Путин и Медведев: а был ли тандем?

После майских каникул в России происходит оживление политического процесса, последнее в сезоне накануне летних отпусков. Дмитрий Медведев и Владимир Путин в минувшие две недели не сходили с телеэкранов, поздравляя и возлагая венки

После майских каникул в России происходит оживление политического процесса, последнее в сезоне накануне летних отпусков. Дмитрий Медведев и Владимир Путин в минувшие две недели не сходили с телеэкранов, поздравляя и возлагая венки. Владимир Путин отправился в турне в Восточную Азию и на Дальний Восток, успев сделать несколько примечательных заявлений. В том числе, вдруг снова всплыла тема президентских выборов, участия в которых премьер-министр России теперь не исключает.

Все это дает повод поговорить о расстановке сил в российском руководстве и балансе сил между президентом и премьер-министром России. Об этом — научный руководитель Центра исследований модернизации Европейского университета в Петербурге Дмитрий Травин и член научного Московского центра Карнеги Николай Петров.

 — Наблюдается ли конкуренция между политиками Путиным и Медведевым?

Николай Петров: Конкуренции и конфликтов между ними нет — по той простой причине, что у них очень разные функциональные роли. Грубо говоря, если Россию рассматривать как большую корпорацию — а именно такой подход часто используется Кремлем, — то роль Владимира Путина в ней – председатель совета директоров и главное лицо, принимающее решения. А роль Дмитрий Медведева — сейчас по крайней мере — мне видится скорее как глава департамента пиара. И в этом смысле в пространстве реальной политики мы видим Путина, который определяет решения, — а в пространстве виртуальной политики мы видим Медведева, который делает разного рода заявления, шлет сигналы. Но его роль в принимаемых конкретных решениях неясна — и, по-видимому, очень невелика.

Дмитрий Травин: Мне очень понравилось сравнение Медведева со специалистом по пиару. По-моему, это оригинально и очень точно. Я к этому добавил бы вот какой момент. Медведев де-факто специалист по пиару, но юридически он все-таки президент страны, и это накладывает на него некоторые обязанности в плане пиара самого себя. Медведев не оспаривает у Путина реальные полномочия, реальную власть. Но при этом за последние месяцы, может, за полгода, Медведев сделал целый ряд символических жестов, которые ассоциируются именно с ним. Совершенно очевидно, что именно в эпоху Медведева эти жесты были сделаны: интервью «Новой газете», встреча с Горбачевым и главным редактором «Новой газеты», досрочное освобождение Бахминой и целый ряд других моментов. Так что у меня ощущение следующее: Медведев, не оспаривая власть, тем не менее, хочет позиционировать себя как реального президента, который запоминается людям.

 — Николай, вы назвали бы это либерализацией политики?

Николай Петров: Я бы назвал это посылкой направленных сигналов в определенном направлении и подчеркнул бы две вещи.

Во-первых, за этими сигналами ничего не следует. Более того, если рассматривать слова Медведева, то диагноз он часто ставит очень правильный и точный. Как, например, то, что он сказал о бюрократической системе в своем президентском послании в ноябре. А вот лекарства он прописывает абсолютно несоразмерные тяжести болезни, которую он сам определил. То есть политический пакет Медведева — это либо чисто декоративные вещи, либо часто (как, скажем, последний законопроект по поводу назначения председателя Конституционного суда) это движение в противоположном направлении по сравнению с тем, что декларировалось раньше.

Во-вторых, сигналы посылаются в самые разные стороны. То есть, если вы либерал и вам милее то, что в течение одной недели президент Медведев демонстрирует в отношении либералов и либеральных идей, — пожалуйста, смотрите на то, что он сделал в апреле, и говорите о том, что есть все признаки надвигающейся оттепели. Если вы сторонник усиления государства и роста мощи наших военных — посмотрите на то, что говорит Медведев в другую сторону, и вы тоже можете найти там для себя много приятного.

 — Дмитрий, если предположить, что политический вес Медведева не слишком велик — у вас есть ощущение, что он или его группировка стремится этот вес нарастить? Или у него нет таких возможностей?

Дмитрий Травин: Люди, которые работают под Медведевым, стремятся проводить какие-то свои идеи — может быть, не обязательно для того, чтобы нарастить вес своего шефа, но для того, чтобы реализовать свои подходы. Есть заметные противоречия, скажем, между Дворковичем и Минфином по некоторым экономическим вопросам. Возможности Медведева пока очень невелики: его структуры могут продавить свое решение только в том случае, если оно в принципе устраивает и Путина, если это не какое-то принципиальное изменение путинской политики. Здесь особых перспектив ни у Медведева, ни у его структур пока нет. По крайней мере, этих перспектив не будет в том случае, если не углубится экономический кризис. Если в стране возникнет иная социальная ситуация, могут быть иными и отношения между башнями Кремля.

 — Николай, вы сравнили систему управления власти в России с корпорацией. Успешно ли работает эта корпорация?

Николай Петров: Мне кажется, что нет. И я вижу, что правительство, борясь с кризисом, предпринимает активные меры, но только в сфере экономики. А главные проблемы лежат в сфере управления и в сфере политической. А здесь если движение и есть, то оно осуществляется по тем рельсам, которые были проложены в конце второго президентского срока Путина — когда была разработана концепция и внутренней политики, и развития экономики, и внешней политики.

Между тем, что тогда декларировалось и определялось как эффективное и теми социально-экономическими и политическими реалиями, которые сейчас на дворе в ситуации кризиса — разрыв. Этот разрыв велик, и он нарастает. Эффективность управления всегда была низкой, и она понижалась, но это компенсировалось растущим денежным потоком. Сейчас, в ситуации, когда растущего денежного потока нет, эта возможность очень скоро кончится — когда кончатся резервы. При этом целый ряд управленческих механизмов — рассчитанных на ситуацию спокойную, стабильную, когда решения долго не принимались, а выдерживались, — он уже сейчас работать не может. И в этой ситуации система становится еще менее эффективной.

 — Дмитрий, как вы думаете, означает ли все это, что модель властной дихотомии, которая введена в России, в ближайшее время начнет давать серьезные сбои? Или все так может просуществовать ни шатко, ни валко до окончания этого президентского срока?

Дмитрий Травин: Мне кажется, Путин очень толково с точки зрения своих интересов подобрал себе президента. Медведев – наименее самостоятельная фигура из тех, кто мог бы занять президентский пост, из тех, кто рассматривался полтора-два года назад на этот пост. Ситуация может измениться в условиях, когда Путина поддерживает вся страна, и вся страна опять-таки понимает, что Медведев – это ставленник Путина, особых шансов на то, чтобы проводить свою политику, у Медведева нет, и вероятность распада тандема невелика. Если же кризис углубляется, если меняется отношение народа к власти, то, естественно, возникает вопрос: кто виноват? И в этой ситуации каждый из элементов этого тандема будет стремиться проводить свою линию, свой взгляд.

 — Если предположить, что ни один серьезный политик никогда ничего не говорит зря, почему именно сейчас Путин сделал заявление о том, что он не исключает своего участия в президентских выборах?

Николай Петров: Целый ряд шагов, предпринятых Кремлем — а не только это заявление, — свидетельствуют о том, что прорабатываются самые разные планы. И я соглашусь с Дмитрием Травиным в том, что президентский рейтинг – это не просто предмет гордости президента, а в данном случае премьера; потому что мы имеем один рейтинг – рейтинг Путина, и чуть более низкий, но абсолютно отражающий его рейтинг – Медведева. Это единственное и базовое условие стабильности всей системы. Институтов нет, и популярность президента – это легитимизация всей системы. Если и как только этот рейтинг резко начинает идти вниз, возникает риск дестабилизации.

И я вижу его не в том, что разрушится тандем, — по-моему, нет: есть один главный игрок и некое новое лицо, которое у этого игрока появилось. Но риск есть для всей системы: вот она может разрушиться. И тогда речь будет вестись не о том, кто – Медведев или Путин – будет следующий срок президентом, а о том, выживет ли эта система в своем нынешнем виде. И мой ответ будет такой: она не выживет, через год это будет другая система. Либо нынешняя система себя модернизирует, либо ей на смену придет какая-то новая.