Тренер «Днепра»: «Матерное слово — самое понятное для футболистов»

Зта беседа состоялась в Белеке, где команда Бессонова готовилась к старту чемпионата. После контрольного матча с «Кривбассом», в котором «Днепр» взял верх над соперником, Владимир Васильевич находился в отменном настроении.

 — У журналистов сложилось твердое мнение, что вы, мягко говоря, не большой любитель общаться с прессой…
 — Почему же?

 — Хотите сказать, они ошибаются?
 — Понимаете, у меня есть кредо: даю интервью, когда есть, о чем говорить. Я не любитель переливать из пустого в порожнее.

 — Но повод-то есть.
 — Сейчас — да, прошли сборы. А бывает, подходит журналист и предлагает поговорить. Я спрашиваю: о чем? Он начинает перечислять совершенно пустые темы, среди которых, например, вопрос: «Как там Аня?»

 — Не любите говорить с посторонними о дочери?
 — Вовсе нет. Просто она о себе может лучше рассказать, чем я. Пусть звонят напрямую и спрашивают.

 — Часто отказываете журналистам?
 — Никогда. Но, случается, не отвечаю на звонки. Правда, потом знакомые журналисты спрашивают, почему я их игнорирую. Но не буду же я объяснять, что большую часть времени хожу без телефона. На тренировку, например, никогда трубку не брал. Кроме того, не вижу смысла в интервью по телефону. Нужно встречаться и говорить один на один. Иногда ведь и самозванцы звонят…

 — Были случаи?
 — Конечно. Человек представляется корреспондентом известного издания, задает вопросы, я отвечаю, а в результате оказывается, что все это время говорил с простым болельщиком.

 — Как это выяснилось?
 — Нигде мое «интервью» так и не появилось. То есть надо мной просто посмеялись. После одного такого случая я и сказал: все беседы — только вживую! Думаю, это правильно.

 — То есть, Бессонову лучше не звонить, чтобы не нарваться на грубость?
 — Никогда ничего подобного себе не позволю. Я не грубый. А к журналистам всегда относился очень уважительно. Знаю, что это работа, за которую вы получаете деньги. Понимаю, что мой отказ может лишить кого-то зарплаты. Кроме того, должность главного тренера обязывает общаться с прессой. Но в телефонном режиме можно давать разве что короткие комментарии, не более того. Я люблю порядок.

 — Во всем?
 — Абсолютно. И своим подопечным пытаюсь привить это чувство.

 — Каким образом?
 — Как только пришел в команду, сказал: «Полюбите дисциплину». Вот ребята с тех пор и пытаются ее полюбить. (Улыбается).

 — Результаты есть?
 — Есть. А еще я живу по принципу: если бы не было футбола, я бы его выдумал. Так, кстати, называлось одно
мое интервью. Я его давал, когда только переехал в Киев. До сих пор где-то дома лежит вырезка. По-моему, из «Футбол-Хоккей».

 — Храните материалы о себе?
 — Даже не знаю, откуда их так много дома скопилось — целый альбом.

 — Пересматриваете время от времени?
 — Часто. Очень интересно. Есть даже такие публикации: мол, делегат XVIII съезда ВЛКСМ В Бессонов сказал то-то и то-то… И так далее. (Смеется). Ни одного моего слова нет, только «партия», «Ленин», «поедем на БАМ». А вообще можно найти много хороших заметок. С интересом пересматриваю публикации о юношеском чемпионате Европы, чемпионате мира, в которых принимал участие. А особенно о тех памятных временах, когда становился чемпионом Союза. Надо будет узнать у жены, кто собирал все эти заметки. Знаю только, что она вырезала и раскладывала по файлам — у Ани свой архив, у меня — свой.

 — Бывает, что руководство «Днепра» запрещает игрокам общаться с прессой?
 — Это не мое дело. Считаю, что все должны общаться со СМИ. Другого выхода нет. Болельщику недостаточно того, что он видит на поле. Ему еще важно знать, что у тебя внутри. И об этом нужно говорить, выражая свои чувства и взгляды. В зарубежных командах общение с прессой — обязанность каждого игрока. Единственное, считаю неправильным поливать грязью клуб, в котором играешь.

 — Многие игроки — в частности те, кто уже покинул «Днепр», — рассказывали, что вы не разговариваете с ними и можете за время тренировки не проронить ни слова…
 — Не знаю, что они имели в виду. Я достаточно общительный человек. Но есть разное общение. Можно обсуждать только футбольные темы, а можно — еще и бытовые. На теоретических занятиях ведь за меня тоже никто не говорит. К тому же существуют индивидуальные беседы с игроками. Кстати, когда принимал команду, проводил много таких встреч. И как вы себе представляете мое постоянное молчание: на тренировке, на установке? Как тогда футболисты поймут мои требования? Я спокойный и тихий человек, но говорить умею.

 — Может, проясните тогда историю с Андреем Воробьем, которого, по его словам, вы сослали в дубль без внятных объяснений?
 — Это случилось как раз после его неудачной игры со «Львовом». Я был недоволен и предложил Андрею лучше подготовиться в дубле. Он там вроде неделю тренировался. На тот момент у нас в составе было очень много людей. А я не могу проводить тренировки «пятнадцать на пятнадцать»! Человек тренируется со второй командой, а воспринимает это так, словно его отправили на Колыму. Для меня это просто дико!

 — В вашу бытность игроком было по-другому?
 — Конечно. Если ты сегодня не играл, то завтра в обязательном порядке тренируешься с дублем, так как первая команда отдыхает. То же касается и травмированных. Я в свое время много времени провел в дубле, когда восстанавливался. Основной и молодежный составы — это же один клуб.

 — Объясняли это футболистам?
 — Сказал, что у меня в команде играют только хорошо подготовленные люди. Если футболист себя уважает и считает, что достоин играть в основе, но не попадает туда, значит, нужно это доказывать. А не так: мол, я Воробей, поэтому дайте мне играть.

 — Как сообщили экс-форварду «Шахтера», что он должен покинуть команду?
 — Сначала, у Воробья и его агента состоялся разговор с нашим генеральным директором Андреем Стеценко. Воробью предложили вариант аренды, и футболист дал добро. Никто форварда не выгонял. После этого я ему позвонил, мы хорошо пообщались и пожелали друг другу удачи. Признаюсь, был немного удивлен, увидев его интервью: мол, человека выгнали из «Днепра». Такое ощущение, что я с ним не говорил. А на самом деле мы чуть ли не расцеловались в трубку. Если бы он не согласился уйти в «Арсенал», его бы никто насильно туда не отравил.

 — А Белик отказался уходить?
 — Леше тоже предложили аренду в «Арсенале», но он сказал, что будет бороться за место в основе, и остался. Так же мог поступить Воробей, но он самостоятельно принял решение. И правильно: лучше играть, чем сидеть.

 — Как Белик собирается завоевывать место в основе? Игрой за дубль?
 — Я ему предлагал такой вариант, но он отказался. Хотя понимаю: где еще, как не в игре, мы можем увидеть, в какой футболист форме?

 — В принудительном порядке можно отправить его во второй состав?
 — Ну, если заставлять людей насильно играть в футбол… Тогда я вообще ничего не могу понять. Если в контракте есть соответствующий пункт, то, конечно, можно принять более жесткие меры, но это не мои методы.

 — То есть кнут здесь не помощник?
 — Не хочет — не надо. Ну, заставлю я его провести матч за молодежную команду, а он всю игру проходит пешком. Спрошу, почему так плохо играешь, а в ответ услышу: «Как могу, так и играю». Вот и все.

 — Что тогда делать?
 — Вот это очень сложный вопрос. Особенно тяжело с новым поколением. У него не такое отношения к работе, как в наше время.

 — Приводите поучительные примеры из своей игровой карьеры?
 — Бывает, но очень редко. После поражения от «Кайрата» я сказал, что профессионалы так не поступают, и рассказал о проводах Йохана Кройфа.

 — Можно подробнее?
 — Эту историю нам рассказывал еще Лобановский. Кройф решил устроить в Амстердаме прощальный матч. Пригласил в качестве соперника «Баварию» с Мюллером и компанией. Матч закончился со счетом 8:0 в пользу немцев. Виновник торжества был расстроен, ведь ему хотелось устроить праздник для своих болельщиков. Когда же спросили у Мюллера, зачем, мол, его команда испортила шоу Кройфу, тот ответил, что он профессионал и в каждом матче привык добросовестно делать свое дело. Кстати говоря, сам немец тогда пять или шесть мячей и забил. Вот вам, пожалуйста, хороший пример для подражания. А о себе говорить не люблю. Скромность и простота украшают человека и помогают жить.

 — Вам помогают?
 — Да. У меня огромный круг общения и нет врагов. Только друзья. Может быть, есть только обиженные.

 — Как поступаете с такими?
 — Самое главное, им надо понять, что для меня нет лишнего человека. Поставил бы с радостью в состав двадцать игроков, но нужно только одиннадцать. Чтобы добиться результата, приходиться выбирать оптимальный вариант в зависимости от соперника и даже от погодньк условий. Сегодня играет один, завтра — другой. А обиды — это всего-навсего неправильное поведение. Но я отношусь к этому нормально. Все равно во всем будет виноват тренер.

 — Поддерживаете отношения с бывшими подопечными?
 — С некоторыми ребятами виделись на сборах в Турции. Могу с уверенностью сказать, что лично я на них не обижен. Желаю всем удачи.

СДЕЛКА СОВЕСТИ И ДОВЕРИЯ

 — Когда-то «Днепр» был базовой командой сборной. Что изменилось с тех пор?
 — Ничего. Мы как готовились, так и продолжаем готовиться. К ребятам претензий нет. У нас много кандидатов в главную команду страны и в молодежку.

 — Насколько ваши футбольные взгляды совпадают с мнением руководства?
 — У нас нет разногласий. А если бы были, то я бы здесь не работал. Выслушиваю всех, но делаю так, как считаю нужным. Иначе нельзя.

 — В вашей практике были руководители, которые вмешивались в тренерскум работу?
 — В «Заре», например, мне прямым текстом говорили, кто должен выходить в стартовом составе. С такими вещами я столкнулся впервые в жизни.

 — Как реагировали?
 — Собрал вещи и уехал.

 — Красиво…
 — Если руководство лучше меня знает, кто должен играть и на какой позиции, то зачем тогда в команде я? Мне даже как-то стыдно об этом говорить. Всегда считал, что если взял этот участок работы, значит, отвечать за него буду тоже я. Кто станет играть, никого интересовать не должно. Результата ждут от меня. Нет результата — поменяйте тренера. Не всегда даже у великих специалистов все получается. Прекрасный пример — московский ЦСКА. Приехал Рамос, месяц побыл — и «до свидания». Потом та же участь постигла и
Зико. Это я к тому, что не нужно лезть в работу тренера, а потом требовать от него результат.

 — В селекции «Зари» вы тоже не участвовали?
 — Нет, конечно. Мне привозили каких-то непонятных людей, бразильцев в том числе…

 — При подписании контракта с «Днепром» оговаривали эти моменты?
 — А у меня нет контракта. Мы работаем на доверительных отношениях. Не признаю разные бумажки. Если буду работать с душой, мне не нужно прописывать обязанности. И днепропетровский клуб, и я от этих обязанностей свободны. Есть результат — хорошо, нет — всем спасибо. Судьба тренера такова, и к этому нужно быть готовым. Если даже поступит хорошее предложение, я не убегу — все на совести.

 — Какая перед вами была поставлена задача?
 — Перед таким клубом как «Днепр» всегда стоят максимальные задачи — призовое место. Мне не хватило времени ее выполнить.

 — По каким причинам?
 — Думаю, все дело в недостаточной комплектации. На данный момент считаю, что дыр у нас больше нет. К нам пришли Кравченко и Мандзюк, есть хорошая средняя линия, перспективная молодежь и опытные игроки. Теперь осталось объединить все это в одно целое.

 — Кого вам не хватает для полного идеала?
 — Идеал для меня — это «Барселона». Там на каждой позиции по два человека высочайшего класса.

 — «Днепр» пока не располагает двумя равноценными составами?
 — Пока нет, но я думаю, мы на правильном пути. Не за горами время, когда молодежь будет показывать хорошую игру. Не говорю, что эти ребята смогут усилить команду уже завтра. Может, через год-два. Немногие клубы могут на сегодняшний день похвастаться своими воспитанниками. Купить готового игрока за границей — это, конечно, хорошо. Но нужно думать и о сборной.

УКРАИНЦЫ «ГНИЮТ», «ПЛЯЖНИКИ» ИГРАЮТ

 — Если иностранец окажется сильнее — неужели не возьмете его?
 — Я не против легионеров. Если игрок будет отвечать всем моим требованиям, то я только «за». Но считаю, что мы слишком рано открыли этот рынок. Сначала нужно было создать условия, при которых были бы востребованы свои футболисты.

 — А что для этого нужно?
 — Время. Мы побежали впереди паровоза. Как стали валом везти в страну иностранцев, так и забыли про наших детей. Ладно, были бы нормальные легионеры, а то ведь по большей части — «пляжные». Даже если наш игрок будет такого же уровня, предпочтение отдадут «пляжнику» — только потому, что за него заплатили деньги. В результате наши «гниют». В командах почти по двадцать легионеров, и это при том, что на поле выходят одиннадцать. Три человека, на мой взгляд, достаточно. Зачем покупать их в таком количестве, а потом раздавать по арендам? «Днепр», кстати, — один из клубов, который может похвастаться своими воспитанниками: Карноза, Каверин, Шахов, Коноплянка, Лепа. Вот целая плеяда молодых игроков, которые уже сейчас являются подспорьем для главной команды.

 — Кто из иностранцев, по вашему мнению, приносит пользу украинскому футболу?
 — Бразильцы «Шахтера», которые выиграли все для своего клуба. Луческу взял в команду вменяемых, а ведь есть и невменяемые.

 — Кого вы имеете в виду?
 — Все и так прекрасно их знают. Часто приходится общаться с коллегами, которые рассказывают: мол, привезли футболиста неизвестно откуда, он никакой, тренироваться не хочет и смотрит только в контракт. Конечно, я не хочу сказать, что все одинаковые. Взять, к примеру, наших Холека и Лаштувку — видно, что ребята приехали работать. У меня нет к ним претензий.

 — Один агент как-то сказал, что привозить на просмотр игрока — неправильная практика. Чтобы адекватно оценить его уровень, за футболистом нужно наблюдать в его родной команде. Согласны?
 — Абсолютно! То же касается и видеозаписи — так ничего не разглядишь. Есть тренеры-селекционеры, которые должны ехать и смотреть. Я, например, сам не против просмотреть кого-то, если позволяет время.

 — Вам хоть раз подбрасывали «кота в мешке»?
 — Нет. Если попросят посмотреть человека, я отказывать не буду. Почему не оценить возможности парня в контрольном матче? Но я лично никогда никого из-за морей не заказываю.

 — А как же Алсидес и Кастильо?
 — Этот вопрос лучше адресовать нашему генеральному директору.

 — То есть вам предложили, а вы согласились?
 — А почему нет? О способностях Кастильо и так все прекрасно знали — другое дело что у него сейчас нефутбольные проблемы. Семейное несчастье… Пока он находился у нас, его мысли были явно не о работе — все время разрывался между Днепропетровском и Афинами.

 — Вроде мексиканец просил генерального директора «Шахтера» отпустить его в «Олимпиакос»…
 — Я бы его отпустил. У него, кстати, еще был вариант с каким-то американским клубом. Единственное, что я могу сказать: физическое и психологическое состояние Кастильо и Алсидеса пока неважное. И это естественно — после трехмесячного перерыва. У обоих произошли разного рода трагедии, и я претензий к ним иметь не могу. Ситуации в жизни бывают всякие.

 — В одном из интервью вы вроде сказали, что единственная уважительная причина для освобождения от тренировки — справка из морга. Ваши слова?
 — Дословно да. Но здесь нужны объяснения, чтобы потом не пришлось читать о себе новые высказывания своих подопечных. (Смеется). Я объяснял игрокам: если у тебя ничего не болит, значит, ты не футболист. Футбол ведь контактный вид спорта, и от ушибов, царапин, стыков никуда не денешься. Всегда будет что-то беспокоить. Иногда приходят после выходных и начинают рассказывать: здесь болит, там. Я им сказал, что для меня существует одна-единственная травма  — перелом. И только открытый — чтобы я видел…

 — А что насчет морга?
 — От тренировки или игры освобождается только тот, кто предоставит справку из морга. Это мои слова. Поэтому, когда ко мне заходит доктор, ему очень сложно объяснить, где, у кого и что болит. Потому что я этих травм не понимаю. У меня за свою жизнь чего только не было. Футболист должен терпеть. И поймите правильно: я не деспот. Понимаю, что если человек порвал мышцу, речи о полноценной тренировке быть не может. Но пошутить-то можно.

 — Футболисты понимают такой юмор?
 — Конечно. Хотя иногда приходится разными способами их дисциплинировать.

 — Как, например?
 — Подходит ко мне игрок и говорит: не могу тренироваться. Я его спрашиваю: «А „трусить“ (бегать трусцой. — Прим. Г.Е.) можешь? ». Отвечает утвердительно. Ну, я его и оправляю бегать часа на три по кругу.

 — Жестко.
 — Но самое интересное, что на следующий день травма проходит. После непрерывного многочасового бега игрок говорит, что готов тренироваться в общей группе. (Улыбается). Эта, на первый взгляд, шутка является хорошим уроком.

 — Больше не жалуются?
 — Просто в следующий раз перед тем, как идти к доктору, футболист подумает: «Это же придется тупо два часа кросс бежать! Лучше часик поработаю в группе». Но я, конечно, всем верю — сам был игроком. Это своеобразная терапия.

 — Создается впечатление, что при сдаче нормативов у вас на тренировке умереть можно…
 — Работаем над тем, чем надо. У меня есть форт-леки, тесты Купера, переменный бег, упражнения на ловкость, выносливость, координацию… Это необходимо, если мы хотим добиться чего-то в футболе. Матч — как официальный, так и товарищеский — это адский труд. И чтобы его выполнить, нужна хорошая подготовка. Когда я был действующим футболистом, не считал победы в отдельных матчах, а ждал конечный результат.
Обыграть «Спартак» — это, конечно, хорошо, но по-настоящему я радовался, когда шесть раз выигрывал чемпионат СССР.

 — Тогда получается, что в чемпионате Украины кроме «Динамо» и «Шахтера» повода для радости больше нет ни у кого…
 — Жаль… Значит, нужно готовиться. В контрольном матче мы обыграли ЦСКА и были очень этим довольны. А через пару дней проиграли «Кайрату». Я сказал своей команде, что нужно научиться «умирать» каждую минуту матча — только тогда будет результат.

 — Что вам на это отвечают игроки?
-Ничего. Слушают. Лодка никогда не попадет в пункт назначения, если не будет попутного ветра. Попутный ветер — цель нашей команды. Если не будет цели, то лодка станет блуждать в поисках причала. Без цели человека даже с постели утром поднять нельзя. А какой смысл вставать? Вот я объяснял своим ребятам перед сборами: наша задача — хорошо подготовиться к сезону, и проблем не будет. Но проблемы у каждого свои: зачем, спрашивают, нас так рано будят на сборах?

 — В котором часу?
 — В 7.30 — взвешивание. Если встать, помыться, побриться, собраться, то до тренировки, которая намечена на 11.00, можно еще успеть и до моря пробежаться. Вот это я называю самоподготовкой. Только с таким подходом наша лодка придет к цели.

 — Пример с лодкой в одном из интервью мне пересказывал Гусев. Видно, запало в душу. Часто об этом говорите?
-То, о чем вспоминают игроки, это из другой оперы. Тогда я говорил, что «Днепр» мне напоминает дырявую лодку, которая вертится на одном месте, а мы сидим в ней и вычерпываем воду. Так почему не остановиться, не залатать дыры и не поплыть к нужному берегу? Все эти разговоры веду к тому, что нужно добросовестно работать. У меня, например, никогда не было проблем с самонастроем. Пьяный или трезвый, я должен выполнять все требования. Всегда должно работать сознание. Даже если ты сознательно возьмешь рюмку с водкой и хорошо подумаешь, то поставишь ее обратно.

 — Ловите своих футболистов на нарушении режима?
 — Никогда не опушусь до того, чтобы ходить по комнатам с проверками. Если человек захочет напиться, он найдет способ это сделать. Ну, приду к нему в комнату, он сделает вид, что спит, потом посмеется надо мной, дураком, пойдет и напьется.

 — Были конкретные случаи?
 — Не хочу об этом говорить. К тому же, я сейчас рассказываю не о своей команде, а о молодежи в целом. Представьте, парень выпил банку безалкогольного пива, а его после этого неделю восстанавливали.

 — Как это?
 — (Смеется). Футболист напился, видимо, хорошо, а потом рассказывал, что выпил баночку безалкогольного пивка. Совсем слабое поколение.

 — В вашу бытность игроком такое случалось?
 — Однажды один из ваших российских коллег меня спрашивал о нарушении режима, и я ответил ему одной-единственной фразой: «Я столько водки выпил, сколько ты борща за свою жизнь не съел!»

 — Правду сказали?
 — Фраза сама по себе вылетела. Хотя, конечно, мог бы и соврать, сказав, что позволяю себе бокал вина по большим праздникам.

 — Судя по вашему досье, вредные привычки вам не мешали…
 — Никто не будет ни на что смотреть, если ты вышел и отпахал. Мне неважно, пьяные вы или трезвые. Выходите и выполняйте установку на каждую тренировку. Кстати, считаю, что самое слабое место в украинском футболе — это низкие индивидуальные качества игроков, особенно на скорости при владении мячом. Над этим тоже нужно работать.

 — Что чаще слышите на тренировке: «не могу» или «не хочу»?
 — Такого я не слышал, если честно. Случается, говорят, что не могут бежать тест Купера.

 — Кто самый скоростной игрок в команде?
 — Сложно ответить однозначно. У Коноплянки, например, хорошая стартовая скорость, а у Гоменюка — дистанционная. Сказать, что нет скорости у Калиниченко, Ротаня или Чеберячко тоже не могу. Есть менее быстрые игроки — например, Русол и Назаренко, но они компенсируют это другими действиями. Нет идеальной команды, в которой все пробегают сто метров за десять секунд.

 — «Днепр» отдал ряд игроков в «Кривбасс» и «Арсенал». Почему не последуете примеру «Динамо» и «Шахтера», которые запрещают арендованным футболистам играть против родного клуба?
 — Я этого не понимаю. А что тогда делать тренеру? Кого, например, Максимову ставить против «Днепра»? Или, допустим, мы не разрешим играть против нас ряду футболистов из «Арсенала». И кому от этого станет хорошо?

 — Не жалеете, кстати, ни о ком из тех, кого отпустили в Киев и Кривой Рог?
 — Летом мы с удовольствием ждем их обратно. Главное, что футболисты получают в тех клубах игровую практику.

 — На играх дубля всегда присутствуете?
 — Из-за расписания главной команды — не всегда, но второй тренер Шахов или кто-то еще из нашего штаба не пропускает матчи молодежи.

 — Вы демократ или диктатор?
 — Наверное, пятьдесят на пятьдесят. Если перегнешь палку, вызовешь гнев команды — сначала внутренний, а потом и внешний. В результате люди могут объединиться против тебя. Хотя существуют и другие результаты жесткой политики — взять, к примеру, диктатуру Лобановского. В 1976 году после Олимпиады в Монреале команда объединилась и высказала свое «нет». Правда, потом все вернулось на круги своя, но протест все же имел место. Может быть, в Советском Союзе другими методами и нельзя было управлять коллективом. Сейчас при свободе слова уже сложно категорично гнуть свою линию. Каждый может стать в позу или пожаловаться руководству.
Скорее, я все-таки противник диктатуры. Раньше играли под страхом. Запугивали такими понятиями, как «исключим из партии», «зарубим», «играть нигде не будешь». Эти методы, признаюсь, проходили. Мне, например, довелось поработать с Бесковым. Думаю, это о многом говорит.

 — Считаете себя хорошим психологом?
 — Прочитал много книг различных психологов и восточных мудрецов. В силу своего опыта стараюсь прививать команде какие-то понятия. Еще мне очень интересна философия.

 — Эти знания помогают вам в работе?
 — Конечно. Но в первую очередь мне это интересно самому. Я очень много читаю.

 — Какая книга рядом с вами сейчас?
 — «Сто лет одиночества» Габриэля Гарсии Маркеса.

В.«ДНЕПРЕ» НЕ УМЕЮТ ИГРАТЬ В КАРТЫ

 — В карты играете?
 — Конечно. Но я больше болельщик. Нравится наблюдать за этим процессом. Хотя в свое время всегда играли в команде. А вот мои футболисты не умеют. Разве что на компьютере.

 — Наверное, просто вам боятся признаться.
 — Не знаю, но я спрашивал на сборах. Ответили отрицательно. Я сказал, что зря не играют. Джокер, например, успокаивает. Надо как-то отвлекаться.

 — Что вас может отвлечь кроме карт?
 — Я не рыбак, поэтому лучший отдых для меня — это тишина и книга.

 — Что собой представляет разбор полетов с Бессоновым после поражения?
 — Работаю с матерком. (Улыбается). Считаю, что мат  — самое понятное слово для тех, кто тебя воспринимает. Эти слова помогают многим понять суть дела. Только вставил в фразу матерок, сразу парень расцвел, все стало понятно — и понесся вперед! Мат имеет большой вес и силу.

 — Чего ожидать от «Днепра» в этом сезоне?
 — Будем биться до упора.

 — Есть более конкретная задача?
 — Призовое место.

 — Команда будет в тройке?
 — Как я могу ответить? Могу только пообещать, что будем усиленно бороться.

 — Что вас ждет в случае невыполнения задачи?
 — Любое решение в отношении себя буду считать правильным. Я так и сказал руководству.

 — Что вам ответили?
 — Попросили уточнить. Уточнил: выгоните — правильно, оставите — тоже…