Авторы выставки — американские художники Эд и Нэнси Кинхольц — добавили всего лишь одну букву, и Улица Джентльменов превратилась в Улицу Проституток.

Сегодня трудно уже удивить кого бы то ни было даже самым дерзким и смелым художественным проектом. Правда, место им, как правило, — в современных галереях и на показах типа Бьеннале.

Но солидная респектабельная Национальная галерея?! Ее-то чего вдруг понесло в эти сомнительные дебри?

Постель, свеча, пригоршня монет

«Большинство наших посетителей считают, что Национальная галерея — вместилище старого, респектабельного, приглаженного искусства, и в ней нет ничего грязного или подозрительного», — отвечает на мой недоуменный вопрос куратор выставки Колин Уиггинс.

«Но если взглянуть на нашу коллекцию поподробнее, то можно увидеть, что она переполнена проститутками. Это, как известно, древнейшая профессия, и художники обращались к ней с древнейших времен. Мы специально выставили здесь у входа сделанные в Амстердаме картины голландской живописи XVII века — перед нами сцены проституции. Вот молодой человек пытается улечься с девушкой в постель, горит свеча, сцена выписана прекрасно, но прежде чем лечь женщина требует от него денег и мужчина протягивает ей пригоршню монет. На следующей картине женщина в ярко-красном платье, мужчина протягивает ей устрицу. Устрица, как известно, афродизиак и сексуальный символ. И обратите внимание, несмотря на временную разницу в 400 лет антураж во многом сходный — полумрак, дверные проемы, темные закоулки, в которых творятся темные дела. Поместив эти картины прямо у входа в инсталляцию, мы обозначаем связь — между историческим Амстердамом и классическими работами старых мастеров и современным Амстердамом и актуальным современным искусством».

Потенциальные клиенты домов терпимости

Разумеется, в наше время — как, впрочем, и всегда — темой искусства могло быть все, что угодно, в том числе и проституция. Если работы старых мастеров прошли проверку временем и заслуженно считаются классикой, то в какой степени работа этих современных художников — Эда и Нэнси Кинхольц — достойна того, чтобы оказаться выставленной в залах Национальной галереи?

У Колина Уиггинса сомнений на этот счет нет:

«Об этом мы всегда думаем очень и очень серьезно. Качество выставляемого у нас современного искусства имеет решающее значение. В противном случае, если вы современный художник и ваша работа выставляется в залах Национальной галереи, одного из самых значительных собраний мирового искусства, то в таком контексте она может выглядеть довольно глупо. Поэтому к подбору художников для наших выставок мы подходим с особой тщательностью. Работы Эда и Нэнси Кинхольц уже получили признание как важнейший вклад в искусство XX века. Эд начинал еще в 60-е годы, и во многом именно он изобрел жанр, который со временем получил название инсталляция — искусство, в которое вы входите и становитесь как бы частью его. Часть магии инсталляции Hoerеngracht, состоит в том, что прохаживающие по ее залам люди — в особенности мужчины — становятся потенциальными клиентами, становятся тоже частью инсталляции. Так же, как и вы, когда только что бродили по залу, — вы тоже были потенциальным клиентом. Даже не осознавая этого, вы внесли свой вклад в создание этого замечательного объекта искусства».

Вот так так! Пошел невинно выставку осматривать, а стал ее объектом, да еще в каком качестве — потенциального клиента проституток.

Безвозвратно ушедший интерьер

Эд и Нэнси Кинхольц — американцы, свою инсталляцию они делали в 80-е годы. Жили они тогда в Западном Берлине, и за натурой отправлялись на место действия — в Амстердам. Эд Кинхольц до выставки в Национальной галерее, увы, не дожил, поэтому рассказывает его жена Нэнси:

«Мы просто подходили к витрине и спрашивали у них, можно ли нам сфотографировать интерьер комнаты. Поначалу они встречали нас совсем недружелюбно, но затем, когда выяснилось, что мы готовы платить стандартную плату за услугу — 50-100 гульденов — мы стали просто нарасхват. Нас стали зазывать: ко мне, ко мне! Все комнаты были разные, у каждой свое лицо, они были как-то обставлены, оклеены обоями, в них были личные вещи этих женщин, в одной даже, помню, собачонка бегала. Теперь уже ничего подобного им не разрешают. Теперь там кафель, такая больничная стерильность».

Таким образом, инсталляция Hoerеngracht имеет не только художественную но и историческую ценность — она зафиксировала определенный, уже безвозвратно ушедший период развития Амстердама. Не случайно, после Национальной галереи выставка едет именно в Исторический музей Амстердама.

Но пока она здесь в Лондоне, и я спрашиваю у куратора выставки Колина Уиггинса, не боится ли Национальная галерея, что такой выставкой она подрывает репутацию и престиж одного из самых значительных художественных собраний мира.

«Если даже такие упреки и прозвучат, то я готов с ними спорить самым решительным образом. Наша коллекция — пусть она и историческая — полна проявлений подлинной жизни, нередко совершенно ужасных, о которых люди предпочитают обычно не думать. У нас есть не только проституция, но и групповые изнасилования, инцест, убийства, пытки, уродства, любые извращения которые приходят на ум — все это у нас есть. Зоофилия. Пожалуй, лучше мне остановиться. У многих бытует представление о том, что в Национальной галерее собрана исключительно красота искусства. Да есть у нас и красота, но есть и ужасы и уродство, которые точно так же — часть европейской истории», — уверен Колин Уиггинс.