20 лет назад по всей Центральной и Восточной Европе, подобно костяшкам домино, стали рушиться социалистические режимы.

Последним — в результате кровавой революции — пал румынский диктатор Николае Чаушеску. Но коммунизм оставил ядовитое наследие в гигантских архивах его тайной полиции, Секуритате, наводившей страх на граждан.

В просторном военном комплексе в Попешти-Леордени, предместье Бухареста, серые металлические полки забиты пухлыми серыми папками. Общая протяженность полок — 20 километров. Папок на них более 2 миллионов.

Джермина Нагат называет это «библиотекой зла». Джермина — старший следователь Национального совета изучения архивов Секуритате (НСИАРС). «Найти можно что угодно, — говорит она. — Огромное количество человеческой вины, человеческих слабостей, иногда — храбрости».

Вареная кора

Скрипачка Иоана Воичу Арнутоиу наткнулась здесь на невероятную историю неповиновения.

Она родилась в карпатских пещерах: ее родители были партизаны, участники немногочисленной отчаянной группы, сопротивлявшейся приходу коммунистов к власти в 1950-е. Девять лет они жили в горах, утоляли голод порой при помощи вареной коры деревьев, но в конце концов Секуритате их настигла.

Скрипачка Иоана Воичу Арнутоиу нашла в архиве данные о своих погибших в застенках родителях

И теперь архивы некогда самой засекреченной полиции рисуют историю семьи Иоаны: 85 толстенных папок и коллекция черно-белых фотографий. На одной из них — ее мать, выбирающаяся из пещеры и спускающаяся по стремянке. Подмышкой, как куклу, она держит маленькую Иоану.

Перед тем как казнить ее отца, люди из Секуритате сфотографировали его — изможденное лицо, темный, взволнованный взгляд. Мать Иоаны позже умерла в тюрьме.

Саму ее пощадили, отдали в интернат, а потом ее удочерили хорошие люди. Иоана росла, не зная о своих настоящих родителях, — до тех пор пока ни пал коммунизм, и открылись архивы.

В ее историю невозможно было бы поверить, если бы Секуритате сама не фиксировала так тщательно всего, что делала. И в еще большей степени, наверное, трудно поверить в существование такого огромного количества личных дел тех, кто на самом деле не оказывал режиму сопротивления.

Шантаж

Все что угодно могло стать причиной для открытия досье, говорит Джермина Нагат: «Люди, имевшие родственников за границей; люди, рассказывавшие анекдоты; люди, интересующиеся изучением иностранных языков».

К 1980-м годам почти каждый тридцатый житель Румынии стучал в Секуритате — вплоть до 10-летних детей. Некоторые сотрудничали с тайной полицией из убеждений, других вынуждали на это при помощи шантажа. Большинству что-то предлагали взамен: редкую возможность съездить за границу или продвижение по службе.

Как и на многих других румын, на меня тоже велось личное дело. В 1983 году офицер Секуритате предлагал мне шпионить за людьми, которых я знала, — в обмен на загранпаспорт и на лекарства от рака для моего отца. Я отказалась.

Когда пять лет назад я пыталась взглянуть на это дело, мне сказали, что его не нашли.

Но потом, незадолго до вступления Румынии в Евросоюз в 2007 году, огромное количество папок было передано в распоряжение НСИАРС. Nогда всплыло и мое досье.

Гриф «секретно»

Не без душевного трепета я отправилась в НСИАРС.

Первой неожиданностью стало то, что в моем личном деле оказался не один том, а целых два. И начато оно было намного раньше, чем я думала, — примерно в то время, когда я стала изучать английский и испанский в Бухарестском университете.

В одном рапорте, датированном апрелем 1983-го, капитан Секуритате писал, что я отказалась подписать бумагу о том, что согласна стать информатором. Следующая страница, на которой стоит штамп «секретно», подписан начальником этого капитана.

Это список мер, которые нужно предпринять с целью изучения моей персоны. В их числе — прослушивание моих телефонных переговоров и перлюстрация моей переписки.

Я узнаю почерк своего отца: это его письмо другу за границей. Я не знала о его существовании. Письмо аккуратно скопировано, как и обе стороны конверта. Впрочем, в этой папке немало и моих собственных писем. Некоторые пассажи в них подчеркнуты синей или красной ручкой.

Второй том шокирует еще больше. В нем 138 страниц расшифрованных телефонных разговоров, в том числе тех, что вели моя мать и мой тогдашний бойфренд. Больше всего мы говорили о болезни моего отца и его надвигавшейся кончине.

Все эти разговоры вновь проигрываются у меня в уме, когда я перелистываю десятки и десятки расшифровок, написанных вручную, наверное, целой армией людей Секуритате.

Досье кончается декабрем 1985-го, через несколько месяцев после того, как мне разрешили уехать из Румынии, практически в то же время, когда я начала работать на Румынской службе Би-би-си в Лондоне.

Как свидетельствует этот архив, другое подразделение Секуритате вело наблюдение за мной — как и за многими другими уехавшими, работавшими на иностранных вещателей, — до последних дней 1989-го.

Пуля в голове

Вид этого досье позволяет, наконец, почувствовать себя свободной. Но, в то же время, глубоко потрясает. Так много совершенно незнакомых людей снимали копии с моих писем, расшифровывали мои телефонные разговоры — зачем?

Открытие этого архива потрясает и других. «Эти папки — не мои или ваши, они принадлежат государству, — говорит Думитру Бурлан, бывший полковник Секуритате, бывший старший телохранитель Николае Чаушеску. — Если бы Чаушеску восстал из могилы, он всадил бы себе пулю в лоб!»

Старший следователь НСИАРС Джермина Нагат верит в то, что эти темные тайны нужно вытаскивать на свет. Она и ее коллеги регулярно открывают свидетельства того, что люди, в прошлом сотрудничавшие с Секуритате, сегодня занимают высокое положение в обществе — работают судьями, политиками, чиновниками.

«У них есть невыставляемая напоказ черта: они сопротивляются реформам, — объясняет Нагат. — Нарушение прав человека и гражданских прав изо дня в день было их работой. А теперь им приходится поступать с точностью до наоборот! Как это возможно? Нельзя быть балериной, если раньше ты был слоном».

Румынские суды рассматривают около 700 дел, касающихся высокопоставленных людей, предположительно сотрудничавших раньше с Секуритате, но на сегодняшний день решения приняты только по трем.

Так, что, похоже, еще немало слонов, переживших эру коммунизма, топчется на неоперившейся румынской демократии.