Тот самый Ющенко

«Ничего не забыли и ничему не научились», — говорили о Бурбонах, вернувшихся на трон после свержения Наполеона. Думал, что Ющенко, признав свое поражение, осознает и свои ошибки.

Все-таки приятно было увидеть Виктора Ющенко, несмотря на потрясающее разочарование в этом политике, пишет в своем блоге на радио Свобода Дмитрий Шурхало.

«Ничего не забыли и ничему не научились», — говорили о Бурбонах, вернувшихся на трон после свержения Наполеона. Думал, что Ющенко, признав свое поражение, осознает и свои ошибки. Однако, во время трехчасового общения с бывшим президентом понял, что это тот самый Ющенко.

Человек, верный своим убеждениям, мечтательный и непоследовательный. Браня коммунистов и проповедуя европейские ценности, он считает нормальным пользоваться — по старой номенклатурной традиции — государственной резиденцией.

Виктор Ющенко не избавился от менторского тона. Кто-то умный в свое время посоветовал назвать политическую силу «Наша Украина». Но у Ющенко слова «наше» в активном лексиконе нет. Он до сих пор оперирует категориями «мой народ», «моя нация».

Общаясь с нами, журналистами, Виктор Андреевич долго и проникновенно рассказывал о том, что прежде всего нужно национальное единство. А преодоление коррупции — это уже производное. Никак не могу с этим согласиться. Ведь, скажем, в неуместно упомянутой бывшим президентом Бельгии единством и не пахнет, но проблем с коррупцией значительно меньше. В конце концов, Ющенко не удалось ни того, ни другого.

Но больше всего поразило откровение о том, что возглавляемая им партия является «наименее понятной для украинского общества». Ну, незадача!.. Если быть понятным — это популизм, а высокомерие — это качественная альтернатива, то однопартийцам Виктора Андреевича стоит выразить искреннее сочувствие.

Разумеется, Ющенко очень не импонируют политики, которые говорят лишь то, что хочет услышать их электорат. И он очень хочет донести мысль о вреде популистов к своим согражданам. При этом он впадает в другую крайность.

Когда-то мы наивно поверили этому человеку, который часто говорил малопонятные сентенции. Не знаю, как кто, а я теперь чувствую нечто подобное тому, что чувствовал гоголевский городничий, который в конце пьесы убивался, что воспринял Хлестакова за ревизора.