«Итоги Полтавы» до сих пор определяют судьбу России, Швеции, и отчасти всей Европы.

На Полтавском поле судьбы России и Швеции определились на столетия вперед. «Полтавская виктория» произвела такое впечатление на современников, что вошла в поговорку. В России до сих пор говорят: «бит, как швед под Полтавой». Ни одн

Бородинское сражение обе сражавшиеся там стороны до сих пор считают, и не без оснований, своей победой. Кто победил 8 июля 1709 года под Полтавой, сомневаться не приходится: шведы были разгромлены и бежали, оставив за русскими поле битвы.

Россия, прежде воевавшая лишь с поляками, татарами и турками, впервые одержала верх над первоклассной армией западноевропейского государства, возглавляемой знаменитым полководцем.

«Полтавская виктория» произвела такое впечатление на современников, что вошла в поговорку. В России до сих пор говорят: «бит, как швед под Полтавой». Ни одно другое сражение такого внимания не удостоилось.

Немало исследователей сомневается, была ли Полтавская битва такой уж грандиозной в чисто военном отношении. Зато по влиянию на ход истории немного событий могут сравниться с ней. «Итоги Полтавы» до сих пор определяют судьбу России, Швеции, и отчасти всей Европы.

За что сражались?

В начале XVII века предок Карла XII Густав-Адольф первым придумал рекрутские наборы. Малоземельные шведские дворяне охотно служили офицерами. В результате Швеция, при относительно небольшом населении, приобрела едва ли не сильнейшую в Европе профессиональную армию.

Карл XII прославился молниеносными переходами и умением бить превосходящего силами противника

В ходе Тридцатилетней войны шведы помогли северогерманским протестантам добиться полной независимости от Габсбургов, которые более уже не звались германскими, а исключительно австрийскими императорами. Затем разгромили и обкорнали Речь Посполиту, отняв у нее Прибалтику.

В 1700 году на шведском престоле оказался 18-летний Карл XII. До поры до времени он ничем не проявлял задатков выдающегося военачальника, больше напоминая легкомысленного хулигана.

Будущий союзник Петра, выборный польский король и наследственный саксонский курфюрст Август Сильный (свое прозвище он получил за то, что лишь по достоверным данным был отцом 70 детей), говаривал, что Карл провалился в отцовские ботфорты, откуда его неплохо было бы вытащить за шиворот и наказать розгами.

Решив, что при таком правителе Швецию удастся потеснить без труда, Россия, Дания и Саксония (Август Сильный обещал уговорить вступить в войну и польский сейм) в 1699 году заключили союз и вскоре вторглись на ее территорию.

Из песни слова не выкинешь: в Северной войне Россия не оборонялась, а нападала.

Правда, 300 лет назад никто не видел в этом ничего плохого. К тому же Петр I стремился вернуть территории, некогда принадлежавшие Новгородской республике и утраченные московскими царями во время Ливонской войны и Смуты.

Кстати, по предвоенному соглашению, Прибалтика, включая Ригу, должна была отойти Речи Посполитой, а Петр претендовал лишь на побережье Финского залива. Впоследствии плоды победы были переделены в соответствии с реальным соотношением сил и вкладом союзников в победу.

Шведская армия насчитывала около 150 тыс. человек, плюс 13 тыс. военных моряков, в то время как один лишь Петр имел в своем распоряжении 200-тысячное войско. Но шведы далеко превосходили всех своих противников в организованности, выучке и тактике.

Ход войны

Саксонцы вступили в войну в феврале 1700 года, датчане — в августе, Россия — в сентябре.

После нарвской победы молодого короля в Европе стали сравнивать с Александром Македонским

Выбив Данию из коалиции стремительным морским десантом, Карл высадился в Эстонии и двинулся на помощь гарнизону Нарвы, которую осадил Петр.

Прибыв под Нарву с передовым отрядом в 12 тыс. человек, шведский король, не дожидаясь подкреплений и не смущаясь сильной метелью, обрушился на 35-тысячное русское войско и 19 ноября 1700 года наголову разбил его.

Петр при известии о приближении неприятеля ускакал в Новгород, оставив армию под началом «одолженного» австрийским императором генерала Карла фон Круи, практически не знавшего русского языка.

Вероятно, в следующую летнюю кампанию Карл без большого труда мог бы взять Москву, но решил, что «варварская» Россия более не представляет опасности, к тому же сулит мало добычи и славы, и устремился в Польшу.

Заняв Варшаву, он заставил поляков созвать сейм, низложить Августа Сильного и выбрать королем шведского ставленника Станислава Лещинского.

Однако многие паны и шляхта не признали решения, навязанного под дулами мушкетов. При их поддержке Август с остатками армии принялся кочевать по Польше. Карл упорно преследовал его, мечтая совершить «подвиг», который удавался мало кому в европейской истории — взять в плен короля.

Борис Петрович Шереметев — первый российский фельдмаршал и кавалер ордена Андрея Первозванного

Историки считают Карла XII великим полководцем — отважным, стремительным, дерзким, сполна наделенным интуицией, умевшим ошеломлять неприятеля неожиданными ходами, тонко чувствовать поле боя и вдохновлять войска – и очень слабым политиком.

Петр укреплял армию и строил Петербург, первый русский фельдмаршал Борис Шереметев брал в Прибалтике один город за другим, шведский риксдаг и население начали роптать, а Карл продолжал упрямую погоню.

«Он любил войну со страстью средневекового норманна, — писал о нем современник. – Он предпочел бы получить в голову шестнадцатифунтовую бомбу, чем заключить мир, пусть даже самый выгодный для его королевства».

Наконец, вторгнувшись в Саксонию, Карл заставил Августа в октябре 1706 года подписать Альтранштадский мир, согласно которому тот разрывал союз с Петром и отказывался от притязаний на польскую корону, но и после этого потерял целый год.

Поход на Россию

В январе 1708 года Карл с главными силами обратился против России.

Все ждали, что он двинется в Прибалтику возвращать города, занятые Шереметевым, но шведский король принял, как всегда, неожиданное, и, по мнению многих, роковое решение: идти в Белоруссию, а затем на Украину, и ударить по Москве с юга.

В его распоряжении на тот момент было всего 45 тысяч солдат. Задним числом историки, в том числе шведские, указывают, что, планируя поход, король совершил массу стратегических ошибок: наступал недостаточными силами, не обеспечив коммуникаций; недооценил противника; не организовал разведку; возлагал фантастические надежды на союзников, которые и не думали всерьез помогать.

Но тогда вся Европа полагала, что «положение несчастного царя становится отчаянным».

Вероятно, так считал и Петр, велевший вывезти из Москвы сокровища Кремля и строить по всей периферии страны укрепления. По его приказу стали засыпать землей действующие церкви, чтобы образовывался земляной холм, изнутри которого можно было вести огонь. В Пскове два таких импровизированных форта сохранились почти в полной неприкосновенности до начала XX века.

Мазепа

Измена украинского гетмана Мазепы Петру I – бесспорный факт. Вопрос о том, изменил ли он также своему народу, вызывает яростные споры.

Иван Мазепа: изменник или патриот?

Иван Степанович Мазепа происходил из богатого шляхетского рода, получил хорошее образование, живал в Польше и Австрии, по молодости был большим ловеласом.

К моменту Полтавской битвы ему было 70 лет, из которых 22 он занимал пост гетмана, получив его обычным для казацкой старшины способом: наговорив фактическому регенту России князю Василию Голицыну гадостей про своего предшественника Ивана Самойловича.

Объективных причин для недовольства Москвой у украинцев было достаточно. Вместо обещанной в Переяславе широкой автономии, царское правительство последовательно приводило Украину к общероссийскому самодержавному знаменателю. Три предшественника Мазепы — Дорошенко, Многогрешный и Самойлович — кончили ссылкой.

Особенно возмущал казачество Андрусовский мир 1667 года, по условиям которого Россия уступила Речи Посполитой Правобережную Украину, и с тех пор принялась искать союза с Польшей против турок и шведов.

Фактически Москва не выполнила главного обязательства, взятого на себя в Переяславе: защищать Украину от внешних врагов.

Будучи человеком осмотрительным и хитрым, Мазепа до поры таких настроений не выказывал, а делал все, чтобы быть в фаворе у Петра и по возможности ограждать Украину от того, что одни считают великими реформами, а другие — диким произволом и бесшабашной ломкой жизненных устоев.

Действительно, Петр, «подняв на дыбы» Великороссию, во внутренние малороссийские дела до Полтавы почти не вмешивался. То ли не доходили руки, то ли доверял Мазепе.

Причина этого почти безграничного доверия крылась в том, что Мазепа, оказавшись в 1689 году в Москве в разгар противостояния между Петром и Софьей, раньше многих русских вельмож сообразил, куда дует ветер, и сразу отправился в Троице-Сергиеву лавру с поклоном и подарками к Петру и его матери Наталье Нарышкиной.

Хотя Мазепа не одерживал крупных военных побед, он стал одним из первых кавалеров ордена Андрея Первозванного. Петр выхлопотал для него у австрийского императора титул князя Священной Римской империи. Подобной чести удостоился лишь Меншиков. Весть об измене гетмана прозвучала для царя как гром среди ясного неба.

Полтавскую битву изобразил на мозаичном полотне Михаил Ломоносов

Посредницей в переговорах между Мазепой и Станиславом Лещинским стала кума гетмана княгиня Анна Дольская. По имеющимся данным, первое письмо от нее Мазепа получил в конце июня 1705 года.

Ближайший конфидент гетмана Филипп Орлик в эмиграции вспоминал, что первое и несколько последующих писем от Дольской Мазепа сжег, называя ее при этом «проклятой сумасшедшей бабой».

Возможно, как это нередко бывает, свою роль сыграли личные мотивы. Направив на помощь Августу Сильному корпус под командованием Меншикова, Петр велел Мазепе отправляться с казаками туда же и состоять под началом бывшего торговца пирогами. Гетман, годившийся Меншикову в отцы и стоявший на голову выше его по происхождению и образованию, воспринял это как тяжкое оскорбление.

Позднее Мазепе стало известно, что Меншиков нашептывает «мин херцу»: казаки распустились, воюют плохо, гетманом Украины надо сделать его, он сумеет навести порядок!

Вопреки распространенному мнению, Мазепа хотел изменить Петру не в пользу Карла, а в пользу Станислава Лещинского, тайно договорившись с королем о воссоединении двух частей Украины и ее переходе в состав Речи Посполитой на условиях Гадячской унии.

Гетман рассчитывал, что главным театром русско-шведской войны станет Прибалтика, а он тем временем не спеша и без помех осуществит задуманное.

Когда Мазепа узнал, что Карл идет на Украину, его первой реакцией были слова: „Дьявол его сюда несет!“.

В октябре 1708 года Мазепа узнал, что в его ставку в Батурине направляется с войсками Меншиков, в присутствии которого он будет связан по рукам и ногам.

„Счастья баловень безродный, полудержавный властелин“ Меншиков получил за Полтаву звание фельдмаршала

Гетман оказался перед выбором: либо отказаться от задуманного, либо действовать немедленно.

В результате он фактически бежал в ставку Карла, оставив в Батурине небольшой гарнизон.

Не застав там Мазепы, Меншиков осадил город. Защитники во главе с полковником Чечелом держались стойко, но неизвестный предатель (с российской точки зрения – верноподданный) указал тайный ход в крепость. Батурин был полностью сожжен, оставшиеся в живых защитники казнены страшными казнями. По разным данным, погибло от шести до 15 тысяч человек.

Как сообщает украинский историк Богдан Лепкий, пленных в присутствии Меншикова пытали каленым железом, стремясь выведать, где находятся гетманская казна и знаки власти.

Поскольку казацкие полки были к тому времени приданы русской армии и находились в разных местах, Мазепа сумел привести с собой вместо 30-40 тысяч лишь пять тысяч человек. Впоследствии к ним присоединилось примерно столько же запорожцев, но большая часть казаков, напуганных расправой над батуринцами, заняла выжидательную позицию. В Полтавской битве на стороне шведов сторонники Мазепы не участвовали.

Полтавский бой

В апреле 1709 года шведы осадили Полтаву. В случае взятия города создавалась угроза Воронежу — ключевой базе снабжения и формирования русской армии.

В конце мая под Полтаву прибыл с главными силами Петр. Шведам оставалось только принять бой: впереди у них был город, позади — русская армия. Впрочем, Карл и сам давно стремился дать „генеральную баталию“.

Полтавский триумфатор

16 (27) июня Петр провел военный совет, на котором было решено дать сражение.

20 июня русские переправились на правый берег Ворсклы и стали готовиться к битве.

21-22 июня шведы предприняли последний безуспешный штурм Полтавы, потратив при этом почти весь орудийный боезапас.

В 6 утра 29 июня (8 июля по новому стилю) Петр построил войска и обратился к ним со знаменитой речью: „Солдаты! Пришел час, который решит судьбу Отечества. И так не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру врученное. А о Петре ведайте, что Петру жизнь не дорога, жила бы только Россия, ее честь, слава и благоденствие!“.

В 9 утра Карл подал сигнал к атаке. Бой продолжался всего два часа.

Петр и его генералы исключительно грамотно построили земляные укрепления. В придачу к шести редутам на главной линии обороны были сооружены еще четыре, расположенные по центру перпендикулярно основным. Таким образом, наступающая шведская армия сразу была рассечена надвое, очутилась под огнем с близкого расстояния и понесла большие потери. Правофланговые колонны генералов Росса и Шлиппенбаха оказались отрезанными от главных сил и были уничтожены драгунами Меншикова.

Царь применил и еще одно новшество в военном деле: насколько можно судить, впервые в истории и за 250 лет до Сталина разместил в тылу своей армии заградотряды с приказом стрелять по бегущим. Но этого не понадобилось.

В начале боя шведам удалось потеснить русский центр. Тогда Петр лично повел в контратаку второй батальон Новгородского пехотного полка. При этом шведская пуля пробила его шляпу.

Король и гетман едва успели переправиться через Днепр

Шведы атаковали на левом фланге, пытаясь обойти русские укрепления по краю Будищенского леса, но драгуны Меншикова подоспели вовремя, „на палашах рубились и, въехав в неприятельскую линию, 14 штандартов и знамен взяли“.

Когда русские драгуны стали обходить фланги королевской армии, Петр дал сигнал к общей атаке. Шведы не выдержали штыкового удара и обратились в бегство. Около 12 тысяч солдат, оставленных Карлом в резерве, так и не успели вступить в битву.

В погоню Петр отрядил все того же Меншикова, который на другой день настиг неприятеля у Переволочны, где шведы хотели переправиться на правый берег Днепра. Не имея в достатке лодок и плотов, 16947 солдат и офицеров во главе с генералом Левенгауптом сдались в плен. Карл и Мазепа с горсткой людей сумели бежать в Турцию.

Потери русской армии под Полтавой составили 1345 человек убитыми и 3290 ранеными. Шведы потеряли 9234 человека убитыми и 18794 пленными (с учетом захваченных у Переволочны). В плену оказался цвет шведского генералитета и сопровождавший Карла в походе премьер-министр граф Пипер. Победителям достались 28 пушек, 127 знамен и штандартов и королевская казна.

Широко известна история о том, как Петр вечером после баталии устроил банкет, пригласил на него пленных шведских военачальников и, собственноручно налив им водки, предложил тост „За здоровье наших учителей!“, на что фельдмаршал Реншильд ответил: „Хорошо же вы заплатили нам за науку!“.

Правда, после этого рыцарского жеста пленных генералов отослали в отдаленные северные города, где они до конца войны терпели суровые лишения. 40 тысяч пленных шведов рангом пониже (разумеется, взятых не только под Полтавой, а в ходе всей войны), отправили на строительство Петербурга, где большинство из них сложило головы.

Противоречивые оценки

„Стыдно было бы проиграть Полтаву […] Русское войско уничтожило отощавших, обносившихся, деморализованных шведов, которых затащил сюда 27-летний скандинавский бродяга“, — писал Василий Ключевский.

Современный российский исследователь А. Бушков вообще полагает, что „Полтавская битва, которую нас с детства приучили считать чем-то невероятно грандиозным и эпохальным, была едва ли не заурядной стычкой“.

Личный штандарт Карла XII хранится в Петропавловской крепости

Действительно, шведы воевали за тысячи миль от своей страны, практически без связи с родиной, подкреплений и снабжения. Солдаты и офицеры не знали, за что сражаются, а разговоры о славе большинству из них успели надоесть.

Со шведской стороны в Полтавской битве участвовали 16 тысяч человек при 41 орудии, из которых по причине отсутствия боеприпасов стреляли лишь четыре. С российской — 37 тысяч человек и 72 (по другим данным 112) артиллерийских стволов. Общая численность армии Петра с учетом резерва и гарнизона Полтавы составляла около 60 тысяч.

Незадолго до боя Карл получил ранение в ногу и командовал с носилок (их, кстати, разбило ядром, так что он чудом избежал гибели). Героические батальные полотна, изображавшие короля, энергично жестикулирующего в полулежачем положении, висели потом во многих аристократических домах Европы, но успешному руководству войсками это, конечно, не способствовало.

С другой стороны, учитывая непререкаемый до той поры авторитет шведской армии и ее полководца, Петропавловская крепость и Полтава была огромной моральной победой.

За восемь с половиной лет после нарвского поражения русские впервые сошлись с главными шведскими силами под командой короля.

Военные специалисты практически единодушно считают, что армия Петра одержала верх не только числом, но и умением. Пехота, кавалерия и артиллерия продемонстрировали отличную слаженность и выучку. Особо отличились драгунские полки. Оправдал себя введенный Петром трехгранный штык-багинет, на два века ставший главным символом русской военной мощи.

Партер и сцена

Северная война продолжалась еще 12 лет.

Вместо того, чтобы воспользоваться отсутствием Карла в Швеции и быстро добиться выгодного и почетного мира, нанеся удар через Финляндию или высадив десант под Стокгольмом, Петр сначала затеял окончившийся катастрофой Прутский поход, а затем, по словам Ключевского, „втянулся в придворные дрязги и мелкие династические интересы германского мира“ и „разменял главную задачу на мекленбургские, саксонские и датские пустяки“.

Путь, проделанный шведской армией с начала войны, завершился под Полтавой

Как писал впоследствии французский историк Жорж Удар, русский царь „имел несчастье ввязаться в хаос сложных интриг, которые требовали тонкого политического чутья, изощренной дипломатии и финансовых средств, которых ему не хватало“.

Однако все это не могло изменить главного: судьбы войны, России и Швеции решились под Полтавой окончательно и бесповоротно.

По словам шведского историка Петера Энглунда, „шведы покинули подмостки мировой истории и заняли места в зрительном зале“. Россия вышла на авансцену, превратившись в один из ключевых факторов европейской, а позднее мировой политики.

Кто в результате выиграл, а кто проиграл, зависит от понимания счастья и смысла жизни.

Во всяком случае, у Энглунда ответ на это вопрос, похоже, сомнений не вызывает. По его словам, „одна из дорог, ведших к нынешнему процветанию Швеции, брала начало под Полтавой“.

Будучи вынуждена отказаться от экспансионистской политики и притязаний на роль великой державы, Швеция с 1809 года вообще никогда ни с кем не воевала и сделалась уютной безопасной страной, жители которой наслаждаются широчайшими политическими и социальными правами и высоким уровнем жизни.

Россия стала военно-бюрократической империей, наилучшим символом которой, по мнению посетившего страну в середине позапрошлого века французского маркиза де Кюстина, могли бы служить блестящие кавалерийские полки, несущиеся галопом мимо нищих деревень, и за 250 лет не пропустила ни одной более или менее значительной войны, потеряв на них миллионы своих сыновей.

Что было бы, если бы?

В последнее время и в России, и на Западе вошел в моду жанр «виртуальной истории»: каким был бы мир, если бы герой Брэдбери не наступил на бабочку, если бы на той или иной развилке события двинулись в ином направлении?

Очевидно, что вся последующая история выглядела бы совсем иначе, если бы под Полтавой победу одержал Карл XII.

На месте Полтавской битвы стоит церковь

Швеция окончательно превратила бы Польшу в своего вассала, утвердилась бы в северной Германии, превратила бы Балтику в свое внутреннее озеро, надолго стала бы, наряду с Британией, Францией и Австрией, одним из ключевых европейских игроков, с большой долей вероятности встала бы на путь колониальной экспансии.

При такой виртуальности невозможно было бы возвышение Пруссии, а значит, не было бы и Германии в ее теперешнем виде.

Украина имела бы все шансы благоденствовать в качестве полунезависимого субъекта польско-литовско-малороссийской конфедерации, являющейся, в свою очередь, протекторатом Шведской империи, и уже в XVIII веке стать европейской страной.

Однако возможен был и пессимистический вариант: с новым витком борьбы за власть между казацкими старшинами после смерти старого Мазепы, или восстанием крепостных, которым Мазепа не обещал ничего, при поддержке сочувствующих запорожцев.

В этом случае Украину ждал бы либо многолетний кровавый хаос, либо подавление смуты шведами или турками с последующей оккупацией.

Представить себе Россию, занятую шведскими гарнизонами и управляемую из Стокгольма, совершенно невозможно. Однако ее, несомненно, ждало бы превращение во второстепенную азиатскую страну.

Петербург стал бы шведским городом, либо оказался вовсе заброшен. Окно в Европу, которое принялся рубить Петр, было бы заколочено. Самого Петра, вероятнее всего, свергли бы с престола либо шведы, либо собственные подданные. На трон взошел бы несовершеннолетний Алексей Петрович, что сильной политике не способствовало бы.

В случае оптимистического сценария, через поколение-два явился бы новый реформатор, который начал бы все сначала, и, возможно, сделал лучше, чем Петр.

В другой виртуальности Россия надолго осталась бы в состоянии Персии или Китая.

При таком варианте истории у нее много чего не было бы: державного величия и „дворянских гнезд“, Кунерсдорфа и Бородина, плаваний Крузенштерна и Беллинсгаузена, Пушкина и Эрмитажа, Менделеева и Пирогова.

Но не было бы и многого плохого: убиения сына родным отцом в 1718 году, крайних форм крепостного рабства, 25-летней солдатчины, трагического раскола нации на „русских европейцев“ и „русских азиатов“, а главное — бесконечных войн. И большевистского эксперимента, скорее всего, тоже не было бы.

Россия жила бы менее блистательно и интересно, но проще и, вероятно, счастливее.

Радоваться или горевать по этому поводу смысла нет. История на поле под Полтавой сложилась так, как сложилась.