Back in the USSR, или Зачем Москва дарит оружие «антиимпериалистическим» режимам?

Россия окончательно вернулась к советской практике — дарению оружия «антиимпериалистическим» режимам в обмен на декларации о политической лояльности. Внешняя политика РФ всё больше утрачивает связь с реальностью.

Уго Чавес наконец-то сделал нам приятное. Он заявил о признании Абхазии и Южной Осетии. Теперь их признали как бы три страны, а также ХАМАС и «Хезболлах». В реальности пока их признаёт только Россия, поскольку соответствующий указ президента Никарагуа Ортеги не ратифицирован парламентом страны, а президент Венесуэлы пока вообще ограничился декларацией. Впрочем, Чавес, в отличие от Ортеги, полностью контролирует законодательную власть Венесуэлы, поэтому проблем с признанием Каракасом бывших грузинских автономий быть, видимо, не должно.

В обмен на это мы подарим Чавесу много оружия. Именно подарим. Потому что российские официальные лица открыто говорят, что оружие будет поставлено в кредит. А сам Чавес уже назвал его сумму — 2,2 млрд долларов. Таким образом, возрождается глубоко порочная советская практика поставок оружия в страны третьего мира в знак «антиимпериалистической солидарности». Формально оно тогда тоже продавалось в кредит, но все прекрасно понимали, что никто никогда этот кредит Москве не вернёт. В нынешней политической и экономической ситуации подобное поведение России становится откровенным безумием, никакого другого слова тут не подберёшь.

Каковы всё-таки причины для нашей «антиимпериалистической», то есть на самом деле антиамериканской, политики? Мы и де-юре и де-факто являемся капиталистической страной. А де-юре ещё и демократической. Соответственно, почему мы должны занимать «антиимпериалистическую» позицию? Кто-нибудь способен ответить на этот вопрос? Причём здесь я даже не могу додумать ответ за своего воображаемого оппонента, что бы ему возразить, настолько нет этого ответа.

Аналогичная ситуация и с другим вопросом: что мы с этой «антиимпериалистической» политики имеем в политической, экономической, военной области? Какова наша конкретная выгода? Опять же здесь не удаётся даже ответить за оппонента. Зато невыгода становится совершенно очевидной. Дарение оружия нефтедобывающей стране в обмен на «антиимпериалистическую солидарность» в условиях глубокого экономического кризиса в стране — это уж сами выбирайте что: ошибка или преступление.

Совершенно очевидно, что противостояние США является для Москвы самоцелью. То есть это реализация психологических комплексов представителей правящей группировки. Это загоняет внешнюю политику Москвы в состояние глубочайшей маргинальности (не говоря уже о том, что автоматическое противодействие США по всем вопросам означает, по сути, что именно Вашингтон и управляет нашей внешней политикой). Сегодня Россия гораздо маргинальнее, чем та же Венесуэла. Полковник Чавес по крайней мере прекрасно знает, чего и почему он хочет, кроме того, он совершенно органичен своему континенту.

В связи с этим, впрочем, возникает следующий вопрос — зачем Чавесу столько оружия? Конкретные контракты пока не подписаны, но известно, что венесуэльский президент хочет, чтобы мы подарили ему ПЛ пр. 877 или пр. 636 с ПКР Club, танки (Т-90, Т-72, Т-80У, точный тип пока неизвестен), РСЗО «Смерч», ЗРС С-300В, боевые вертолёты Ми-28Н, береговые ПКРК «Уран». В перспективе возможны также поставки ЗРК «Тор-М», боевых и десантных катеров.

До прихода Чавеса к власти, да и на начальной стадии его президентства, Венесуэла была с точки зрения оснащения ВС типичной латиноамериканской страной, то есть свалкой устаревшего американского и, в меньшей степени, европейского оружия. Впрочем, эта страна, благодаря наличию нефтедолларов, имела один эксклюзив — 24 американских истребителя F-16. Больше никому на своём «заднем дворе» Вашингтон эти самолёты не продавал.

После резкого ухудшения отношений с США Чавес переориентировался на Россию. Тем более что она к тому времени стала «вставать с колен», то есть основой её внешней политики стало делание США гадостей в качестве самоцели. Впрочем, главное, что на первых порах (когда нефть была дорогой) президент Венесуэлы был готов за оружие платить. А российский ВПК получил возможность гордо заявить, что завоевал новый рынок. Формально это правда, но надо понимать, что завоевали мы его только потому, что западные поставщики этот рынок по политическим причинам отдали без боя.

В итоге в ВВС этой страны появились 24 Су-30, что сразу сделало венесуэльскую авиацию самой сильной к югу от Рио-Гранде. Были также закуплены боевые вертолёты Ми-35, многоцелевые Ми-8 и Ми-17 и транспортные Ми-26. Теперь, видимо, венесуэльский президент хочет пройтись по всему спектру боевой техники. Например, если Венесуэла приобретёт хотя бы десятка три российских танков (тем более — сотню), то и их танковые войска станут сильнейшими в Латинской Америке.

Дело в том, что на этом континенте танков, сопоставимых с Т-72, Т-80 и Т-90, нет в принципе. Ни французские АМХ-30, коими вооружена сейчас сама Венесуэла, а также Чили, ни немецкие «Леопард-1», имеющиеся у Чили и Бразилии, ни американские М-60, которые есть у той же Бразилии, ни советские Т-55, состоящие на вооружении на Кубе, в Никарагуа, Перу, Эквадоре и Уругвае, современным требованиям не отвечают ни по каким параметрам. Про разнообразные лёгкие танки нечего и говорить.

То же можно сказать про боевые вертолёты — никто на континенте не имеет ничего сопоставимого с Ми-35 (экспортный вариант Ми-24), кроме Перу и Кубы, вооруж ённых такими же машинами. В случае появления в Венесуэле Ми-28 разрыв станет ещё больше.

А уж РСЗО «Смерч», по своим ТТХ близких к оружию массового поражения, не то что в Латинской Америке — во всём мире почти ни у кого нет.

Вот и возникает ещё один вопрос — с кем Чавес собрался воевать? Заявления президента Венесуэлы о том, что он будет отражать российским оружием агрессию со стороны США, всерьёз воспринимать, разумеется, нельзя. Во-первых, сколько бы оружия ни приобретал Каракас, его потенциал в любом случае останется несопоставимым с американским. Во-вторых и главных, большего сумасшествия со стороны Вашингтона, чем агрессия против латиноамериканской страны с вековыми традициями ненависти к гринго и способностями к ведению партизанской войны в джунглях, просто не придумаешь. Поэтому даже Буш никогда не рассматривал подобного сценария. Применительно к Обаме это настолько невозможно, что просто не заслуживает обсуждения. Поэтому вопрос «Зачем?» становится очень серьёзным.

Социалистические эксперименты Чавеса были очень эффектны, когда нефть (главный экспортный продукт Венесуэлы) стоила около 150 долларов за баррель. Сегодня у народного социалиста из Каракаса возникли чрезвычайно серьёзные экономические и, следовательно, политические проблемы. А обещания населению уже розданы. Списание их невыполнения на войну — приём, чрезвычайно хорошо отработанный.

Например, можно повоевать с Колумбией, отношения с которой у Венесуэлы в последнее время уже несколько раз обострялись до состояния, близкого к войне. Риторика Чавеса в отношении этой страны очень напоминает нашу в отношении восточноевропейских стран, она тоже подвергается проклятиям за размещение на своей территории военных баз США. Базы США в Колумбии (как, впрочем, и в Восточной Европе) с точки зрения потенциала для ведения войны можно считать несуществующими, на них размещены лишь крайне малочисленные контингенты без какого бы то ни было тяж ёлого вооружения. Они не способны не то что на агрессию, но даже на самооборону, если речь идёт о классической войне против регулярной армии.

При этом Венесуэла всё больше достигает подавляющего военного превосходства над Колумбией. На море оно было всегда, ещё до начала дружбы Каракаса с Москвой. В воздухе теперь у колумбийцев нет шансов, их «Миражи-5» и «Кфиры» на два поколения отстают от Су-30. Ударных вертолётов у Колумбии нет вообще (есть только многочисленные транспортные). Нет и основных боевых танков, весь е ё танковый парк состоит из 12 танков М3 «Грант» времён Второй мировой! Конечно, рельеф местности на большей части венесуэльско-колумбийской границы к танковым боям не располагает (в джунглях танкам довольно неуютно), но в прибрежной полосе повоевать можно.

В связи с этим возникает философский вопрос о политической и моральной стороне торговли оружием.

Строго говоря, нас может совершенно не волновать, как хочет Чавес использовать наши танки, истребители и подлодки. Можно заявить, что оружие — это такой же товар, как и все остальные. Если против страны не введены никакие санкции, мы можем ей продавать что хотим. И нас в данном случае волнения Колумбии волновать не должны.

Но почему тогда Москва уже два года бьётся в истерике по поводу поставок украинского оружия в Грузию, ведь против Грузии тоже никакие санкции никогда не вводились? И Киев имел полное право продавать Тбилиси то, что хотел. Как-то в нашей внешней политике становится всё больше двойных стандартов (на которые мы так любим пенять Западу вообще и США в особенности).

Впрочем, даже этот циничный аргумент (кому хотим, тому и продаём) в данном случае не работает. Потому мы, как уже было сказано, оружие Чавесу дарим. Следовательно, сделка имеет чисто политический характер. И Москва будет нести полную ответственность за е ё последствия.

Текст: Александр Храмчихин, «Частный корреспондент»