Казахстан: южное подбрюшье империи

Несмотря на «объективные обстоятельства», Казахстан остаётся наиболее лояльным союзником России – независимо от того, когда, как и в каком составе заработает (или не заработает) долгожданный Таможенный союз.

Несмотря на «объективные обстоятельства», Казахстан остаётся наиболее лояльным союзником России – независимо от того, когда, как и в каком составе заработает (или не заработает) долгожданный Таможенный союз.

1 июля таможня должна дать добро. Просто даже интересно, как именно произойдет вступление в действие всех этих документов, которые прилагаются к договору о Таможенном союзе. Этот проект готовился с 2006 года. Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана должен был стать очевидным доказательством тех преимуществ, которые дает восстановление экономической целостности на постсоветском пространстве. Должен был, но до сих пор не стал. По ходу подготовки от ещё несуществующего Союза отказалась Белоруссия, требовавшая снижения таможенной ставки на нефть. Сейчас Владимир Путин говорит о том, что с 1 июля проект ещё не заработает на полную силу. Мол, есть ряд моментов, которые могут повредить российской экономике.

Запуск Таможенного союза подтверждает, в общем-то, прописную истину. Да, интеграция – это миф. Есть ряд символических действий, есть какие-то не очень конкретные шаги по сближению бывших республик некогда единой страны, однако всё это не рассчитано на получение осязаемого результата.

Разве стал сюрпризом тот факт, что Таможенный союз поддержали одни лишь казахи? И без этого эксперимента, демонстрирующего такое-сякое гравитационное поле Москвы, можно было бы сказать, что Казахстан является наиболее лояльным союзником России. Это тот самый Казахстан, который последним среди всех республик СССР отказался от использования советского рубля в качестве платёжного средства. Это тот самый Казахстан, в котором в 1959 году доля «титульной» нации не составляла и 30%. Даже ещё в 1989 году суммарная численность русских (6,2 млн.) и украинцев ( 900 тыс.) в республике превосходила численность казахов ( 6,5 млн.). Наконец, это тот самый Казахстан, который в XVIII веке поспешно и добровольно присягнул России. Присягнул, в первую очередь, под впечатлением событий в захваченном китайцами соседнем Джунгарском ханстве…

В российских СМИ иногда пишут, что Казахстан рано или поздно попадёт в сферу влияния Китая. Что уже идет миграция и формирование диаспоры из Поднебесной. Что с нынешними темпами Пекин всего лишь несколько лет отдаляют от того, чтобы стать основным торгово-экономическим партнером Астаны, обойдя при этом Москву. Что китайцы скупают казахскую экономику – и они уже контролируют около трети от всей добычи энергоресурсов. Всё это действительно так. Китай может предложить (и реально предлагает) казахам финансовую поддержку на время кризиса. Обсуждаются масштабные проекты вроде создания транспортного коридора Синьзцян – Европа, без которого китайский крайний запад останется континентальным тупиком. Уже пошла в Китай со стороны Казахстана нефть; построен транзитный газопровод, который транспортирует через казахскую территорию туркменский газ. Количественные показатели казахско-китайских отношений растут, и будут расти. Но перейдут ли они в новое качество – это уже другой вопрос.

Здесь ведь речь идёт не только о прагматичном расчете. С экономической точки зрения перенос столицы Казахстана из Алма-Аты на китайской границе в Астану (бывший Целиноград) к границе российской – это чистый убыток. Не говоря уже о том, что армии чиновников пришлось променять мягкий климат Алма-Аты (под бывшей столицей расположены санатории и здравницы когда-то всесоюзного значения) на голую степь Целинограда, где абсолютный минимум температур фиксируется ниже, чем минус пятьдесят, а абсолютный максимум – выше, чем плюс сорок. Китайцы этого шага, кстати, тоже не могли понять. Их посольство ещё восемь лет после официального переноса столицы оставалось в Алма-Ате, тогда как российские дипломаты перенесли свой офис немедленно.

Экономические показатели российско-казахского сотрудничества не покажут реальной степени взаимопроникновения культур и не объяснят, почему главный вуз Казахстана называется именем русского историка Льва Гумилёва. Трудно в деньгах подсчитать также символическую стоимость космодрома Байконур (хотя он-то в деньгах и оценен – аренда обходится России в 115 миллионов долларов в год).

В голливудском фильме «Номад» или «Кочевник» есть забавный ляп, когда казахи после окончания молитвы говорят: «Аминь». И ничего, что они мусульмане. Это как описка по Фрейду. Казахстан не воспринимается как мусульманская страна – да и он таковой не является. В целом, уровень религиозности в стране составляет всего 43%. Это где-то между Словакией и Швейцарией, и уж никак не тянет не традиционную мусульманскую державу. Можно, конечно, объяснить этот феномен вполне даже научно. Номады, как правило, довольно прохладно относятся к религии и исламу в частности, поскольку их мусульманская вера прошла серьёзную обработку язычеством. Но подсознательно воспринимается это всё намного проще. Они – наши. Аминь.

Валентин Жаронкин