Литва между США, ЕС и Россией: новая политика?

Случилось то, что для многих было очевидно с самого начала: новый руководитель Литвы Даля Грибаускайте спустя всего полгода после прихода в президентский дворец превратилась из номинального президента в «самого влиятельного человека в Литве»

Случилось то, что для многих было очевидно с самого начала: новый руководитель Литвы Даля Грибаускайте спустя всего полгода после прихода в президентский дворец превратилась из номинального президента в «самого влиятельного человека в Литве». По крайней мере, таковым ее назвали в ходе опроса, проведенного накануне нового 2010 года журналом Veidas, депутаты Сейма Литвы. Как мы и предсказывали в августе (см. «Новый правитель Литвы между двух огней»), чтобы стать реальным, а не фиктивным правителем (каковым, по мнению многих политологов, являлся ее предшественник на посту Валдас Адамкус), еврокомиссару нужно было время. В первые месяцы в Литве господствовало разочарование Грибаускайте, от которой ждали немедленных перемен, отставки прежнего правительства, смены руководства ключевых государственных служб, включая спецслужбы, «единоличного» правления. Все ждали, что обладатель черного пояса по каратэ станет стучать кулаком по столу и метать громы и молнии. Однако Грибаускайте явно не претендовала на роль литовского Никиты Хрущева: поначалу ее даже не было особо заметно. Контраст с предвыборным имиджем боевого политика был большим. Президент сменила лишь одного незначительного министра, другой — министр финансов — сам ушел на повышение, на ее место еврокомиссара в Еврокомиссии. На этом кадровые перемены как бы окончились. «Все осталось по-прежнему, как при Адамкусе» — таков рефрен многих аналитических обзоров в августе-сентябре. Грибаускайте даже обвиняли в том, что она, как и Адамкус, стала послушным исполнителем приказаний того же правящего Литвой закулисного «клана», укоряли не соответствием между ее предвыборными заявлениями, в которых она обещала бороться с «олигархами», коррупцией, кумовством, и ее нерешительными реальными действиями. Было также обращено внимание, что Грибаускайте избегает говорить на многие острые темы: скажем, на темы отношений с Россией, требования компенсаций «за ущерб», наличия незаконных тюрем ЦРУ в Литве и т.п.

Однако к концу года ситуация резко изменилась. Грибаускайте начала действовать. Ей нужно было время, чтобы освоиться в новой роли и окружить себя людьми, которые станут ее поддерживать. Она не хотела быть «одиноким в поле воином» (вспомним, что ей некоторые политологи предрекали судьбу Роландаса Паксаса, который, став президентом, решил в одиночку менять шефа спецслужб и предпринимать другие решительные действия, но поплатился троном). Если в первые месяцы ее правления единственным нестандартным, оригинальным шагом с ее стороны можно было назвать разве что ее личный звонок президенту России Дмитрию Медведеву по поводу блокирования литовских перевозчиков на российской границе (немыслимо было представить, чтобы Валдас Адамкус, на протяжении десятилетия своего правления, звонил лично руководителю России), то в октябре-декабре мы уже имеем дело с целым рядом подобных оригинальных поступков и заявлений. Грибаускайте вдруг заявляет, что у нее есть подозрения насчет реальности тюрем ЦРУ в Литве. Это вызвало недоумение и даже шок в определенных кругах: ведь Литва  — самая «проамериканская» страна региона, верный союзник США, член НАТО. Именно в Литве базируются самолеты НАТО, охраняющие небо Прибалтики, Многие не поняли, зачем нужно было поднимать такую непростую тему, «бросающую тень» на стратегического союзника. Тем более, что Грибаускайте заодно и дала оценку этого возможного факта: как резко отрицательного. Вплоть до того, что если тюрьмы будут обнаружены, то Вильнюс должен чуть ли не извиниться перед миром и пообещать никогда больше такого не делать. Валдас Адамкус никогда не посмел бы заявить ничего подобного — бросить хотя бы малейшую тень на США. Впрочем, оно и понятно: ведь он, американец, там получает пенсию. У него там имущество и корни.

Далее последовали и первые крупные кадровые перестановки: сначала были смещены два ключевых заместителя руководителя Департамента госбезопасности (ДГБ), затем последовала и отставка самого главы. Затем приказ в 24 часа отозвать с поста посла Литвы в Грузии бывшего главу ДГБ, обвиненного, как пишут литовские СМИ, в скрытии наличия тюрем ЦРУ. Почти одновременно был смещен со своего поста глава госфонда социального обеспечения, собирающего средства для пенсий и социальных пособий, «Содра» (в настоящее время дефицит этого фонда приобрел угрожающие размеры). Полетел со своего поста глава Биржи труда страны. Одни высшие руководители. Сгустились тучи над генеральным прокурором Литвы, которого Грибаускайте подвергла резкой критике, особенно после педофильного скандала (правоохрана на протяжении года не реагировала на просьбы отца защитить его дочь от педофилов, что привело к убийству  — предполагаемо скрывающимся теперь отцом — двух подозревавшихся людей, один из которых судья). По мнению многих депутатов Сейма, дни генпрокурора уже тоже сочтены. В последние дни все больше разговоров о возможной «расправе» президента и с главой МИДа, посмевшего противоречить Грибаускайте по делу тюрем ЦРУ: он заявил, что тюрем не было — в то время, как руководитель страны фактически считает установленное парламентским Комитетом по национальной безопасности и обороне наличие помещений для тюрем «тюрьмами» (глава МИДа дождался уже язвительных реплик президента в свой адрес).

Именно решительные кадровые перестановки и внушили депутатам Сейма, а заодно и литовцам в целом, ощущение (страх?), что Грибаускайте это власть. Так можно интерпретировать ее титул «самого влиятельного человека в Литве»: ни разу за десять лет правления Валдас Адамкус не был назван таковым. Потому что тяжело припомнить, чтобы он кого-либо „самовольно“ снял с поста (хотя его к этому не раз призывали — в том числе призывали снять скомпрометировавшего себя дальше некуда главу ДГБ Арвидаса Поцюса: однако Адамкус, наоборот, грудью вступился за Поцюса, когда Сейм делал попытки лишить поста этого резервиста КГБ). Не случайно влиятельная газета, выражающая, по слухам, интересы представителей бывшего правящего „клана“, все чаще именует Грибаускайте — занимающимся самоуправством „диктатором“ и даже намекает на сходство с Лукашенко, бьет в набат насчет угрозы „демократии“. Власть — это демонстрация способности лишать постов высших государственных чиновников.

После того, как пришло понимание наличия у нового президента Литвы такой способности, произошел резкий сдвиг в умах и настроениях правящей в Литве элиты. Произошло, можно сказать, чудо: число сторонников Грибаускайте не просто выросло за счет новых назначенцев, „своих людей“ — немалая часть старой гвардии учуяла, откуда дует ветер, кто берет бразды правления в свои руки, от кого зависит твоя карьера, и стала неожиданно на сторону президента. Удивительно, но правящие Литвой консерваторы чуть ли не признаются в любви „левой“ (выдвинутой в свое время социал-демократами) Грибаускайте: по крайней мере, не слышно ни слова резкой критики в ее адрес, хотя она звонит лично Медведеву, якшается с Александром Лукашенко, снимает с постов бывших консерваторов. Один из них, Мечис Лауринкус, бывший шеф ДГБ, которого Грибаускайте отозвала с поста посла Литвы в Грузии — был даже одним из руководителей партии консерваторов „Союз Отчизны“ (теперь „Союз Отчизны — Христианские демократы Литвы“, СО-ХДЛ). Ушедший только что в отставку глава ДГБ Повилас Малакаускас тоже был в прошлом консерватором и даже, уже не посту шефа спецслужбы, заявлял, что он думает „правым полушарием мозга“ (то есть остается консерватором, правым по убеждению). Однако лидеры консерваторов сегодня повторяют один за другим слова Грибаускайте о тюрьмах ЦРУ, о „государстве в государстве“ (вчера об этом смели говорить разве что политические маргиналы, чуть ли не „агенты Москвы“), которым являлся никому неподвластный Департамент госбезопасности. По словам Грибаускайте, „Комитет Сейма по национальной безопасности и обороне, проводивший расследование по тюрьме ЦРУ, установил, что специальные здания были построены и оборудованы таким образом, что могли быть использованы для содержания заключенных. Так что, в принципе, мои подозрения подтвердились. Литва фактически являлась заложником группы людей, которые заигрались во власти. Ненормален и тот факт, что Департамент государственной безопасности стал как бы государством в государстве. Мы должны гарантировать демократический контроль над спецслужбами в стране, установить прозрачный механизм контроля в решении крайне важных вопросов, связанных с государственной безопасностью. Литва, как государство, будет уважаемо только в том случае, если не будет допускать нарушений прав человека и рисковать безопасностью страны. Вся эта история с тюрьмой ЦРУ является испытанием литовской политической зрелости. Нам нужно научиться признавать ошибки, и больше их никогда не повторять“ (интервью агентству BNS).

А вот что сказал в том же декабре, как информирует пресс-служба премьера, руководитель СО-ХДЛ глава правительства Андрюс Кубилюс: „Расследование тюрем ЦРУ позволяет понять, каким образом в ДГБ возникла и усиливалась культура ухода от контроля и несоблюдения законов; каким образом ДГБ начал превращаться в государство в государстве, которое занялось самоцельными властными играми и отдалился от интересов государства“.

А его заместитель по партии, министр обороны Литвы Раса Юкнявичене в интервью газете Lietuvos žinios, опять же в декабре, повторила в унисон: „Если имеется нарыв, его нужно удалять. А этого не было сделано: вовремя не были замечены симптомы воспаления. Прежде всего я имею в виду связанные с ДГБ проблемы. Те беды являются системными, я боюсь, что быстро мы их не решим. Положение нужно менять по существу — таким образом, чтобы ДГБ не было „государством в государстве“. То „государство в государстве“ контролировали не те должностные лица и не те политики, которым Конституция вменяет в долг контролировать ДГБ“.

Удивительное единомыслие! Кубилюс, Юкнявичене вслед за Грибаускайте используют одно и то же выражение — „государство в государстве“. А в недавнем своем заявлении премьер Кубилюс поразил многих, когда стал даже… цитировать Грибаускайте: что многие восприняли как признание ее безусловного авторитета и власти. „Как говорит президент Даля Грибаускайте, — сказал Кубилюс, объясняя последствия закрытия Игналинской АЭС, — открываются более широкие возможности расширения более свободного рынка электроэнергии, действующего по примеру скандинавских стран“. Некоторые комментаторы даже заметили удивительную аналогию с советскими временами — „Как говорит Леонид Брежнев… “.

С другой стороны, политики такого уровня как Кубилюс или Юкнявичене вряд ли беспокоятся о своих постах: пока их партия правит большинством в Сейме, президенту не так просто их снять. Грибаускайте может лишь отправить в отставку все правительство целиком, но это означало бы и роспуск Сейма, назначение новых выборов, поскольку большинство, пусть и хрупкое, в Сейме все равно за правоцентристскими силами. Экспериментировать же с „правительством меньшинства“, без поддержки парламентского большинства, в эпоху кризиса было бы более, чем неразумным. А Грибаускайте в разумности и рационализме не откажешь.

Так в чем же дело? Почему консерваторы так поддерживают Грибаускайте? На наш взгляд, консерваторы не критикуют действия президента, какими „волюнтаристскими“ они не выглядели бы, просто потому, что установился выгодный обеим сторонам „статус кво“. Грибаускайте в целом — отмечая отдельные ошибки — твердо поддерживает правительство Кубилюса, каждый раз заявляя, что в условиях кризиса ни одна другая партия не может представить ничего более конструктивного. „Альтернативы нынешнему правительству нет“, — эти слова президент повторяла особенно часто, как заклинание, накануне Нового года, в том числе в известном интервью BNS. Другими словами, она позволяет консерваторам — в лице правительства — и дальше без проблем пребывать во власти. Однако в обмен она требует не противоречить ей в ее „волюнтаристских“ движениях. Поддержка за поддержку. Установлен некий молчаливый любовный союз. Похоже, что произошло или происходит разделение власти: каждая сторона позволяет другой в определенных рамках обладать свободой действий и получать необходимый минимум поддержки. Это выгодно консерваторам, это выгодно Грибаускайте, которая, при такой опоре, теперь может не бояться, что ее при ее „волюнтаризме“ постигнет судьба Роландаса Паксаса, которому позволили править лишь полгода, а затем организовали импичмент и сбросили.

Понятно, что подобное положение вещей более, чем не нравится, утратившей власть левой оппозиции, представителям некоего теряющего власть „клана“, который через свои СМИ пытается „укусить“ президента, называя ее иронически то „всемилостивой госпожой“, то „диктатором“, то „кассиром“ (имеется в виду, что государством правит бывший министр финансов Литвы и еврокомиссар по финансам и бюджету ЕС).

„Русская карта“ — битая?

Похоже также, что именно президент Литвы — а не МИД и стоявшие за ним „серые кардиналы“, как раньше — начинает формировать внешнеполитический курс: что президенту и положено и по Конституции. Хотя Грибаускайте обвиняют чуть ли не в измене „американизму“, в „прорусскости“, намекая на ее „коммунистические корни“ (окончила Ленинградский университет, работала в высшей партшколе ЦК Компартии Литвы, защищалась в высшей партшколе ЦК КПСС), это не сбивает ее с толку. Президент Литвы избрала безукоризненную тактику, которая позволяет ей выдерживать любые атаки недоброжелателей.

Эта тактика состоит в том, что свою так называемую „прорусскость“ (которая состоит в обычном прагматизме, согласно с которым с соседями, а тем более от которых зависят, лучше жить в мире) она обосновывает своей „проевропейскостью“. Разве Евросоюз, в лице главных его старожилов (Франция, Германия, Италия)  — враг России? Нет, наоборот, эти страны (к ним можно добавить и Грецию, Испанию, Португалию, Бельгию и др.) скорее пытаются дружить с Россией, чем враждовать. В интересы ЕС не входит обострять отношения с Москвой: так почему Литва должна идти против течения Евросоюза, членом которого является? Вспомним попытки Литвы блокировать переговоры ЕС-Россия, навязать Евросоюзу свой взгляд на Россию как агрессора, опасное государство  — фактически вернуть отношения на рельсы холодной войны. Грибаускайте пришла в русофобскую атмосферу, созданную ее предшественником на посту руководителя государства, и многие не верили, что ей удастся справиться с русофобами. Что ее не постигнет „судьба Паксаса“. Но многие считают, что она, пройдя „брюссельскую школу“, обладает редкими для Литвы свойствами истинного политика, а именно — прагматичностью, трезвостью, хитростью и терпеливостью. Ее уже издавна называли „литовской Маргарет Тэтчер“, а теперь проводят параллели и с хитрым Черчиллем.

Сравним „прорусскость“ Грибаускайте и другого известного политика — Казимиры Прунскене, которая на учредительный съезд своей новой партии недавно пригласила Константина Косачева и других видных представителей „Единой России“. Ничего общего. Прунскене прямо заявила, что ее партия „прорусская“ — поэтому ее тут же назвали чуть ли не исполнителем «проекта Кремля»: хотя она утверждает, что всего лишь будет бороться за хорошие отношения с Россией. Прунскене не жалела хороших слов о России, не скрывала своих теплых чувств. Ничего подобного у Грибаускайте мы не встретим: „любви к России“ в ее речах не чувствуется. Даже если у нее есть какие-то чувства к русским и к России (характерный момент: СМИ писали о том, что она до сих пор помогает ленинградской женщине, на квартире у которой в бытность свою студенткой жила), обнаружить их  — значило бы, дать козырную карту в руки тем ее критикам, кто обзывал ее во время предвыборной компании „русской матрешкой“ (и в виде таковой — понимай „Троянский конь“ — даже изображал).

Продолжение