Чем чреваты для России китайские забастовки

По информации из наших источников, отдел пропаганды ЦК Компартии Китая в конце мая, а потом уже повторно, в середине июня, направил средствам массовой информации страны особое указание — закрытое и непривычно жесткое.

По информации из наших источников, отдел пропаганды ЦК Компартии Китая в конце мая, а потом уже повторно, в середине июня, направил средствам массовой информации страны особое указание — закрытое и непривычно жесткое. А речь в нем шла о введении полного запрета на сообщения о забастовках и волнениях рабочих, которые валом пошли в последнее время на самых современных предприятиях Китая, пишет Новая Газета

Дело даже не в том, что вспышка забастовок вдруг произошла в Китае с его строгой дисциплиной, отсутствием политического инакомыслия и жестким контролем со стороны властей. Большинство экспертов увидели в невиданной там ранее волне стачек серьезный симптом приближающегося крутого поворота в модели экономического развития этой гигантской страны, основанной, казалось бы, на бесконечном сохранении сверхвысоких темпов роста, наращивании промышленного производства и доли в мировой торговле.

Неумолимо приближающийся сбой в темпах роста в КНР нанесет ущерб и экономике России, основанной на экспорте сырья.

Прогулки по заводскому двору

Полной статистики о забастовках в Китае, понятное дело, нет. Однако одна из ведущих в Японии газет «Асахи» путем опроса сотрудников посольств в КНР и действующих там иностранных компаний установила, что за два с половиной месяца по конец июля стачки потрясли по меньшей мере 43 предприятия с участием зарубежного капитала. Сведений по чисто китайским заводам не имеется, однако конфликты, по некоторым данным, могли распространиться и на них.

Все началось 17 мая на предприятии японского автомобильного концерна «Хонда» в провинции Гуандун. Столкнувшись с забастовкой, его администрация согласилась на 24% поднять зарплату рабочим. Новость о таком фантастическом успехе имела ошеломляющий эффект: волна стачек, как пожар, охватила промышленный район в Гуандуне и ряд других зон, где концентрируются самые продвинутые предприятия, выдающие на мировые рынки огромное количество товаров — от спортивных тренажеров до планшетных компьютеров iPad.

Из-за стачек смежников японский автогигант «Тойота» был вынужден на несколько дней остановить свое производство в Китае. Забастовки ударили по производству электронной техники, по лицензионному выпуску пива «Карлсберг», по торговым фирмам и универмагам. Работники одного из японских предприятий в Тяньцзине оккупировали административные помещения; на принадлежащей тайваньскому капиталу фабрике спорттоваров около 8 тыс бастующих разгромили оборудование. Однако в целом события в Китае пока мало напоминают бурное политизированное рабочее движение типа полузабытой польской «Солидарности». Большинство стачек в КНР проходит совсем-совсем тихо — но до предела упорно.

Пример: тысяча сотрудников завода автомобильных деталей японской фирмы «Дэнсо» в той же провинции Гуандун в день стачки дисциплинированно пришли вовремя, отбили на проходной талоны посещаемости — и стали просто по часовой стрелке гулять по двору. Игнорируя растерянные призывы администрации приступить к работе. Когда бастующие уставали, они на несколько минут садились на землю, переводили дух и вновь начинали тихое кружение по двору. Без речей, лозунгов и выкриков. Через восемь часов, по окончании смены, они так же организованно отбили свои талоны на проходной и разошлись. На следующий день все повторилось, пока администрация не заявила, что повышает базисную зарплату — с 1300 юаней (192 доллара) до 1700 юаней.

В страхе перед властями участники таких выступлений обычно даже не употребляют слово «стачка» — они говорят просто о «прекращении работы». О своих требованиях забастовщики, как правило, извещают через анонимные листовки. Иностранные хозяева предприятий жалуются на крайнюю трудность проведения переговоров об урегулировании конфликта — у стачек, как правило, нет видимых вождей.

Растерянные иностранные владельцы фабрик в мае-июле почти повсеместно пошли на повышение зарплат — в среднем более чем на 10%. Впрочем, уточним еще раз уровень доходов китайских рабочих. Минимальная зарплата по стране может быть где-то на уровне 660 юаней, однако в почти гламурном (по китайским меркам) районе Гуандун она выросла в этом году до 1000 юаней (около 290 долларов). На заводе тайваньской фирмы «Фоксконн» в южном городе Фошань, например, рабочим в месяц выплачивают порядка 2 тыс юаней. Для справки: это примерно цена одного смартфона iPhone 4, которые изготавливают на этом предприятии и развозят оттуда по всему миру.

Забастовочную борьбу развязали сотрудники именно таких наиболее развитых предприятий, где созданы лучшие в КНР условия труда, соблюдаются нормы закона, где самые высокие зарплаты. Однако элита китайского рабочего класса хочет теперь иметь больше — эти люди уже не похожи на своих забитых предшественников, готовых терпеть любые лишения.

Дракон теряет темп

Эксперты сходятся во мнении, что рост зарплат в Китае уже не остановить. По данным Международной организации труда (МОТ), с 1987 года расходы предпринимателей на рабочую силу увеличиваются на четырнадцать с лишним процентов в год. Ситуацию подхлестывает то, что рабочие ресурсы в Китае, как оказалось, не безграничны, хотя, конечно, и чудовищно велики по российским меркам.

В 2000-2009 годах армия работников в возрасте от 35 до 50 лет увеличилась в КНР на 90 млн человек, однако в последующее десятилетие прирост составит «только» 5 млн. Это тоже подталкивает страну к повышению зарплат и, следовательно, расширению внутреннего потребления.

Модель безудержного экономического роста Китая основана на, казалось бы, бесконечном притоке в промышленные зоны крестьян из нищей деревни, готовых вкалывать за гроши. Однако, как сообщило 4 июля информационное агентство «Синьхуа», в 2015 году городское население КНР впервые в истории страны опередит по численности сельское. Резервы развития за счет крайне дешевой рабочей силы подходят к концу.

Это проходила и Япония, о которой тоже когда-то говорили, что ее поразивший мир экономический рывок будет бесконечным. Однако уже в 60-х годах страна исчерпала резервы дешевой рабочей силы и встала на путь повышения зарплат. По расчетам экспертов, в 70-е годы доход на душу населения в Японии был примерно таким, как сейчас в Китае, — порядка 4 тыс долларов в пересчете на нынешние цены. Именно тогда в Японии стали падать темпы экономического роста — с 9-10 до 5%. Это ждет и Китай: инвестиционный банк «Морган Стэнли» полагает, что в ближайшие годы прирост экономики КНР с примерно 10% опустится до 6-7%. А потом и ниже.

Из бешено летящего вперед экономического зверя Китай будет постепенно превращаться в обычную страну с умеренными темпами роста.

Будущее — за Африкой?

Кое-какие японские и западные компании уже уходят в более дешевые Вьетнам и Бангладеш (которая становится мировым центром производства одежды для таких фирм, как Gap, Puma, Uniqlo или H&M). У камбоджийского Пномпеня возник гигантский промышленный район для иностранного бизнеса. Зарплата там  — как в Китае двадцать лет назад. Отдельные американские компании даже возвращаются в США: налаживать производство на родине в некоторых случаях стало дешевле, чем в КНР.

В «Морган Стэнли» считают, что мировая база дешевого производства будет сдвигаться из Китая в более бедные страны Восточной и Южной Азии, а потом, возможно, в Африку. Они получат исторический шанс стать важнейшей частью мировой экономики. Там, как в Китае, со временем начнут расти зарплаты и уровень жизни, нищета отступит. Однако все это будет потом. Пока же снижение темпов роста в Китае (а полной замены ему долгое время не будет) приведет к падению цен на сырье и сокращению спроса не нефть.

На Китай приходится от 30 до 60% мирового спроса на необработанные сырьевые ресурсы. Переход КНР к умеренным темпам роста больно ударит по нашим интересам как поставщика таких товаров.

В последние десять лет, по данным «Морган Стэнли», на КНР пришлась половина мирового прироста спроса на нефть. Уход Пекина в зону умеренности бросит вниз цены на энергоносители, тем более что вспышки спроса на Западе не предвидится. Перспектив расширения поставок туда российской нефти и газа почти нет. И основные надежды такого рода связывают у нас именно с Китаем.

«Нам есть куда девать газ, — заявил 25 марта президент Российского газового общества Валерий Язев. — Это Китай и вообще восточный сектор. Доля нефти и газа на китайском рынке стремительно нарастает».

«КНР — это завтра нашего газового экспорта», — заявил там же г-н Язев. Может быть, он и прав: на фоне роста уровня жизни и введения более жестких экологических норм КНР будет нуждаться в голубом топливе. Однако многие западные эксперты все же просят учесть — забастовщики в провинции Гуандун возвестили о наступлении новой эпохи в этой стране, которой вскоре уже не понадобится постоянно наращивать закупки энергоресурсов, угля и железного лома.