Является ли эволюция «объективным» процессом?

Непредвзятый взгляд на устройство живых организмов (самовоспроизводящиеся молекулярные машины) создает ощущение искусственно сконструированных механизмов Intelligent Design.

Жизнь сегодня предстает перед нами, как некая футуристическая робототехника. И очень трудно поверить, что все это буйство «дизайнерской мысли», открываемое сегодня молекулярными биологами, есть результат стихийно действующих сил в потоке проб и ошибок…

Но так же, как биолог, порой, удивляется слаженности в работе механизмов живой клетки, точно так же космолог недоумевает по поводу тонкой настройки фундаментальных констант, без которой само существование нашего физического мира было бы невозможно.

Отсюда и возникают всякого рода спекуляции. Наиболее убедительной спекуляцией направленной на объяснение биологической эволюции является теория Дарвина. Назвав теорию Дарвина спекуляцией, мы ни в коем случае не хотим принизить значение этого величайшего открытия, и особенно его гносеологическую ценность. Дарвинизм в широком смысле вышел далеко за пределы биологии и стал основой новых научных направлений таких, как эволюционная эпистемология, эволюционная экономика, эволюционная психология и.т.д.

Однако, эволюционная теория, как легко заметить, не удовлетворяет принципам научности, которые некогда сформулировал Поппер.

«Я пришел к выводу, что дарвинизм является не доказательной научной теорией, а метафизической программой исследований, — возможным обрамлением для доказательных научных теорий» [1]

Будучи скорее неким регулятивным принципом, чем строгой теорией, эволюционное учение Дарвина делает весьма общие выводы относительно эволюции живого, и не справляется с множеством частных проблем, требующих объяснения.

Теорию Дарвина можно отнести к классу «Теорий Всего». Но такие глобальные и общие концепции страдают одним общим недостатком. Они вынуждены довольствоваться статусом гипотезы, поскольку не могут быть проверены, или опровергнуты. К таким теориям могут быть отнесены всевозможные космологические теории и теории квантовой гравитации, требующие для своей верификации огромных энергий, не достижимых в стенах лабораторий. Мы никогда не сможем воспроизвести все условия био или космогенеза. Что нужно, чтобы проверить теорию Большого Взрыва?

Правильно! Устроить такой же взрыв и посмотреть, что получится. А, как проверить теорию Дарвина? Создать условия, которые были на Земле 4 млрд лет назад и подождать, когда возникнет человек или хотя бы, первая живая клетка.

Важнейшее требование к научному эксперименту – воспроизводимость. Но рождение Вселенной и возникновение в ней жизни единственны в своем роде.

Проблема эволюции является тем самым пробным камнем, который, будучи брошен в омут старых концептуальных проблем физики и философии, в расходящихся от них кругах, позволит разглядеть новые принципы и проникнуть в суть нерешенных проблем. И хотя, нам едва ли удастся избежать спекулятивности, мы постараемся опираться на строгие научные факты.

Концептуальные проблемы эволюции. Предыстория и современное представление

Эволюция материи, будь то развитие жизни и цивилизации на земле, или космические процессы, которые создали условия для возникновения жизни, характеризуется возрастанием порядка и сложности. Однако второе начало термодинамики, предсказывает в точности обратную картину. Объяснение этого противоречия для ученых XIX-века было серьезным вызовом.

Именно в то время Клаузиус (Rudolf Julius Emanuel Clausius) распространяя выводы только, что оформившейся термодинамики на всю Вселенную, сформулировал гипотезу тепловой смерти Вселенной: «Энергия мира постоянна. Энтропия мира стремится к максимуму».

Казалось, что не только жизнь, но и сама Вселенная самим своим существованием противоречат этому тезису. Пытаясь найти объяснение этому противоречию, Больцман (Ludwig Eduard Boltzmann), предлагает флуктуационную гипотезу. В те времена единственной возможностью объяснить возникновение порядка из хаоса было предположение о некоей космической флуктуации. Больцман предполагал, что наш видимый мир (метагалактика) с аномально низкой энтропией и является такой флуктуацией.

Даже 100 лет спустя загадка низкой энтропии Вселенной, и движущей силы эволюции оставалась не решенной. Э.Шредингер в 1943 году в своей книге «Что такое жизнь?» [2], ставшей бестселлером на долгие годы, писал, что биологическим системам для того, чтобы компенсировать внутреннее производство энтропии, необходимо уметь извлекать из окружающей среды негэнтропию. При этом отрицательный баланс энтропии компенсируется возрастанием энтропии окружающей среды. То есть, живые организмы с точки зрения термодинамики представляют собой тепловые машины, работающие по некоему циклу, подобно циклу Карно и извлекающие из окружающей среды свободную энергию. Например, для поддержания жизнедеятельности растения используют низкоэнтропийное излучение солнца. Полученная энергия используется для синтеза сахаров и крахмала, а избыточная энергия уносится в виде высокоэнтропийного инфракрасного излучения. Наша техногенная деятельность также приводит к росту энтропии, окружающего землю космического пространства, хотя ее вклад составляет лишь доли процента в общем балансе, обусловленном активностью биосферы.

Таким образом, было осмысленно, что жизнь не нарушает законы термодинамики, однако вопрос о том, как возникли эти «живые машины» оставался открытым. Ситуация частично прояснилась в 60-х годах прошлого века, после работ Онзагера (Lars Onsager) и Пригожина (Viscount Ilya Romanovich Prigogine), исследовавших сложные системы вдали от теплового равновесия.

Ключом для понимания является теорема Пригожина о минимуме производства энтропии. Речь идет об открытых системах, контактирующих с окружающей средой и обменивающихся с ней энергией. Такой системой является, в частности, наша биосфера.

Суть теоремы Пригожина состоит в том, что в стационарном состоянии производство энтропии внутри системы минимально. Системы, находящиеся в неравновесных условиях называют диссипативными, поскольку в них происходит производство энтропии. При увеличении неравновесности свойства диссипативных систем могут меняться скачкообразно. Но меняются они всегда так, чтобы в новых условиях производство энтропии было минимальным. Классическим примером, демонстрирующим это явление, является теплоперенос в плоскопараллельном слое жидкости в поле тяжести.

При умеренном градиенте температуры коэффициент теплопередачи рассматриваемой системы мал, так как основным механизмом теплопереноса является – теплопередача. При увеличении градиента температуры и достижения некоторого критического значения в системе скачком меняется механизм теплопереноса. Малоэффективная теплопроводность сменяется более эффективным конвективным теплопереносом.

Интересно, что конвективные потоки при этом упорядочиваются в симметричные гексагональные структуры, которые сегодня носят имя французского физика Бенара (Henri Bénard). Возникновение диссипативных структур связано со спонтанным нарушением, симметрии, приводящим к уменьшению степени симметрии. Этот и подобные процессы описываются теорией фазовых переходов 2-го рода. Как правило, переход к минимуму производства энтропии означает формирование в системе новой структуры, обеспечивающей более эффективный механизм диссипации. Учитывая, что закономерность, открытая И. Пригожиным носит довольно общий характер, естественно предположить, что она может лежать в основе самоорганизации, и биологической эволюции.

Понимая это, И. Пригожин и П. Гленсдорф [3] сформулировали принцип эволюции, согласно которому при неравновесных фазовых переходах, что соответствует точкам бифуркации, через которые проходит процесс самоорганизации, система движется по пути, соответствующему меньшему значению производства энтропии. Предполагается, что жизнь на земле подобна диссипативной структуре, поддерживающей свою упорядоченность в неравновесных условиях. Таким образом, живые системы борются со вторым началом двумя способами: с помощью репликации – копирования самих себя, а так же с помощью механизмов гомеостаза, удерживающих организмы от распада в течение жизни.

Однако если относительно низкий уровень энтропии биосферы мы еще можем объяснить самоорганизацией по механизму Пригожина, то, что нам делать с низкой энтропией самой Вселенной? Похоже, что увлекшись частностями, мы упускаем из виду какое-то более важное понимание.

Беспокойство по поводу правильности нашего понимания усиливается, если принять во внимание, что теория Пригожина базируется на феноменологической в своей основе, термодинамике. Конечно, термодинамика находит свое обоснование в статистической механике. Однако вопрос обоснования самой статистической механики до сих пор не решен. Рассмотрим эту проблему подробнее.

Как известно, статистическая механика основывается на следующих аксиомах:

• Гипотеза молекулярного хаоса — предположение в статистической физике об отсутствии корреляций между состояниями сталкивающихся частиц. Именно эта гипотеза, возведенная в ранг постулата, обеспечивает возрастание энтропии в замкнутых системах.
• Эргодическая гипотеза, – согласно которой существует только одна замкнутая фазовая траектория на поверхности постоянной энергии. Гипотеза могла бы быть обоснована для дискретного пространства, однако, как показали Планшерель (Michel Plancherel) и Розенталь (Arthur Rosenthal) в случае континуума, это утверждение оказывается не верным. Поэтому в основу статистической механики сегодня положена квазиэргодическая гипотеза, предложенная Эренфестом (Paul Ehrenfest), согласно которой траектория системы через достаточно большой промежуток времени проходит сколь угодно близко к любой точке поверхности постоянной энергии в фазовом пространстве.

Эргодическая гипотеза эквивалентна утверждению, что время, проведённое частицей в некоторой области фазового пространства, пропорционально объёму этой области, а так же утверждению о равновероятности микросостояний данного равновесного макросостояния.

Аксиоматические принципы статистической механики являются гипотезами ad hoc и не имеют строгих доказательств. Не вникая в детали, мы должны констатировать, что статистическая механика оставляет открытым главный вопрос – вопрос о природе необратимости. Мы знаем, что физические процессы на микроскопическом уровне обратимы. В то же самое время, на макроскопическом уровне доминирует очевидная необратимость – чашки разбиваются, звезды остывают, энтропия растет, время идет вперед, а свободной энергии становится все меньше.

Как мы видели, необратимость очень важна в понимании процессов самоорганизации. Диссипативные структуры не могли бы существовать в системах с нулевым производством энтропии. Но наша природа на фундаментальном уровне описывается линейными уравнениями квантовой механики. А в этом случае, процессы самоорганизации, берущие начало в нелинейной динамике и неравновесной термодинамике, не могли бы иметь места. Эта парадоксальная ситуация подобна той, с которой столкнулись ученые XIX-века, пытаясь решить проблему тепловой смерти Вселенной.

Нелинейность и сознание

Думая о том, где же взять нелинейность, мы сразу же вспоминаем, что процесс квантово-механического измерения (наблюдения), почти во всех случаях, делает динамику квантовой системы нелинейной. В самом деле, согласно постулату редукции фон- Неймана, измерение приводит к тому, что только один член суперпозиции сохраняется, тогда, как все остальные необратимо исчезают. Такая разрывная необратимая эволюция вектора состояния при наблюдении (измерении) не может быть описана линейным уравнением Шредингера, и поэтому постулируется. До сих пор нет консенсуса в дискуссии о том, какова роль наблюдателя в этом процессе.

Большинство физиков убеждены в объективности процесса редукции. В доказательство своей правоты они, обычно, приводят один из следующих доводов. Например, вам скажут, что данные, полученные прибором, работающим автономно и сохраняющим их на носителе информации, вполне объективны, что они возникли еще до того, как ученый их осознал и внес в журнал измерений. И, таким образом, сознание экспериментатора никак не связано с процессом измерения.

Конечно же, наивность этого довода не выдерживает критики. В самом деле, как мы можем быть уверены в объективном существовании данных, которых не видели? Как вообще можно быть уверенным в существовании чего-либо, до того, как это что-то было наблюдено? Исследования по проверке неравенств Леггетта – Гарга [4] ставят под сомнение само существование объективной реальности. Старый вопрос Эйнштейна «Неужели Луна существует только потому, что на нее смотрит мышь?» вновь стал актуален.

Сформулируем выводы, к которым мы пришли:

1. Жизнь была бы невозможна без нелинейности и необратимости.
2. . Нелинейность и необратимость невозможны без наблюдателя.

В связи с этим, встает вопрос – должны ли мы отождествлять понятие наблюдателя с живым существом? Если да, то приведенные два тезиса дают рекурсивное логическое замыкание – жизнь невозможна без самой жизни. И тогда, наша попытка понять эволюцию, призвав на помощь квантовую механику, терпит неудачу. Даже не имея ответа на этот вопрос, обнаруженная связь недвусмысленно говорит о фундаментальности жизни в «онтогенезе» нашей Вселенной. Эта идея не нова. Еще Пьер Тейяр де Шарден (Pierre Teilhard de Chardin) движущей силой эволюции считал «ортогенез»5 — целеустремленное развитие, направляемое сознанием, имманентным всему сущему.

Мы не зря упомянули здесь теорию Шардена, изложенную им в книге «Феномен человека» (фр. Le Phénomène humain 1938—1940) [5]. Шарден был уверен в фундаментальности и ключевой роли жизни в космогенезе. Неоценимым и неоцененным пока подходом Шардена к проблеме эволюции, является его попытка описать эволюцию материи синергетично с эволюцией психического. Хотя Шарден позиционировал свой труд, как научный, его выводы по большей части религиозны. Сегодня мы можем попытаться обосновать идею фундаментальности жизни, опираясь на научную картину мира. Говоря о жизни, мы, прежде всего, имеем в виду сознание. Понятие «живой материи» давно утратило, придаваемый ей первоначальный смысл. Сегодня мы знаем, что живая материя отличается от не живой только степенью своей организации. И еще мы знаем, что, несмотря на гетерогенность сознания и материи, между ними имеется некая глубинная, не понятая до сих пор, «сакральная» связь.

Эволюционисты – редукционисты пытаются нас убедить, что сознание возникло в процессе эволюции так же, как жабры у рыб или клювы у птиц… Возможно, что эволюционная теория с некоторой натяжкой и может объяснить происхождение мозга и разума, но сознание это нечто другое. Все попытки эволюционистов объяснить причину или механизмы, приведшие к развитию сознания, до сих пор оставались тщетны. Так, что же такое сознание? И, что такое субъект?

Вопрос трудный. Поэтому, проще всего заявить, что сознания нет. Именно так поступают элиминативисты. Они предполагают таким образом избавиться от картезианского дуализма. Несколько менее радикальным решением является эпифеноменализм. Эпифеноменалисты считают сознание эпифеноменом, сопровождающим информационные процессы в мозге, аналогично тому, как течение ручья в своем русле сопровождается журчанием воды.

В работе «Чудо быть человеком: наш мозг и наш разум», Эклз (Sir John Carew Eccles, 1903) назвал концепцию эпифеноменализма «ахинеей». Эта оценка не совсем справедлива, поскольку эпифеноменолизм ничуть не хуже любой другой теории в философии сознания и, кроме того, весьма изящно уходит от ряда трудных вопросов.

Прежде, чем продолжить наше исследование, для полноты картины, я хочу кратко коснуться еще одного подхода к трудной проблеме сознания, известного, как эмерджентизм. Приверженцы этого подхода, среди которых наиболее известен Джон Серл (John Rogers Searle. 1932) , утверждают, что сознание это одно из свойств материи, но проявляется оно только в случае сложных систем, таких, как мозг. Напомним, что эмерджентность означает возникновение у системы особых свойств, не присущих её элементам. Апологеты этого направления полагают, что 100 миллиардов нейронов достаточно, чтобы произошел скачок в новое качество, и появилась психика. Наивность этого подхода не выдерживает критики. Здесь поучительно вспомнить «парадокс кучи» и то, что, сколько зерен не бери, а объективно, в кучу это множество ни когда не превратиться, ибо «куча» – субъективное понятие.

Следуя совету Уиллера (John Archibald Wheeler) не отдавать подобные вопросы на откуп философам11, попытаемся разобраться в этой ситуации подробнее, опираясь на физику. Однако не будем забывать, что физика представляет собой знание о реальности, открываемое субъектом.

Роль сознания в эволюции

Если сознание – эпифеномен, сопровождающий информационные процессы, подобно тому, как журчание воды сопровождает течение воды в ручье, то с точки зрения эволюции, функция сознания совершенно бессмысленна. Она не имеет никакой ценности для выживания,- ручей пробивает себе русло, вне всякой зависимости от того журчит он или нет. Эпифеноменалист не способен объяснить – почему в результате эволюции развивается совершенно бесполезное качество?

Выше мы показали, что квантовая механика может служить естественным языком в теории сознания. К сожалению, сегодня, роль квантовой механики в эволюции понимается слишком прямолинейно. Например, Пол Дэвис (Paul Charles William Davies) считает, что если какие-то биологические системы оказывались способны обрабатывать информацию квантовомеханически, то они должны были бы получить определенное преимущество в борьбе за выживание [6].

М.Б.Менский предполагал [7], что эволюция живого может идти во всем эвереттовском мультиверсе одновременно, и этим объяснял, трудности классической теории естественного отбора. Менский считал сознание активным фактором в эволюции.

Он писал: «…все альтернативные сценарии поведения присутствуют, как компоненты суперпозиции, но субъект имеет возможность сравнивать их друг с другом и увеличивать вероятность наблюдения тех альтернатив, которые кажутся ему привлекательными (например тех, которые благоприятны для жизни)».

Если гипотеза «активного сознания» верна, то сознание полезно для выживания. Однако, никто пока, что не доказал убедительно, что интуиция работает. А здесь именно об интуиции и предвидении идет речь. То есть о тех случаях, когда нужно принять правильное решение, не имея для этого достаточных оснований. Но в этом случае, если вы, действительно обладаете такой способностью, вас легко уличить в нарушении законов физики!

Войцех Зурек (Wojciech Hubert Zurek) развивает идею квантового дарвинизма. Идея состоит в том, что декогеренция квантовомеханической системы рассматривается, как фактор «естественного отбора», приводящий к отбору устойчивых по отношению к внешней среде состояний. Возникающие стабильные состояния и есть живые организмы.

Сущность этого подхода Зурек описывает следующим образом:

«… только те квантовые состояния, которые сохраняют устойчивость, несмотря на декогеренцию и, следовательно, являются эффективно классическими, имеют предсказуемые следствия. В действительности классическая реальность может считаться близким синонимом предсказуемости».

Тегмарк (Max Erik Tegmark) эту же мысль выражает более красочно: «Из всех состояний, которые квантовая механика допускает для крупных объектов, эти обычные состояния являются одними из самых устойчивых к декогеренции, и именно они выживают. Они, подобно кактусам в пустыне, более устойчивы к воздействию суровой среды и потому встречаются там чаще, чем розы».

Вероятно, все эти механизмы могут иметь место, но они не отвечают на главный вопрос, о том, как вообще возможна эволюция? Зурек, прекрасно видит слабые места в этой концепции. Он пишет:

«Много работы должно быть проделано … в отношении постановки задач, требующих новых концепций (например, определяющих, что образует “систему” или отвечающих на вопрос, как наблюдатель вписывается в вышеупомянутое большое полотно)»

«По-моему, эти две великие дискуссии, квантово-механическая и термодинамическая»,- пишет Тегмарк,- «связаны в том смысле, что обе можно разрешить разом, если применить стандартное квантово-механическое определение энтропии Джона фон Неймана, отказаться от коллапса волновой функции и принимать во внимание все составляющие реальности: субъект, объект и среду.»

«…возникает в результате удивительно сложного движения частиц, составляющих мозг». Он пишет «я убедился, что сознание никакой роли не играет, поскольку и одна-единственная частица может осуществить этот трюк: одиночный фотон, отразившись от объекта, вызовет тот же эффект, что и наблюдающий его человек».

Гипотеза суперселекции

Менский пишет: «Объективно существующий квантовый мир – обратим, а необратимость появляется в той картине этого мира, которая возникает в сознании» [8]. Зурек, в свою очередь, отмечал, что «второй закон термодинамики … является естественным и, действительно, неизбежным следствием декогеренции»[9]. Однако, он рассматривал открытые системы, где все более ли менее очевидно. Нас же будет интересовать, как второй закон термодинамики может возникнуть в закрытой системе, каковой может быть наша Вселенная, взятая, как целое.

Для начала, заметим, что понятие энтропии объекта определяется, как дефицит знаний наблюдателя о нем. То есть оно субъективно по определению. Рассмотрим внешнего «наблюдателя», который не измеряет систему, но имеет исчерпывающую информацию о ней. Его знание может быть выражено матрицей плотности чистого состояния системы.

Если речь идет о нашей Вселенной, то такого «Абсолютного наблюдателя», по всей видимости, нет, а матрица плотности (1) это только метатеоретическая абстракция, которая не выражает чье либо знание.

Рассмотрим теперь другой случай, когда система наблюдает сама себя, то есть, когда субъект сам является объектом. Такой «Самонаблюдающий наблюдатель», так же, имеет полную информацию о себе, но эта информация не является ни его, ничьим либо еще знанием. Знание, это всегда отображение объекта на субъект. Но здесь ситуация в корне другая. В данном случае имеет место самореференция, приводящая к логической катастрофе, поскольку наблюдатель не может знать собственное знание. Только умерив свои амбиции, такой «самонаблюдающий» наблюдатель все же может кое-что о себе узнать. Но для этого он должен разбить себя на две части A и B и отождествившись с одной из них, исследовать другую.

Однако никакая часть системы не может иметь полную информацию обо всей системе. Это положение вещей мы называем субъективной неполнотой [10]. Так, если субъект описывается n q-битами, а объект m q-битами. То состояния субъекта образуют мерное подпространство   2n+m-1 мерного пространства состояний системы.

Обозначим такого «самонаблюдающего» наблюдателя буквой G. Следует сразу же исключить возможность его факторизации на субъект и объект  G /=/S. В противном случае, это означало бы, что «самонаблюдающий» это два независимых самостоятельных объекта. Но мы исходим из того, что он есть система. Система же должна быть целостна и ,неделима.

Такому пониманию в квантовой механике соответствует понятие несепарабельности или запутанности. Между запутанными объектами имеется корреляционная связь, что означает, что информация одной части записана в другой и наоборот.

Согласно квантовой механике, знание субъекта «S» представляется редуцированной матрицей плотности, которую вычисляют следующим образом:

Важно понимать, что операция взятия частичного следа в случае замкнутых систем легитимируется неполнотой. Дело в том, что, согласно квантовой механике, в замкнутой системе декогеренции не должно быть. В такой системе информация сохраняется и все коты шредингеровские. Поэтому, в теории декогеренции обычно рассматривают открытые системы и неконтролируемые степени свободы. Мы же здесь утверждаем, что декогеренция, тем не менее, имеет место и для замкнутых систем. Но она субъективна. То есть, имеет место только для субъекта замкнутой системы. Может возникнуть вопрос – не является ли такая декогеренция некоей иллюзией?

Как происходит суперселекция?

Как известно, чистое квантовое состояние имеет нулевую энтропию, что означает, что оно не вырождено ни по каким «микросостояниям». Энтропия смешанного состояния отлична от нуля потому, что оно представляет собой статистическую смесь чистых состояний. Однако давайте вспомним, что чистое квантовое состояние представляет собой класс эквивалентности неразличимых по фазе состояний! Другими словами, чистое квантовое состояние, на самом деле, не так уж и чисто, так как оно имеет структуру множества фазовых «микросостояний». Однако квантовый формализм волюнтаристски объявляет чистые состояния базовыми элементами пространства квантовых состояний. И это вполне оправдано, поскольку, как мы уже говорили, физика это теория внутреннего наблюдателя для которого ограничения неполноты фундаментальны. Субъект не различает фазы состояний. И поэтому имеет место соотношение эквивалентности:

сшивающее гильбертово пространство по классам эквивалентности в проективное ространство квантовых состояний.

Обычная квантовая механика интересуется только тем, что происходит в проективном пространстве чистых состояний и игнорирует то, что происходит в ассоциированном с ним пространстве высшей размерности. Но неразличимость состояний в том смысле, что они дают одни и те же средние значения наблюдаемых, вовсе не означает их неразличимость на уровне суперселекции. Другими словами, фаза может служить тем самым скрытым параметром, который определяет единичный исход измерения.

Функция сознания, по сути дела состоит в извлечении этой информации из-под горизонта, неполноты. Теорема фон Неймана о невозможности скрытых параметров здесь нерелевантна, поскольку в условиях неполноты фаза становится нелокальным параметром.

Выводы, которые следуют из рассматриваемого здесь подхода, весьма разнообразны, но мы хотим зафиксировать важное для нас понимание того, что наблюдаемый субъектом рост энтропии обусловлен сознанием! То есть, космологический феномен роста энтропии может оказаться субъективным по своей природе. Итак, если «внешний» наблюдатель видит реальность в виде суперпозиции, то «внутренний» наблюдатель видит ее в виде смеси. Его знание выражается редуцированной матрицей плотности, несущей только часть информации о системе. Но где же недостающая информация? Очевидно, она закодирована в интерференционных (недиагональных) членах матрицы плотности (1), которые, как мы уже говорили, не доступны субъекту из-за неполноты.

Разность информации, содержащейся в полной и редуцированной матрицах плотности это субъективная энтропия, то есть, энтропия мира с точки зрения субъекта.

Литература:

1. Karl Popper, in The Philosophy of Karl Popper, P.A.Schlipp, Ed., Open Court, La Salle, Illinois, 1974, p. 134.

2. Шредингер Э. Что такое жизнь? Точка зрения физика. – М.: Атомиздат, 1972

3. Гленсдорф П., Пригожин И. Термодинамическая теория структуры устойчивости и флуктуаций. М., 1973. С. 260..

4. A. J. Leggett and A. Garg, Quantum mechanics versus macroscopic realism: Is the flux there when nobody looks?, Phys. Rev. Lett. 54, 857 (1985).

5. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. — М.: Наука, 1987

6. Paul C. W. Davies, Quantum Aspects of Life. Chapter 1: “A Quantum Origin of Life?”

7. М.Б. Менский, Квантовые измерения, феномен жизни и стрела времени: связи между “тремя великими проблемами” (по терминологии В. Л. Гинзбурга) М. Б. Менский. УФН, 177:4 (2007), 415–425

8. Ibid

9. W. Zurek. Decoherence and Transition from Quantum to Classical – Revisited. 10b. В. Зурек.    Seminaire    Poincare   1    (2005) 1–23. Перевод на русский: https://www.dropbox.com/s/w6ewl825x8m01nh/Zurek.pdf?dl=0

10. Каминский А.В. Физическая неполнота – ключ к объединению физики; Гипотезы, размышления, исследования LAMBERT Academic Publissing, 2012. p.161

11. Gerard ’t Hooft. «The Free-Will Postulate in Quantum Mechanics».

12. Менский М. Б. Концепция сознания в контексте квантовой механики // УФН. — 2005. — Т. 175 (апрель). — С. 413—435

13. З.Фрейд. По ту сторону принципа удовольствия.

14. Цитировано по Стенограмме программы “ГОРДОН” с участием доктора философских наук В. И. Аршинова.

15. Максим Исповедник . “Главы о любви”, сотница 3:46

16. Артур Шопенгауэр, Мир как воля и представление, перевод с немецкого. Изд.«Харвест», 2007г.

17. Кастанс Артур С. (1980). Таинственная материя разума (Гранд Рэпидз, штат Мичиган: издательство Zondervan) (1992, с. 251).