Украинская автокефалия. Двадцать лет спустя…

Исполнилось 20 лет со времени проведения Собора Украинской Автокефальной Православной Церкви, на котором формально провозгласили возрождение украинской автокефалии и избрали первого Патриарха – Мстислава Скрипника. О 20-летней истории

5-6 июня исполнилось 20 лет со времени проведения Собора Украинской Автокефальной Православной Церкви, на котором формально провозгласили возрождение украинской автокефалии и избрали первого Патриарха – Мстислава Скрипника. О 20-летней истории, настоящем и будущем украинского автокефального движения рассказывает РИСУ религиовед, кандидат политических наук и непосредственный участник Собора 1990 года Андрей ЮРАШ.

«Тогда, наверно, был период не перспектив, а только попытка усвоить прошлое»

— Господин Андрей, поделитесь, пожалуйста, впечатлениями от Собора УАПЦ 5-6 июня 1990 года, ведь Вы были его непосредственным участником.

— Во многих аспектах этот Собор выглядел и фактически был некой церковной революцией. И это все понимали и однозначно так и воспринимали. Откровенно говоря, в то время многие еще не до конца осознавали и понимали суть, значение автокефалии как церковного явления и перспективы ее для Украины. Но было однозначным то, что объединяло очень многих, принимавших участие в том Соборе, или даже абсолютное большинство – это желание продемонстрировать в церковной плоскости ту волю к кардинальным сдвигам и изменениям, которые уже витали в воздухе, которые уже так или иначе реализовывались в политической сфере, когда влияние коммунистической партии существенно ослабились. Когда в политической плоскости начало действовать Народное движение, культурологические организации — в своей плоскости, то и в церковной сфере также начались движения, связанные с Автокефальной и Греко-Католической Церквями. Это все были протестные структуры, движение против той системы, которая еще продолжала функционировать, но уже было очевидно, что это ее последние годы, а возможно, и месяцы.

Собор фактически стал венцом тех интенсивных, прилагавшихся на протяжении нескольких месяцев усилий по части конституционализации автокефальной Церкви.

Собор, проходивший в киевском Доме кино, был довольно успешным, действенным, динамическим и численным. В нем приняли участие 7 епископов уже новой генерации, появившейся, начиная с осени 1989 года. По нескольким причинам не смог принять участие в Соборе сам номинант на Патриаршую кафедру, тогдашний Глава Украинской Православной Церкви в Америке, Митрополит Мстислав, которого Собор избрал Патриархом. Фактически, как и в каждой революции, – это была эра эйфории и подъема. Это была эра веры в молниеносную победу, в быстрое однозначное достижение всех появившихся и завладевших умами значительной части общины идеалов.

Но это не была первая массовая акция, в частности и в Киеве. Уже до этого, в мае, состоялся многочисленный ход по улицам Киева от памятника Святому Владимиру. И это была более массовая акция.

На Соборе были уже представители от епархий, хотя однозначным было то, что в рамках этого Собора и в рамках целого автокефального движения, безусловно, доминировали именно западноукраинские, я бы даже сказал, галицкие представители. Галиция была в авангарде. Здесь же и была провозглашена автокефалия.

На Восточной Украине движение только начиналось, скорее едва только начала появляться сама идея. Ее носителями там были буквально одиночные общины, преимущественно в городах. На сельском уровне это было исключительное явление. А в Галиции к тому времени УАПЦ имела уже сотни приходов. Думаю, что к тому времени их было уже больше тысячи, возможно, даже полторы тысячи. Хотя тогда государственные органы не хотели перерегистрировать общины с РПЦ на УАПЦ. И потому трудно сказать наверняка их точное количество.

Еще до 1992 года существовало явление, когда общины не до конца были уверены в своей конфессионной ориентированности и могли мигрировать из одной Церкви в другую очень быстро, даже каждую неделю.

Кроме того, еще до 1992 года существовало явление, когда общины не до конца были уверены в своей конфессионной ориентированности и могли мигрировать из одной Церкви в другую очень быстро, даже каждую неделю. Я припоминаю такие случаи, когда, приходя в какой-то приход, ты никогда не был уверен, в структуре какой Церкви он находится. Священники очень часто вообще никого не поминали, а если поминали, то могли в одно воскресенье поминать одного иерарха, а в другое — уже другого. Я лично помню в Трускавце, даже после 1992 года, местный священник, бывший до того времени в РПЦ, поминал и иерархию Московского Патриархата, и Киевского.

Еще один феномен заключался в том, что община могла вообще не знать, к какой Церкви принадлежит их священник. А он совещался с представителями разных юрисдикций, определял, где ему будет удобнее и выгоднее… Потому, в самом деле, любая статистика того периода очень условна. Но приблизительно, я думаю, к середине 1990-го года в УАПЦ было полторы тысячи галицких приходов. Это уже было довольно существенно. Этот факт нельзя было не учитывать. Поэтому и не было принципиальных препятствий в проведении Собора. Но он все-таки имел более символическое, легитимизирующее, формальное значение, чем сущностное. Ведь структура, как таковая, уже действовала в течение многих месяцев.

 — Логически возникает следующий вопрос: а как видели свое будущее соборяне? Думали ли они об этом вообще, не было ли это скорее эмоциональное, чем прагматичное заседание?

 — Я думаю, что какой-то специальной, прямо долгосрочной стратегии не существовало. Здесь надо исходить из обстоятельств. Всего лишь за несколько месяцев перед Собором возникла идея. Идея захватила большое количество людей. Это не новая идея, но в Украине после десятков лет господства атеизма и господствующего положения Российской Православной Церкви эта идея была абсолютно новой практически для 98% участников движения. Здесь же не было наследственного единства с автокефалией 40-х годов. Этого практически не могло быть. Некоторые, возможно, единицы верующих сохраняли традиционную наследственность, а духовенства такого, за исключением одного-двух священников, я думаю, вообще не было.

Активные деятели автокефалии 1940-х годов во время войны выехали за границу. То есть, в Украине в конце 1980-х годов родилось новое движение, на сегодняшний день прошедшее огромную эволюцию. В любом случае собор происходил на волне невиданного подъема и увлечения новой концепцией. Казалось, что этим собором все проблемы и завершатся.

Я думаю, что глубоких экклезиологических задач Собор не ставил. Основная задача Собора была дать уверенность тем сообществам и конкретным делегатам, которые принимали в нем участие; сделать правильный выбор; сформировать структуру, которая получила самый почетный в Православии статус — патриарший. И, казалось, это уже все, этого достаточно. Вопросы правомочности епископских хиротоний или стратегии развития к тому времени не стояли так остро. Это, как снежный ком: он накатился, захватил и просто двигался дальше по своей собственной инерции. Остановить это движение в то время было уже невозможно.

Я уже сказал, что в начале 1990-х годов существовало свыше тысячи автокефальных приходов, и этим приходам надо было дать определенный ориентир, уверенность в том, что они не схизматические, что они не являются какими-то протестантами, не вышли за поле православной ойкумены. В этом собственно и была задача Собора. Я думаю, что господствующей среди его участников была мысль, что движение только начинается и набирает обороты, а потому нет сомнений, что за несколько лет эта идея победит в Украине. Считалось, что все складывается в пользу идеи автокефалии. Это уже сейчас, через 20 лет, можно смотреть и оценивать, насколько такая мысль была реалистической.

Я бы здесь провел не научную или экспертную, а сугубо эмоциональную, даже поэтическую параллель. Когда молодой человек влюблен – он «без памяти». Он никогда не применяет ум и не старается предмет своей любви оценивать со всех, тем более — рациональных сторон, или думать, что будет со временем, через 10 или 20 лет: как будет житься, какой у него будет дом, которые там будут окна – деревянные или пластиковые. Никто такой задачи не ставит. Вот и автокефальное движение в настоящее время находился в таком состоянии — первой, безумной влюбленности, зачарованности самой идеей. Как нельзя от влюбленных требовать какой-то прагматики, так же ее нельзя ожидать от автокефального движения в начале 1990-х. А с другой стороны, если бы не было этот сдвига, этого эмоционального и безрассудного действия, то, возможно, не было бы и автокефалии, и вообще ничего не случилось бы. Потому что ум блокировал бы много решений.

На этой же волне был еще один вообще забытый факт, о котором надо говорить. Я имею в виду ход православных верующих 1 июля 1990 года во Львове, посвященный очередной годовщине учреждения украинского казачества. Это было исключительное, невиданное ни до, ни после того действо. По оценкам только правоохранителей, было 70 тысяч людей. Сами участники и организаторы считали, что тогда собралось 100 или даже 150 тысяч приверженцев идеи автокефалии. Прибыли сотни автобусов со всех приходов Львовщины. Возглавлял службу и все действо митрополит Иоанн (Боднарчук). Было богослужение на Высоком замке, а потом ходом все шли к собору Святого Юра, который еще был в руках Русской Православной Церкви и был забаррикадирован при входе в него от площади Святого Юра. И вот насколько сильным было влияние этого похода на львовскую общину, что в интервью газете «Христос наша сила» Юрий Шухевич сказал, что только тогда греко-католики в августе решили однозначно отважиться на перевзятие собора Святого Юра, когда увидели, какую силу представляет автокефальное движение. Попробую своими словами передать содержание той цитаты. В ней шла речь о том, что если бы УАПЦ завладела собором, то, наверное, греко-католикам не удалось бы его вернуть, как не смогли вернуть ни одну из церквей Львова, перешедших к автокефальной Церкви: Успенскую, Николаевскую, Пятницкую, Петропавловскую, Святой Анны на Голоско и т.п.

Что же касается перспектив… Тогда был период, наверное, не перспектив, а только попытка усвоить прошлое. Тогда все зачитывались коротенькой книгой Александра Воронина «Украинская автокефалия». Это буквально 20 страниц, в которых конспективно пересказана история Украинской Церкви. Каждый ее абзац на самом деле был огромным открытием. А о каких-то мощных томах, которые бы проясняли суть феномена автокефалии, ее нюансы, речь не шла: тогда, очевидно, никто к этому еще не приближался.

 — Неоднократно звучали высказывания, что американская ветвь УАПЦ и сам Митрополит Мстислав смотрели на эти события с осторожностью. И потому свои шаги он делал с опозданием. Наверное, он не разделял той эйфории, которая царила в Украине?

Читать далее