Исламофобия как пиар-проект. Кому и зачем это сегодня нужно в мире и России

Сентябрь 2010 г. запомнится взрывом антиисламских настроений в разных уголках мира. На глазах мирового, российского и московского сообществ разворачивается классическая пиар-кампания, которую можно условно назвать «Исламофобия».

Уходящий сентябрь 2010 г. запомнится взрывом антиисламских настроений в разных уголках мира. На глазах мирового, российского и московского сообществ разворачивается классическая пиар-кампания, которую можно условно назвать «Исламофобия».

Как у каждой подобной кампании, у исламофобии должен быть информационный повод. В нынешнем сентябре он оказался очень удачным и эффективным. Годовщина трагедии 11 сентября совпала из-за особенностей мусульманского лунного календаря с окончанием священного месяца поста Рамадан. И как тут не напомнить миру, что нью-йоркская трагедия и ислам как религия связаны самым тесным образом. И заставить в это поверить.

Это можно сделать актом глубоко эмоционального воздействия. Например, идеей пастора Терри Джонса сжечь Коран. В результате, правда, получился пшик, дым без огня, который, однако, реально показал миру, что воинствующий христианский фундаментализм — это реальное явление и он не менее опасен, чем тот, который принято называть «исламским».

Второй вопрос, который ставится обычно в таких случаях, – кому это выгодно, кто за этим стоит? В американском случае ответ очевиден – фундаменталистско-протестантские круги, наверняка связанные с республиканской оппозицией, которая наносит еще один медиа-удар по либеральному и секулярному президенту Обаме, поддержавшему требования мусульман. Даром, что ли, его второе имя Хусейн?

Эти заокеанские события получили резонанс в России. Однако, если в США, в силу развитых демократической системы и гражданского общества, даже такая острая пиар-кампания не переросла в реальный конфликт, то в России ситуация более сложная и тревожная.

Итак, место действия — Москва, сентябрь 2010 года. Дружные отрицательные эмоции у москвичей вызвали многие тысячи молящихся на улицах, прилегающих к Соборной мечети. Факт для многих удивительный и вызывающий, если не знать того, что подобное количество верующих здесь собирается ежегодно. Просто в этом году территория, на которой обычно собираются люди, занята под работы по сооружению новой мечети. Если бы на подобное моление собрались православные и ради них перекрыли бы улицы Москвы (как это было 24 мая, на именины Кирилла), общественное мнение отреагировало бы намного спокойнее, а официальная пропаганда разъяснила бы, что таково наше духовное возрождение и этим надо гордиться.

В случае с мусульманами – «гражданами второго сорта» — все обстоит иначе. Празднование Курбан-байрама в Москве было эффективно использовано для шумного и куда более брутального, чем в США, противостояния между представителями «мусульманской общественности» и титульным, идентифицирующим себя как «православное», населением, точнее — его пассионарными представителями в лице разнокалиберных «экспертов-граждан». Противостояние имело место в Текстильщиках, хотя оно не ново и для других районов Москвы.

Фоном для сентябрьского конфликта послужила интрига вокруг московского мэра Лужкова, и это придало конфликту особую остроту и важность. Известно, что московский мэр, определявший себя как «крещеный и неверующий», довольно активно помогал представителям «традиционных» конфессий в Москве, прежде всего, в решении строительных и инфраструктурных проблем. Причем, если говорить о мусульманах, в последние годы акцент делался именно на структуры Совета муфтиев России (СМР), и видимым выражением этого являются сегодня вознесшиеся над Олимпийским спорткомплексом минареты новой мечети.

Объективно проект «исламофобия» работает против Лужкова. Известно, что противостояние инициативе мусульман по строительству новых мечетей происходит на уровне православно-патриотической общественности, власть напрямую в этом не участвует. А этот идеологический ресурс практически не задействовался кругами, близкими к мэрии. Зато активно используется в других регионах и в федеральных силовых и правоохранительных структурах, нелегкую задачу реформирования которых сегодня взял на себя президент Дмитрий Медведев.

Можно предположить, каким будет второй ход этой пиар-кампании. Начнется перепевание на разные, мягкие и не очень, лады сентенций о том «что русский, православный город Москва забит инородцами, эти инородцы-мусульмане, и это Лужков развел такое безобразие и покровительствует ему». Ну а мусульманская общественность своей «близостью» к Лужкову поставит себя в не самое выгодное положение на ближайшую перспективу

Будем объективными, проблема мигрантов в Москве существует, и не один год. Столица наводнена молодежью и приезжими более старшего возраста из мусульманских районов России и СНГ. Вполне закономерна реакция коренного населения, когда в количественном отношении масса мигрантов-мусульман превысила в столице критический уровень. И на этом уровне гражданам уже ничего не докажешь высоколобыми академическими сентенциями о позитивном потенциале ислама. К тому же, надо иметь в виду, что у мусульман более высок, чем у православных, средний уровень практики в обрядовой сфере, что, конечно, не означает высокого уровня собственно религиозности и следования этическим принципам собственной религии. Так что нельзя однозначно утверждать, что новые мечети будут распространителями исключительно идей традиционного-толерантного ислама. Всякое может быть…

Честно говоря, уже с сугубо религиоведческой точки зрения, представляется не совсем разумной организация молитв мусульман в православных храмах, как то ли всерьез, то ли иронически предлагает глава военного отдела патриархии о. Димитрий Смирнов. Дело в том, что все пространство как православного, так и католического храма, за исключением притвора, представляют собой некий sacrum, и в случае допущения здесь молитвы мусульман произойдет профанизация этого духовного пространства. Столь явная профанизация же оттолкнет собственную паству, и так уже утрачивающую «моду на церковь». Вот к иудеям и протестантам — добро пожаловать, если они согласятся принимать у себя мусульман, поскольку синагоги и дома молитвы – это не сакральные святилища, а места собраний.

Впрочем, это чистая теория, но из нее можно сделать и некоторые практические выводы. Автор этих строк, вполне сочувствуя мусульманам, выступает против строительства в Москве дополнительных мечетей, имеющих архитектурные признаки культовых зданий. Никакой реакции, кроме раздражения массы обывателей (в том числе, и направляемого), увы, в современных московских условиях это не даст, и проблемы с молитвенной практикой в корне не решит. Но давайте вспомним, что для великого поэта Джелаладдина Руми, неукоснительного исполнителя правил шариата, весь мир был мечетью. Мусульмане могут молиться в любом ритуально чистом месте, кроме бань, туалетов и кладбищ. И в этой связи напомню, что несколько лет назад была предложена хорошая и правильная идея создания центров комплексной социально-экономической и культурной адаптации мигрантов. А с учетом того, что абсолютное большинство подобных мигрантов  — традиционные мусульмане, необходимы молитвенные комнаты и залы при таких центрах с соответствующим религиозным обеспечением. В этом случае приятное, что называется, сочеталось бы с полезным — и религиозная деятельность проходила бы на виду, и наконец был бы запущен механизм выведения мигрантов из зыбкого положения нелегальных или полулегальных гастарбайтеров. Кстати, когда говорят о десятках или даже сотнях мечетей в европейских городах, то забывают упомянуть, что это часто залы при подобного рода социальных и культурных центрах, не имеющие отличительных признаков традиционной мечети.

И еще вот что следует добавить. По определению в ближайшей перспективе нас ждет обострение конкурентной борьбы в политической сфере, в том числе и в самых высоких эшелонах власти. Вовлечение в этот процесс религиозного фактора, религиозных объединений и движений придаст ему не очень современную окраску, обострит и драматизирует. Поэтому не следует ли российской власти на всех ее значимых уровнях более четко и внятно демонстрировать закрепленный конституционно светский характер российского государства, подчеркивая свою «равноудаленность» от религий и Церквей различного рода? Ведь не секрет, что мотивом межрелигиозных трений очень часто является желание стать близко и даже очень близко к государству. Ну а в религиозных конфессиях излишне тесная дружба с властью, близость к ней, приводит к утрате собственно религиозного содержания. Увы, в России религия будет оставаться политическим фактором еще достаточное количество времени.

Валерий Емельянов, ИАЦ «Время и мир»,
для «Портала-Credo.Ru»