Почему не слушали тех, кто знал что мировая экономика попадет в кризис

После активного восстановления в конце 2009 года жизнь титанов Уолл-Стрит снова стала несладкой. "Популярность того или иного мнения еще не значит, что оно не может быть абсурдным.

После активного восстановления в конце 2009 года жизнь титанов Уолл-Стрит снова стала несладкой. «Популярность того или иного мнения еще не значит, что оно не может быть абсурдным. Ввиду глупости большей части человечества общепринятые убеждения скорее нелепы, чем разумны», — Бертранд Рассел. Небольшое число сообразительных инвесторов, как правило, не имеющих относительно большого опыта инвестиций в недвижимость, производные финансовые инструменты или ипотеку, предвидели беспрецедентный крах рынка жилья и финансового сектора. Точность их прогноза заставляет задаться вопросом: почему эта малочисленная группа предсказала крах рынка недвижимости и последующие страдания всего земного шара, а для экспертов такое развитие событий стало сюрпризом? Кризис застал врасплох руководителей главных регулятивных органов: Алана Гринспена, Бена Бернанке, Генри Полсона и Тимоти Гайтнера. Банкиры Роберт Рубин, Чарлз Принс, Стэнли О’Нил, Ричард Фалд и Джеймс Кейн потеряли сотни миллиардов долларов по ипотечным кредитам. Ведущие аналитики, трейдеры, экономисты и ученые думали, что рынок недвижимости удержится на плаву. Инвесторы в недвижимость, ипотеку и производные финансовые инструменты тоже не ожидали такого поворота событий, равно как и так называемые спекулянты, играющие на понижении, т.е. инвесторы, которые ложатся спать, мечтая о несчастьях, из которых они смогут извлечь выгоду.

Кто-то винит во всем банкиров, которые получали слишком высокие бонусы, и порожденные ими токсичные продукты, другие тычут пальцем в циничных трейдеров которые использовали средства своих компаний в качестве игральных костей. Они приводят слишком простые и притянутые за уши объяснения. Конечно, у некоторых обитателей Уолл-стрит были опасения по поводу рынка жилья, тем не менее, они продавали небезопасные продукты в надежде отхватить последний щедрый бонус. Другие же шли на рискованные торговые операции, не думая о потенциальном снижении. Но гораздо больше людей были шокированы произошедшим и потеряли огромные суммы денег, когда рухнул рынок субстандартного ипотечного кредитования. В чем причина заблуждения экспертов? И какой урок мы можем извлечь из случившегося?

Ответы могут быть разными. Банкиры на Уолл-стрит постепенно развивали и усложняли свои продукты, частично потому, что хотели получить внушительные комиссии, а отчасти чтобы было чем привлекать новых клиентов. На рынке недвижимости облигации с ипотечным покрытием породили облигации, обеспеченные долговыми обязательствами (CDO), из которых возникли производные CDO, а вслед за ними — синтетические CDO. К середине 2000-х гг. главные управляющие мировых банков едва ли понимали, насколько опасными стали эти сложные ипотечные продукты, даже несмотря на то что их же банки продавали эти продукты клиентам, получая большую прибыль. Г-н Рубин, председатель исполнительного комитета совета директоров Citigroup в период пузыря на рынке недвижимости, весной 2010 года заявил Конгрессу, что не знал об инвестициях в CDO, которые создавались и продавались его банком, вплоть до осени 2007 года. Да, г-н Рубин зарабатывал в Citigroup $15 млн. в год. Но, по его словам, ему платили не за то, чтобы он разбирался в этих сложных продуктах, тем более что рейтинговые агентства считали их чрезвычайно безопасными. «Изучения этих продуктов на более высоком уровне не требовалось, потому рейтинг ААА и так предполагает, что они несут минимальный риск дефолта», — объяснил г-н Рубин. На том же заседании г-н Принс, который ушел с поста генерального директора Citigroup с компенсацией 100 млн. долларов за работу во время пузыря на рынке недвижимости, добавил: «Мы полагали, что высшее руководство защищено от проблем… Находясь здесь сегодня, я понимаю, что было глупо так думать». В конечном счете, Citigroup потерял $30 млрд. по CDO и получил финансовую помощь от государства в размере $45 млрд. — больше, чем любое другое финансовое учреждение. В залах заседания советов директоров мировых банков Рубин и Принс не были исключением. Большинство главных управляющих не имели представления о CDO и других сложных ипотечных продуктах.

«Нет ничего удивительного, что вы чувствуете себя сбитыми с толку», — сказал Джон Полсон инвесторам ранее в этом году, имея в виде инвестиции в CDO. «Большая часть людей испытывает такие же чувства. Этот рынок непонятен даже тем, кто в нем участвовал». Вместо того чтобы совершенствовать эти сложные продукты, главные банкиры перекладывали ответственность на руководителей среднего звена. Почему же все эти профессионалы так заблуждались? Зачастую они полагались на слишком высокие рейтинги, присвоенные инвестициям рейтинговыми агентствами. А кто-то верил мудреным компьютерным моделям, которые указывали на то, что крах национального и международного рынка маловероятен, по большей части потому, что спада такого масштаба не было уже семь десятилетий. Основная причина, по которой масштабный спад на рынке недвижимости казался многим экспертам маловероятным, заключалась в том, что мало кто из них помнил о том, как в начале 90-х гг. резко упала стоимость крупных игроков на рынке жилья в Калифорнии, Техасе и Массачусетсе. Банкиры, трейдеры и инвесторы с Уолл-стрит зарабатывают настолько много денег, что уходят на пенсию рано или меняют сферу деятельность, уступая место молодым коллегам. Бывает, что я, как журналист, долгое время не могу найти ни одного человека, который пережил трудности 1998 года, когда рухнул гигантский хеджевый фонд Long Term Capital Management. А тех, кто помнит проблемы на рынке недвижимости в начале 90-х гг., — еще меньше. Мало кто верил в крах рынка жилья, потому что почти никто не помнил о предыдущих сложностях.

Неслучайно, люди, которые вышли победителями из кризиса — Джон Полсон, Паоло Пеллегрини и Джеффри Грин, — приблизились к 50-летнему возрасту. Они прекрасно помнят о том, что пришлось пережить рынку недвижимость раньше. Молодость не позволила предугадать несчастье и подготовиться к нему. Также не простая случайность, что многие из тех, кто боялся краха финансовой системы в 2005 и 2006 гг., например, Эндрю Ладе (Lahde Capital) и Майкл Берри (основатель хеджевого фонда Scion Capital LLC), не работают в крупных банках, государственных учреждениях или больших компаниях. Высшие должности, признание электората и важные государственные посты обычно достаются оптимистам. Они становятся жизнерадостными и решительными лидерами, которые вдохновляют подчиненных. Как правило, мнительность и пустые переживания не способствуют продвижению по карьерной лестнице. Для этого нужна инициативность и идеи, как повысить прибыль за квартал, достичь целевого уровня краткосрочного дохода и идти на шаг впереди соперников. Мнительные личности обычно уходят с Уолл-стрит и идут работать в хеджевые фонды. Многим из них нравится делать инвестиции, но совсем не нравится общаться с людьми, даже с собственными клиентами. Они скучают на заседаниях, не умеют рекламировать себя инвесторам и любят искать слабые места в аргументах быков. Пожалуй, с ними не так весело пить пиво, зато у них хорошо получается предугадывать грядущие катастрофы, как перед кризисом субстандатного кредитования.

Уолл-стрит много говорит о противоположном подходе к инвестициям. Однако когда дело доходит до карьеры в сфере финансов, нет никаких оснований выступать против всех или пытаться предсказать проблемы. Инвестор Грег Липпманн пошел на огромный риск, поставив на медвежий прогноз. В 2005 году, когда Deutsche Bank ежегодно выплачивал ему миллионы долларов, он впервые почувствовал, что с субстандартным ипотечным кредитованием творится что-то неладное. Если бы г-н Липпманн поверил прогнозам, что рынок недвижимости будет расти, и продолжал инвестировать, он потерял бы деньги, как и все остальные в его банке и на Уолл-Стрит. Но в то же время он смог бы сохранить свою высокооплачиваемую работу. Все, что нужно было делать, — повторять приевшиеся извинения. Простите, босс, но такой кризис случается раз в столетие. Кто мог предвидеть шторм, который погубит мировую экономику? Описывая крах финансовой системы как природную катастрофу, а не череду человеческих ошибок, бессчетное число экспертов вышли сухими из воды и сохранили теплые места. Липпманн решил поступить иначе и купил непопулярные средства защиты от дефолтов по субстандартным ипотечным кредитам. Его высмеивали и оскорбляли. Если бы рынок недвижимости сохранил силу, Липпманна бы точно уволили. Его прогноз оказался верным и в итоге он заработал миллионы, но едва ли его решение было самым рациональным. «Он слишком многое поставил на снижение и почти ничего — на рост», — говорили многие трейдеры. Гораздо чаще нет никакого смысла рисковать, неординарный инвестор действует по принципу «пан или пропал». Еще одна причина, по которой у Уолл-стрит плохо получается прогнозировать спады, заключается в том, что большинство компаний с неохотой берет на работу и продвигает по службе ответственных за управление рисками и не желает, чтобы они определяли уязвимость ее подразделений. В начале 2007 года некоторые трейдеры поняли, что их предприятиям грозит опасность, но в то же время были уверены, что их коллегам в других частях мира нечего бояться. Как же они заблуждались. Беда в том, что в крупных компаниях слишком много тайн и слишком мало руководителей, которые делятся друг с другом информацией.

У управляющих рисками в Goldman Sachs была более полная картина по различным торговым группам потому, что трейдеры сотрудничали более плотно. Это объясняет, почему Goldman раньше других заметил проблемы рынка недвижимости, но было все равно слишком поздно. Пожалуй, самая главная причина, позволившая людям, подобным Полсону, увидеть приближающуюся бурю, заключалась в том, что они не были практикующими инвесторами в ипотеку или недвижимость. Они не поддались стадному чувству и не приняли на веру, что ФРС или правительство предотвратят крах на рынке недвижимости, и что инвестиции в производные инструменты опасны. Полсон, Пеллегрини и Грин не слишком хорошо разбирались в деривативах, но нашли время для самообразования. Полсон не подался распространенному страху, что покупка страхования по обеспеченным ипотекой облигациям позволит конкурентам добиться лучших краткосрочных результатов. Чрезмерная забота о среднесрочных итогах связала по рукам многих руководителей, которые пытались подготовиться к кризису. Некоторые считают, что Полсону и другим проницательным инвесторам просто повезло. В начале 2010 года бывший председатель ФРС Гринспен назвал это «статистической иллюзией».«Никто ничего не заметил. Ни научное сообщество, ни ФРС, ни регулирующие органы», — сказал он.

Председатель ФРС Бен Бернанке заявил, что в любом случае почти ничего нельзя было сделать. «У нас не было ни разрешения, ни средств, чтобы патрулировать финансовую систему», — поделился он в этом году. Нет ничего хорошего в том, что руководство банков не хочет брать на себя ответственность за свои ошибки, например, за невнимание к слишком свободным условиям кредитования и неспособность предостеречь заемщиков о рисках смелых ипотечных продуктов. Следует внимательнее слушать тех немногих инвесторов, которые все поняли, и не полагаться слепо на мнение отраслевых экспертов. Успех многих финансовых реформ, запланированных на 2010 год, будет зависеть от того, смогут ли новые агентства и регуляторы предвидеть будущие проблемы. Хотя непонятно, почему у них вдруг получится предугадать следующий пузырь, если они не заметили предыдущий. Было бы разумно заставить крупные финансовые компании откладывать больше наличных в качестве резерва на случай очередного жесткого кризиса, который, к сожалению, неизбежен в эпоху новых финансовых пузырей. Грег Липпманн в конце концов устал работать на Deutsche Bank. После долгих лет блефа, что он будет выступать против заниженных бонусов, Липпманн наконец заявил руководству об уходе с целью основать собственный хеджевый фонд. Однако, подобно Полсону, его репутация пострадала из-за вопросов о том, как ему удалось заработать столько денег, поставив на падение рынка недвижимости. Конечно, его не обвиняли в каких-либо незаконных действиях, но некоторые операции с CDO, созданные его коллегами в Deutsche Bank, попали под пристальное внимание федеральных властей, что усложнило Липпманну задачу по поиску клиентов.

Этим летом Майкл Берри до сих пор думает, что ему делать дальше. Грусть его немного рассеялась после запоздалого признания общественностью его работы, где он предсказал финансовый пузырь. Торговля не превратила Берри в еще одного Джорджа Сороса, но все же ему удалось сколотить неплохое состояние.Он почувствовал себя настолько уверенно, что не постеснялся публично сразиться с Аланом Гринспеном. «Страна не может позволить себе жить под руководством человека с мышлением Алана Гринспена», — написал Берри в открытом письме в Нью-Йорк Таймс в апреле. «На самом деле он должен был предвидеть кризис и по-человечески всех предупредить. Его бы послушали: когда он говорил об экономике, мир внимал каждому его слову». Но Берри все еще угнетен тем, как его клиенты обошлись с ним, и что общество почти ничего не вынесло из пережитого. «Я потерял веру в человечество и ее будет непросто восстановить», — написал он в электронном письме. «Мне больно не из-за себя, а из-за провала американского общества. Мое сердце разрывается, когда я думаю, насколько мы отклонились от ценностей, которые сделали Америку великой. Все это очень грустно».

Банкер