Дикий Биг мак. Почему «шелковый» наркомаршрут нацелен на Россию

Клейма ведущих афганских наркокартелей из каталога, переданного российскими спецслужбами американским партнерам. Москва предлагает создать международную коалицию по борьбе с наркопроизводством в Афганистане

9-10 июня в Москве по решению президента России пройдет международный форум «Афганское наркопроизводство — вызов мировому сообществу». О том, почему Северный наркомаршрут называют «шелковым», где находится «золотой мост», почему НАТО отказывается уничтожать посевы афганского мака, обозревателю «Известий» рассказал заместитель директора Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН)  — руководитель аппарата Государственного антинаркотического комитета Николай Цветков.

известия: Какие темы будут обсуждаться на московском форуме?

Николай Цветков: Собственно говоря, это явствует из его названия — «Афганское наркопроизводство — вызов мировому сообществу». Именно так мы видим проблему. Не локально, не регионально, а глобально. Первая тема дискуссий — необходимость консолидации международных антинаркотических усилий. Сюда мы включаем не только великие державы, не только государственные институты вообще, но и международные организации, исламский мир.

Вторая тема — международно-правовые меры по борьбе с афганским наркопроизводством. Необходимо определить юридический статус этого явления. Есть, например, пиратство в Аденском заливе, есть международный терроризм — они юридически квалифицированы, а значит, лиц, причастных к таким преступлениям, ждут совершенно конкретные международные и правовые санкции.

Третья тема — меры по уничтожению посевов опиумного мака и нарколабораторий в Афганистане, на территории которого производится почти весь мировой объем опиатов. Кстати, эта страна в последнее время стала лидером и по конопле. То есть наркопроизводство — это единственный значимый феномен в народном хозяйстве Афганистана. Что прискорбно.

Нарколаборатории — это отдельный разговор. Мы знаем, что многие районы, где из опиума производится героин, — не там, где идет война. Значительную часть его делают в относительно мирных провинциях у бывшей советско-афганской границы — Герате, Бадгисе, Бадахшане. Здесь, кстати, эксперты ООН отмечают и резкий рост посевов опиумного мака, хотя главной «наркожитницей» остается юг.

И, наконец, последняя по очереди, но далеко не последняя по значимости тема форума — необходимость экономического подъема Афганистана. Тогда афганские крестьяне будут выращивать не мак, а пшеницу. Сейчас с маком проще. Потому что его достаточно посеять и собрать. Придет покупатель, отдаст деньги и оприходует «урожай». А это — хоть небольшой, но гарантированный источник дохода. С зерном сложнее — его надо не только вырастить, но и сберечь урожай, вывезти, продать…

и: Как сейчас выглядит ситуация с наркотиками в Афганистане?

Цветков: Если сравнивать с тем, что было в начале нынешнего столетия, то она выглядит гораздо хуже и для нашей страны трагичнее. С осени 2001 года, когда началась операция «Несокрушимая свобода» и в Афганистан вошел контингент международных сил содействия безопасности под флагом ООН, производство наркотиков здесь, а речь прежде всего идет о наркотиках опиатной группы, возросло более чем в 40 раз.

и: Какие провинции лидируют?

Цветков: Это провинция Гильменд. Она находится на юге страны, граничит с Пакистаном. По данным ООН, здесь в 2009 году было произведено 4,085 тонны опиума (59,2 процента всего афганского урожая). При том, что Гильменд  — не очень густонаселенная территория (пять процентов населения) и место постоянных вооруженных столкновений.

и: У кого под контролем эта провинция?

Цветков: Формально — у британских военных.

и: Говорят, что большая часть наркотиков, производимых в Афганистане, идет через Россию в Европу. Поэтому американские силы, составляющие основу миротворческого контингента, в меньшей степени занимаются этим направлением. Так ли это?

Цветков: В значительной степени. Но требуются уточнения. Афганские наркотики идут по трем основным маршрутам. Один из них — так называемый Северный. Он нацелен на Россию. Естественно, сейчас прямой границы с Афганистаном у нас нет. Есть бывшая афганско-советская граница. И эту линию контролируют Туркмения, Узбекистан и Таджикистан. Наиболее протяженный участок — у таджиков. Причем он — наиболее сложный в рельефном плане: это высокогорье, Памир, где таджикская Горно-Бадахшанская автономная область соприкасается с афганской провинцией Бадахшан. Это также горные районы Кулябской и Курган-Тюбинской областей, река Пяндж. Сравнительно небольшой участок — узбекский. И, наконец, довольно протяженный — туркменский. Насколько мы можем судить, также достаточно пористый. То есть не представляющий больших затруднений для контрабандистов. В зону наркотранзита втянуты территории Киргизии, Казахстана, с которым, к слову, у нас 7,5 тысячи км общей сухопутной границы. Разумеется, правоохранительные структуры наших соседей выполняют поставленные перед ними задачи. Но факт остается фактом: наркопоток, исходящий с территории Афганистана, представляет собой лавину. Поэтому мы заинтересованы в еще более тесном сотрудничестве с коллегами из государств Средней Азии, Ирана и, конечно, самого Афганистана.

и: Какой объем афганских наркотиков направляется по Северному маршруту?

Цветков: Примерно 25-30 процентов. При этом я хочу подчеркнуть: это не транзит на Европу через Россию. Этот маршрут — именно на Россию. Я категорически бы возразил тем, кто утверждает: российская территория используется для того, чтобы наркотики шли в зарубежную Европу. Мы перехватываем — вернее, не пропускаем через свою территорию заразу. И европейские коллеги проявляют уместную бдительность, подкрепленную хорошим техническим оснащением. Практически наркотранзита из России в Европу не происходит. Во всяком случае, наши европейские соседи нас по этой линии не критикуют. Оттуда в Россию — да, ввозят. В основном синтетику. Конечно, европейцы очень обеспокоены афганским наркофеноменом. Но для этого у них есть куда более серьезные основания — а именно Балканский маршрут, который идет через Иран, Турцию, Косово. Иранская граница с Афганистаном, кстати говоря, очень жесткая и фортификационно укреплена.

и: Виселицы…

Цветков: Да. Вы, наверное, видели эти впечатляющие кадры: автокраны, на стрелах которых висят наркокурьеры. Кто эти люди на самом деле, мы не знаем, но вид жуткий. И это по всей протяженности границы. И тем не менее по этому маршруту идет примерно треть афганского «продукта» на Запад. И речь идет не только о транзите на Балканы — до них еще надо добраться. Нас волнует то, что происходит на иранско-азербайджанской границе. А это опять-таки один из каналов поставок на российскую территорию. Мы даже знаем, что пограничье между Азербайджаном и Дагестаном (Россия) на сленге наших контрагентов называется «золотыми воротами» или «золотым мостом». Настолько обильно там идет наркопоток. Кроме того, есть транскаспийские водные маршруты — из иранского порта Ноушехр, например, на Дербент, на Астрахань, на Махачкалу. А еще — с территории Туркмении. Иной раз «товар» делает несколько петель, прежде чем прибыть в пункт назначения.

и: А что происходит на Южном маршруте?

Цветков: Южное направление — это на Пакистан. Его специфика в том, что маршрут на афганской территории проходит через зоны самых активных военных действий. На самом деле, самый спокойный и безопасный с точки зрения наркотрафика маршрут — это все же Северный. Недаром его иногда — тоже на сленге — называют «шелковым». «Северный шелковый путь».

и: Сейчас на нем появилась брешь — Киргизия. Есть эксперты, которые говорят: киргизские наркобароны используют нестабильность в стране для усиления своих позиций.

Цветков: Не брешь (что было бы не так плохо), а, скорее, зона повышенной напряженности. Впрочем, конспирология  — не наша тема. Но мы знаем, что ряд южных киргизских городов являются наркоузлами. Это прежде всего Ош, Баткен, Джалал-Абад, Кызыл-Кия. Все они находятся на линии, опоясывающей Ферганскую долину. Она, как известно, в основном принадлежит Узбекистану. Один из вариантов трафика в этом направлении начинается, скажем, в пограничном с Афганистаном таджикском городе Хорог, административном центре таджикской Горно-Бадахшанской автономной области. И идет потом по горным тропам или по трассе Хорог-Ош, построенной еще в советские годы. По сути это единственный серьезный маршрут, доступный для преодоления Памира и для выхода в Ферганскую долину. Ош — крупный город, там есть международный аэропорт. Известно, что ошская наркомафия — влиятельнейшая группировка. Можно уверенно предположить: она несомненно имеет политические рычаги влияния. И стремится их укрепить. Вообще, наркотики и политический экстремизм, равно как наркотики и терроризм, — это отдельные большие темы. Очевидно, что наркотики, а точнее, миллиарды наркодолларов идут на финансирование и вооружение бандитов самых разных «идейных» оттенков. Острее других это ощущают на себе государства, входящие в Шанхайскую организацию сотрудничества.

и: Есть российская позиция, озвученная и в Кабуле, и в Брюсселе: натовские силы должны взять под контроль наркотрафик с территории Афганистана.

Цветков: Мы реалисты и понимаем, что невозможно контролировать все тропы, по которым передвигаются наркокурьеры. Но начинать надо, на наш взгляд, не с перехвата путей транспортировки наркотиков, а с того, с чего, собственно, и начинается наркопроизводство, — с посевов опиумного мака. Точнее — с их уничтожения. В Колумбии, например, наши американские коллеги во взаимодействии с местными властями практически решили эту проблему на корню — и в прямом, и в переносном смысле. Метод — дефолиация. Есть соответствующие химические препараты, которые способны уничтожить плантации того или иного растения, в данном случае речь идет о коке, в такой пропорции, которая не позволяет воспроизводство в следующем сезоне. То есть они уничтожили практически 75 процентов всех посевов, а это значит — уничтожили явление как факт. Пусть до искоренения латиноамериканской наркоиндустрии и наркомафии путь еще, наверное, не близкий, но для отдельно взятой страны — это громадное достижение.

и: А в Брюсселе отказались этим заниматься на афганской территории.

Цветков: Да. В Афганистане — прямо противоположная картина. Там, конечно, тоже уничтожают посевы, но механическим способом — мотыгой, косой, саблей. И, как правило, происходит это в тех случаях, когда на плантации натыкаются случайно. Любой аграрий вам скажет: это не решение проблемы. Это — оздоровление почвы. Иногда надо выкашивать, чтобы потом гуще росло. Почему же натовцы отказываются от эффективных химических методов? Аргументов три. Их, в частности, озвучили спецпредставитель США по Афганистану и Пакистану Ричард Холбрук и официальный представитель НАТО Джеймс Аппатурай. Я не ручаюсь за точность цитирования, но постараюсь их воспроизвести. Во-первых, уничтожение посевов лишает афганских крестьян источника существования. И соответственно недовольные крестьяне пойдут на сторону талибов. Во-вторых, при вовлечении натовских военнослужащих в эту деятельность повышается риск для их жизни. И, в-третьих, это стоит денег. При таком подходе перспектива существенного спада наркопроизводства в Афганистане, мягко говоря, не очевидна.

и: Получается, что никаких подвижек нет?

Цветков: Я бы не сказал, что тут — глухая стена. Тем более что мы ведем с американскими и европейскими партнерами заинтересованный и взаимоуважительный диалог. В частности, в рамках Президентской комиссии Медведев — Обама создана Рабочая группа по противодействию незаконному обороту наркотиков, сопредседателями которой стали глава Государственного антинаркотического комитета, директор ФСКН России Виктор Иванов и Гил Керликовске, который возглавляет управление Белого дома по национальной антинаркотической политике. Словом, у нас сложились весьма неплохие партнерские отношения с профессионалами, которым поручено решать проблему наркотиков.

и: Гил Керликовске — это тот, которому несколько дней назад Виктор Иванов передал список из девяти афганских наркобаронов, живущих в Афганистане и других странах Центральной Азии?

Цветков: Это один из эпизодов нашего сотрудничества (еще раньше, к примеру, были переданы данные, включая изображения торговых клейм, на 175 афганских наркокартелей). Причем ведется оно не только на высшем, но и на оперативном уровне. Естественно, диалог строго регламентирован  — мы, так же как и американцы, не открываем все наши карты. Добываемые сведения — это в первую очередь результат работы ФСКН, а также других силовых структур. Тут и пограничники, и таможня, и милиция.

и: Собственно, в координации действий ведомств и состоит функция Антинаркотического комитета.

Цветков: Совершенно верно, одна из функций. В состав Государственного антинаркотического комитета входят не только силовики. Это и Минздравсоцразвития, и Минобрнауки, и еще почти тридцать министерств и ведомств вплоть до Роскосмоса, которым поручено претворять в жизнь государственную антинаркотическую политику. Есть и еще одна серьезная составляющая — партнерские связи с соседями. Особенно с теми государствами, которые являются зонами транзита. Это государства Средней Азии, кавказские республики. С некоторыми из них, как вы понимаете, у нас не может быть глубоких партнерских связей на сегодняшний день, но они от этого не перестают быть транзитными. С некоторыми — тесные партнерские связи, эффективное взаимодействие. И мы, еще раз подчеркну, заинтересованы в том, чтобы взаимодействие развивалось, чтобы диалог подкреплялся конкретными совместными делами. Масштаб бедствия таков, что пора — и безотлагательно — создавать всемирный антинаркотический фронт. Шагом в этом направлении должен стать московский форум, на котором встретятся политики, силовики, эксперты из стран, находящихся от Афганистана на разном расстоянии, — США, Китая, Германии… К слову, афганская делегация, вероятно, станет одной из самых представительных.

 — — — — — — —

СПРАВКА «ИЗВЕСТИЙ»

По оценкам Управления ООН по наркотикам и преступности (доклад «Наркомания, преступность и мятежники» за 2009 год), из Афганистана ежегодно вывозится около 900 тонн опия и 375 тонн героина. На хранении, по разным данным, находится более чем 12 тысяч тонн опия. Его хватит, чтобы в течение ста лет удовлетворять спрос героинозависимых наркоманов во всем мире. Ежегодно от афганского героина умирают сто тысяч человек, включая 30 тысяч россиян. Мировой рынок опиатов составляет 65 миллиардов долларов, из которых на долю России приходится 13 миллиардов.

Доходы от трафика героина по Северному маршруту

Годовой оборот — $18 миллиардов.

Основные статьи долевого распределения:

Транснациональные преступные и террористические организации (ИДУ, Хизб-ут-Тахрир, Акрамия и др.)  — $15 миллиардов.

Мелкооптовые трейдеры и розница — $1 миллиард.

Нарколаборатории Севера Афганистана — $1 миллиард.

Движение «Талибан» — $30 миллионов.

Выручка крестьян Юга Афганистана — $100 миллионов.