Война всех против всех: «Армия Крайова», НКВД, УПА

Кем были солдаты АК и польские харцеры, которые в 1944 году вступили в ряды истребительных батальонов НКВД? Коллаборационистами или героями, спасающими свои семьи?

 — Вы были членом АК?
 — Был. Я принял присягу в январе 1944 года
 — У вас был оперативный псевдоним?
 — «Топор».
 — Каковы были ваши политические взгляды?
 — Я было воспитан в очень патриотической семье. Моим девизом были слова: Бог, Честь, Родина.
 — Каково было ваше отношение к Советскому Союзу?
 — Очень критичное.
 — Так зачем же вы служили в советских Истребительных батальонах?
 — Служба в отряде была моим долгом, — говорит Щепан Секерка, известный деятель кресовых организаций. Сейчас он живёт во Вроцлаве, но родом из местности Товстобабы Тарнопольского воеводства. Там провёл он всю войну и там, как и многие его соотечественники, в 1944 году вступил в части, организованные советскими спецслужбами.

Проблема участия поляков, в том числе и многих солдат АК и членов Серых Шеренг (конспиративный криптоним Организации Польских Харцеров во время Второй Мировой войны – прим. перев.) в Истребительных Батальонах НКВД до сих как следует не изучена историками. Хотя явление это имело массовый характер, оно не существует в коллективном сознании поляков. Оно окутано стыдливым молчанием. Тема эта считается неудобной, не умещается в рамки патриотических штампов и упрощ ённой, чёрно-белой версии новейшей истории.

Младенцы на кольях

Как же объяснить тот факт, что жители Кресов – наиболее антисоветская часть польского общества – пошли на сотрудничество с Москвой? Все дожившие до наших дней члены батальонов отвечают в один голос: другого выхода не было. Создалась специфическая ситуация, какой нигде больше, кроме юго-восточных земель, не было. Потому что в этом регионе существовала третья сила. Этой третьей силой была Украинская Повстанческая Армия.

 — Я снимал младенцев с кольев плетней. Я видел тела людей, замученных самыми невероятными способами. Сожжённых, заколотых вилами, с отрубленными конечностями и головами. Мужчин, у которых были отрезаны гениталии и засунуты им в рот. Женщин, у которых были отрезаны груди или живьём вырезаны дети из животов. Все они были замучены только потому, что были поляками. Среди них было много моих родственников, — вспоминает Секерка.

Когда в 1944 году территории Тарнопольского, Станиславовского и Львовского воеводств перешли из-под немецкой оккупации под оккупацию советскую, резня, совершаемая украинцами, приняла апокалиптические размеры. В ходе операции «Буря» польское подполье раскрылось перед Советами и было ими разбито, а остальных мужчин призывного возраста мобилизовали в Красную Армию. В результате гражданское население оказалось без всякой защиты.

 — Вы спрашиваете, как польские патриоты могли вступить в советские штурмовые батальоны? Вот ответ. Мы считали, что это единственная возможность спасти наши семьи от страшной смерти. Для нас важно было то, что большевики выдали нам винтовки, и благодаря этому мы могли защищать наши сёла и наши семьи. Большую политику мы отодвинули в сторону. Мы должны были действовать здесь и сейчас, — говорит Секерка.

Истребительные (от слова «истреблять») Батальоны были созданы по приказу Совета Народных Комиссаров от 24 июня 1941 года. Задача этих военизированных частей состояла в том, чтобы помогать регулярным подразделениям НКВД в «очистке» прифронтовых территорий от антисоветских элементов. Число батальонов росло вместе с успехами советского наступления.

В этих частях могли состоять даже 30 тысяч поляков. 80% из них были подростками моложе 18 лет, слишком молодыми, чтобы попасть в регулярные фронтовые части, а также люди, не взятые в Красную Армию по состоянию здоровья. Они действовали под командованием советских офицеров и в большинстве случаев были разделены на небольшие отряды, которые разместились в их родных деревнях.

Рассказывает Тадеуш Бансевич из деревни Цегельня в Ковельском повяте. Нынешнее место жительства – Варшава.

 — Это была классическая сельская самооборона. Мы сидели по нескольку человек в деревне и ждали украинцев. У нас была разработана система оповещения. Одна ракета означала опасность, а три – серьёзные неприятности. Тогда члены батальонов из соседних деревень должны были прибыть на помощь.

 — Как выглядела вербовка в Истребительные Батальоны?
 — Нам приказали явиться в местечко. Там нам объявили, что создаётся батальон.
 — Вас обмундировали?
 — Нет, всё время моей службы в батальоне я был в гражданской одежде. Насколько я знаю, так было во всех батальонах.
 — Какое оружие вам выдали?
 — Нас впустили на склад, полный всяческого военного снаряжения. Часть оружия осталась после немцев, было также советское оружие. Я выбрал автомат SWT-10. Кроме того, каждый мог взять несколько гранат и боеприпасы. Потом четыре дня нас обучали под присмотром советского офицера.
 — Вам платили жалованье?
 — Нет, мы не получали никаких денег. Питались мы также за свой счёт.
 — Каково было отношение поляков к службе в батальоне?
 — Не стану скрывать: мы были в восторге от того, что-то кто-то дал нам в руки оружие. Кто это сделал, не имело для нас значения. Когда я получил винтовку, то понял, что меня не зарежут, как поросёнка. Я сразу решил, что последний патрон оставлю для себя. Живьём им в руки не дамся.
 — Кто-нибудь из вашей семьи погиб от рук украинцев?
 — Да, родители. Мы с братом в последнюю минуту убежали в лес.

Из АК в НКВД

В большинстве случаев состоящие из поляков Истребительные Батальоны были сформированы путём мобилизации. Но было и много добровольцев. В тех немногочисленных случаях, когда отряды АК уцелели после операции «Буря», батальоны создавались, опираясь на их структуры. На сторону Советов переходили целые взводы и роты. С кашеварами и санитарами.

Так было, например, в Коломые, где на договорённость с большевиками пошло тамошнее руководство АК. Отряд польского подполья был переименован в Истребительный Батальон, подчинённый Советам и размещённый в помещении довоенного 49 Гуцульского Пехотного Полка. Над воротами, ведущими в казармы, даже поместили надпись «Войско польское».

 — Уговор был простой. АК обязалась прекратить всякие действия против Советов, а большевики позволили нам сохранить оружие и защищать гражданское население от украинцев. Таковы были условия сделки. У них не было людей, чтобы контролировать ситуацию в тылу, а мы хотели положить конец резне наших соотечественников, — рассказывает член отряда из Коломыи, Болеслав Мечковский, который сейчас живёт в Варшаве и руководит объединением ветеранов батальонов.

 — Что было бы, если бы вы не согласились на такой уговор?
 — Для нас это означало бы снова уйти в подполье и вступить в конфронтацию с Советами. В борьбе с этой мощью нас бы стёрли в порошок. Все мы погибли бы или, в лучшем случае, оказались бы в Сибири. Да что о нас говорить, главное было то, что без защиты батальонов польское население было бы вырезано до последнего человека! На наших землях не было места романтической борьбе с новым оккупантом, как это было в западной части страны, населённой только поляками. Надо мыслить реально.
 — Однако, есть люди, которые считают батальоны коллаборационистскими частями.
 — А что нам было делать? Позволить уничтожить себя, чтобы сегодня люди, о которых вы говорите, хорошо себя чувствовали? Всем, кто выдвигает против нас такие обвинения, напомню старую истину: поступки людей следует оценивать только в контексте времени, в котором они жили.
 — Вы жили в годах 1939-1941.
 — Можете не напоминать мне об этом. Во время большой волны депортаций в 1940 году Советы вывезли многих моих родственников. Я прекрасно помню ту оккупацию. Однако в 1944 году ситуация была совершенно иная. Мы жили под свежим впечатлением украинской резни. Это с той стороны грозила нам и нашим семьям самая страшная опасность. Мы должны были взять ситуацию в свои руки. Не было никого, кто мог бы нам помочь.
 — Ваши боевые действия на самом деле имели только оборонный характер?
 — Большевики также использовали нас для охраны мостов, железнодорожных станций и других стратегических объектов. Мы помогали в полевом госпитале Красной Армии.
 — Случались ли в вашем батальоне какие-то злоупотребления в отношении украинских мирных жителей или пленных?
 — Нет, ничего такого не было.

У историков другое мнение на этот счёт. По свидетельству Томаша Бальбуса – вроцлавского исследователя, который несколько лет тому назад опубликовал статью о батальонах в «Бюллетене ИНП (№ 6, 2002) – одним из мотивов, которым руководствовались их польские члены, была жажда мести за украинские преступления. Поэтому бывали случаи унижений, избиений и даже убийств схваченных украинцев. Польские ИБ даже совершали в качестве отмщения пацификацию украинских деревень.

Например, под командованием Советов члены польского батальона из Надворной 28 августа 1944 года приняли участие в сожжение 300 хозяйств в деревне Грабовец. Предположительно 85 украинцев были убиты, а ещё 70 арестованы. Кроме того, как доказывает историк ИНП, поляки из батальонов, прекрасно знающие население и топографию окрестностей, были использованы для раскрытия и уничтожения структур украинского подполья, борющегося за не независимость.

Они должны были действовать, опираясь на разветвлённую сеть тайных агентов, которой располагали советские службы безопасности как среди польского, так и среди украинского населения. «Видя многочисленные проявления антипольского сотрудничества украинцев с нацистскими властями в 1941-1944 годах, мы часто забываем об антиукраинском сотрудничестве части поляков с советскими властями в 1944-1945 годах», — пишет Бальбус.

Украинцы польских членов ИБ воспринимали именно как серьёзную угрозу, как советских коллаборационистов. «Поляки пошли на бездумное сотрудничество и на службу для НКВД. Поэтому против них мы предпринимаем те же самые действия, что и раньше. Следует разведать, где и какие силы врага сосредоточены, а затем уничтожить их», — писал в своём приказе один из командиров УПА на Волыни, «Гриц».

В результате многие польские члены Истребительных Батальонов погибли не только во время лесных стычек с украинскими партизанами, но и от руки подосланных убийц. Например, Казимеж Литвин из тарнопольской деревни Ихровицы – которая, впрочем, подверглась пацификации УПА в сочельник 1944 года – был похищен националистами. Молодому парню живьём отпилили голову тупой ручной пилой. Тело нашёл его отец.

Железная дисциплина

Бывшие члены Истребительных Батальонов решительно отвергают предъявляемые им обвинения. Они уверяют, что в их отрядах не было случаев явных злоупотреблений или что эти злоупотребления будто бы начались летом 1945 года. Потому что именно тогда стали выселять поляков из Восточной Галиции в урезанную коммунистическую Польшу, и Советы мобилизовали польских солдат батальонов.

Говорит Щепан Секерка, человек, который снимал с кольев насаженных на них младенцев:
 — Не подмывало ли меня нажать на курок или врезать кому-то из украинцев прикладом? Отвечу честно: я думал об этом много раз! Уверяю, мы не были ангелами. Люди со слабым характером там просто не выжили бы. Многим из нас хотелось сравнять счёт. Несмотря на это, мы никогда этого не делали.
 — Почему?
 — Мы просто не могли себе этого позволить. Советы держали наши батальоны в железной дисциплине. Только и ждали такого выбрыка со стороны поляков. Они за нами всё время присматривали. Малейшая несубординация означала военный трибунал, у которого приговор был один. Пуля в лоб. Однажды мы застали уповцев врасплох в лесном бункере. Нас было 16 человек, а их мы выковыряли из-под земли около 100. Нам даже в голову не пришло убить этих людей.
 — Так что же вы с ними сделали?
 — Передали Советам. По дороге двое пытались сбежать, и, действительно, были застрелены. У остальных, однако, волос с головы не упал. Без всяких проблем доставили их в отделение.
 — Что с ними сделали Советы?
 — Не знаю.

Облавы и конвои

О своей службе в Истребительных Батальонах охотно рассказывает Станислав Джевецкий из упоминавшейся уже деревни Ихровицы, которая подверглась пацификации УПА. С апреля 1944 года он входил в отряд, насчитывавший 30 человек, размещавшийся в местности Хлубочек. Он тоже уверяет, что воевал только с вооружёнными мужчинами, в равном бою. Однако признаётся, что участвовал в облавах на гражданских.

 — Целью одной из таких акций было выловить здоровых женщин, которых затем вывезли на принудительные работы, на шахты Донбасса. Тогда брали любую бабу, которая под руку подвернулась. Украинок, но и полек тоже. Однако ночью, когда мы их караулили в большом сарае около железнодорожной станции, мы потихоньку, по одной выпускали наших девушек на свободу. Поехали только украинки.
 — Какие ещё задания вы выполняли?
 — Украинцы уклонялись от военной службы. Так что часто надо было поехать к такому парню в деревню. Проверить, на самом ли деле он больной, а если нет, то под конвоем доставить его в мобилизационную комиссию. Но большинство наших акций – это были боевые операции.
 — Как они выглядели?
 — У Советов везде были свои агенты, и как только где-нибудь появлялись бандеровцы, мы сразу об этом узнавали. Садились в повозки и мчались в такую деревню. Помню одну историю. Мы окружили село ночью, а утром, когда рассвело, вошли в него со всех сторон. Мы увидели повешенных на каждом дереве. Свисали просто, как свечи. Это были украинцы, которые не хотели присоединиться к националистам. Сегодня украинцы говорят, что их народ тоже понёс огромные потери. Да, но большинство погибло от рук своих соотечественников.

Сломленные солдаты

История поляков, служивших в Истребительных Батальонах имеет ещё одну неприятную сторону. Дело в том, что для некоторых из них тактическое сотрудничество с НКВД закончилось агентурным сотрудничеством. Особенно это касается бывших АК-овцев, то есть людей, которые были на крючке у Советов. Случалось, что они бывали сломлены своим новых руководством и завербованы для секретного сотрудничества.

Люди эти не только сотрудничали с Советами во время ликвидации украинского подполья, но вредили также и полякам. Их опыт в борьбе с лесными партизанскими отрядами и структурами антисоветского подполья большевики использовали после войны уже на территории коммунистической Польши. На этот раз против солдат польских частей, боровшихся за независимость. Бывали случаи, когда члены батальонов были мобилизованы в Комитет Внутренней Безопасности или пошли на работу в милицию.

 — Я слышал, что наших пытались склонить к такой работе, но это большая редкость. Я не думаю, чтобы многие пошли на это. В любом народе найдутся чёрные овцы, которые пошли на сотрудничество с коммунистами. Даже среди священников. То, что кто-то из ИБ потом служил в КВБ, не должно бросать тень на всех солдат этих частей. Например, я, хотя и служил в батальонах, в Польше никогда не имел ничего общего с коммунизмом. Я никогда не вступил в партию, — говорит Тадеуш Банасевич.

Подобного мнения и Щепан Секерка:
 — Двое парней из моих мест после демобилизации из батальонов были взяты в Людове Войско Польское. Они думали, что будут бить немцев, а их послали бороться с польским подпольем где-то под Хрубешовем. И что? Оба сбежали в лес, и потом коммунисты влепили им за это по 25 лет тюрьмы. Так что я предостерегаю перед слишком поспешным обобщением в оценках членов ИБ. Человеческие судьбы складывались весьма по-разному.

Обвинения, предъявленные батальонам, привели к тому, что в 1991 году члены этих частей были лишены ветеранских прав. Через пять лет, в результате действий, предпринятых организациями бывших солдат АК, Верховный Суд отменил это решение. Но в вердикте, однако, было ясно определено, что заслуженными борцами за Польшу можно считать лишь членов ИБ из воеводств: тарнопольского, львовского, волынского и станиславовского.

То есть только с территорий со смешанным польско-украинским населением, где польские батальоны НКВД защищали мирное население от УПА. Истребительные Батальоны, которые были созданы на северных территориях Речи Посполитей – в Белоруссии и на Виленщине – имели диаметрально противоположный характер. Их главной целью было уничтожение антисоветских польских организаций, борющихся за независимость. А в рядах этих Истребительных Батальонов служили, главным образом, … белорусы и литовцы.

Большевистская игра

Советы, создавая батальоны, мастерски использовали принцип «разделяй и властвуй». Антагонизмы между народами завоёванных территорий они использовали в собственных целях. Например, в районе Грудека Ягеллонского НКВД сформировал Истребительные Батальоны, состоящие из украинцев, которые использовались для… вылавливания «врагов народа» в польских сёлах и деревнях.

В итоге земли, откуда были родом поляки, служившие в батальонах, были присоединены в Советскому Союзу. Они не остались в Польше и не вошли в состав независимой Украины, о чём мечтали украинские националисты. Оба народа потерпели поражение. Несмотря на это, ни о какой серьёзной совместной борьбе поляков и украинцев против общего врага и речи быть не могло.

В один голос говорят бывшие солдаты батальонов: слишком много было пролито польской крови. Тем более что даже перед лицом наступающей Красной Армии, когда судьба спорных территорий уже была решена, украинцы не прекратили «очищать их от ляхов». Это УПА толкнула поляков в объятия Советов, что не отменяет того факта, что люди эти – защищая свои семьи в частях НКВД – в то же время участвовали в советизации своей родной стороны. Таков был трагический парадокс истории.

С другой стороны, хотя польские Истребительные Батальоны были, несомненно, орудием в руках Советов, они могли и устроить «неприятный сюрприз». Известно, что в одной из польских деревень Истребительный Батальон с оружием в руках выступил против отряда НКВД, грабящего мирное население. По мнению историков, таких случаев было много.

Источник: «Rzeczpospolita» (Польша). Перевод: «Голос России»