На что способна Украина?

Если коротко, то главные факторы, которые определяли бытие украинского народа в ХХ веке и приобретенный им опыт, зовутся колониализм, тоталитаризм и геноцид. Все эти факторы были связаны с деятельностью на территории Украины государственных структур…

Как избавиться от постколониального, постгеноцидного и посттоталитарного наследия 

Негоже, конечно, завидовать странам, которые в сложных перипетиях сегодняшнего дня имеют столетия мощных государственнических традиций, сформированную национальную элиту, структурированную экономику и развитые институты публичной политики. Даже там, где с последним компонентом пока не очень сложилось, например в Китае, все остальное создает необходимый запас прочности для успешного движения через кризис и на встречу все новым и новым глобальным вызовам. Завидовать негоже, но невольно все же завидуешь. Потому что ситуация Украины объективно несравнимо сложнее. И дело здесь далеко не в допущенных последними правительствами ошибках.

Если коротко, то главные факторы, которые определяли бытие украинского народа в ХХ веке и приобретенный им опыт, зовутся колониализм, тоталитаризм и геноцид. Все эти факторы были связаны с деятельностью на территории Украины государственных структур Советской, а до того (в том, что касается колониализма) — Российской империи, а также Австро-Венгрии, Польши, Венгрии и Румынии. К этому следует прибавить еще и фактор оккупации, связанный с временами как Первой и Второй мировых войн, так и польского господства на Галичине после вооруженного захвата Западно-украинской Народной Республики. Все эти факторы, налагаясь друг на друга и переплетаясь друг с другом, дают в результате пеструю и объективно чрезвычайно сложную для теоретического описания и практического изменения украинскую ситуацию. Собственно, речь идет о единой европейской государственной нации, находящейся в такой нестандартной ситуации (правда, у крымских татар все то же самое, но они не являются сегодня государственной нацией). Поэтому и ответы на вызовы сегодняшнего дня Украина вынуждена давать, исходя из своего, в придачу ко всему, еще и весьма регионализированного, — постколониального, постгеноцидного и посттоталитарного статуса.

А кроме стратегических задач и вызовов, перед Украиной сегодня предстают и, так сказать, тактические. Они в своем роде не менее важны, потому что не решив их, вперед, навстречу великим целям и вызовам, не пойдешь. Поэтому сначала о них, ведь без надлежащего ответа вести речь о способности Украины действовать на геополитическом уровне в качестве субъекта не может быть и речи.

НОВАЯ «НОВАЯ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ»

Главная здесь, конечно, это проблема того, какой тип капитала будет доминировать в стране — национальный или компрадорский, рационально-креативный или авантюрный. Но она заслуживает отдельного рассмотрения. Тут же замечу, что от того или иного решения этой проблемы зависит очень много другого, даже сама способность общества фиксировать глобальные вызовы и самостоятельно искать ответы на них.

А еще для того, чтобы отвечать на вызовы постиндустриальной эпохи, в которую вошли ведущие государства мира и к которой присоединяются Китай, Индия и Бразилия, Украине нужно решить не решенные в прошлом проблемы. Сегодня нам нужна не мистическая «новая индустриализация», как призывает Арсений Яценюк, а доведение до завершающей стадии, до определенной целостности и системности тех индустриальных преобразований, которые происходили на протяжении последних 150 лет. Есть ли у нас хотя бы одна автомобильная трасса, которую можно полноправно приравнять к немецким автобанам или американским хайвеям? Кажется, недавно открыли около Киева — целых 3,5 километра. Со всеми ли населенными пунктами установлена транспортная связь? Все ли наши сельские школы имеют теплые туалеты (кстати, в 1941 году отсутствие таких туалетов лучше всего убеждало солдат Вермахта, что украинцы принадлежат к «низшей расе», что зафиксировано во многочисленных письмах с фронта)? В каждой ли районной и городской больнице есть аппараты искусственного дыхания? А это все — признаки настоящего, достаточно развитого индустриального общества.

Дело в том, что индустриализация в Украине была искажена, деформирована, искривлена и в царские времена вследствие ее роли в Российской империи как «колонии европейского типа», что убедительно доказал в конце 20-х годов Михаил Волобуев, и главным образом вследствие гипертрофированного развития ВПК в советские времена. Таким образом, индустриализацию, ее достижения следует поставить на службу человеку, а не милитарному молоху (или, как теперь, — олигархическим кланам), и в то же время остановить деградацию ее приобретений во многих сферах.

«ЗЕЛЕНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ»

Аграрный вопрос — для Украины в значительной степени сакраментальный. Ведь здесь имеем просто-таки колоссальный потенциал, который может стать базой для реализации многих амбициозных проектов. Разве станет для государства катастрофой становление в качестве одной из основ его экспортного потенциала аграрного сектора? Взгляните на пятерку основных производителей зерна в мире: Аргентина, Австралия, Канада, ЕС, США. Разве это слаборазвитые государства или сообщества государств? И сейчас, когда продукция металлургии (кстати, по большей части низкотехнологическая) занимает около 40% украинского экспорта, а зерна — всего 5%, разве это нормальная ситуация? Итак, потенциал Украины в плане развития аграрного сектора грандиозный, особенно в производстве зерна, и нужно его наращивать и решать, в частности, вопрос целесообразности присоединения к той или иной группе стран для создания «зернового пула», который займет ведущую позицию на мировом рынке. Сегодня здесь основными игроками являются США (20%) и ЕС ( 15%). В случае, если Украина договорится о таком пуле с Евросоюзом, то по результатам сезона 2008/09 годов такое объединение давало бы четверть зерна на мировом рынке; другой вариант — пул вместе с Россией и Казахстаном — тоже четверть мирового зернового рынка, а следовательно — возможность влиять на цены в выгодном для себя ключе. Какой вариант выбрать? Это непростой вопрос.

Однако при любых обстоятельствах есть проблема украинского варианта «зеленой революции», которая бы позволила в несколько раз увеличить урожайность основных зерновых культур и дала бы возможность стране стать в ряд главных житниц мира, а следовательно и влиятельных игроков на геополитической и геоэкономической аренах.

И ДОЛЛАРИЗАЦИЯ ВСЕЙ СТРАНЫ

Энергетика. Здесь проблем еще больше. Сегодня же и тем более завтра самостоятельное существование нации в той или иной государственной форме, национальное развитие и почетное место в «мировом оркестре», кажется, все больше зависят и будут зависеть от того, в какой степени будет обеспечена достаточная энергетическая основа существования определенного национального сообщества — не только его экономической, но и всей многогранной жизни. Потому что постоянная внутренняя коммуникация, дающая возможность населению разбросанных по пространству городов, городков, поселков, сел и ферм реально, а не воображаемо чувствовать себя целостным сообществом с определенным языком, культурой, характером и проектом на будущее, — такая коммуникация невозможна на уровне низкой энергетической базы под собой.

Здесь речь должна идти не только о диверсификации закупки энергоносителей и о развитии собственной электроэнергетики. Не следует забывать, что в Украине (0,4% суши) сосредоточены 5% разведанных полезных ископаемых мира; а по некоторым экспертным оценкам, это количество нужно увеличить еще на несколько процентов. Не нужно забывать, что в течение не слишком значительного периода при надлежащих финансовых вложениях вполне реально выйти на самообеспечение Украины газом собственной добычи и приблизительно на 25% — собственной нефтью, что запасы урана и отечественный научно-технологический потенциал дают возможность за короткий срок создать в стране полный цикл производства и использования ядерного топлива, наконец, следует помнить, что украинцы располагают одними из самых больших в Европе запасами энергии ветра, солнца и воды.

Казалось бы, узкая сугубо экономическая проблема — долларизация украинской экономики. На самом же деле вовсе нет. Вспомните опыт Эстонии: сразу же после восстановления независимости эта страна ориентировалась на дойчмарку как на резервную валюту, потом органично перешла с марки на евро. А потом так же органично интегрировалась в НАТО и Евросоюз. Иными словами, речь шла об осознанном мировоззренческом выборе тамошней национальной элиты, которая понимала: привязка к одной из ведущих континентальных европейских валют даст Эстонии союзника и лоббиста в евроатлантических структурах кроме США, которые и без того будут поддерживать интеграционные стремления балтийских государств в силу общей направленности своей политики. Украинская же слепая ориентация на доллар породила, кроме всего прочего, ряд весьма серьезных чисто экономических проблем. Ведь с начала 2000-х годов падение доллара превысило 40%. Сегодня абсолютно серьезно идут разговоры о новой мировой резервной валюте, хотя реальный переход — это дело лет и лет. А у нас тем временем долларизирована не только экономика, но и сознание большинства граждан.

Теперь о вызовах из другой области — книга, радио, телевидение, все, что обычно зовется национальным культурным или культурно-информационным пространством. Здесь ситуация сегодня очень опасная. Житель Донецка сегодня лучше знает, что происходит во Владивостоке или Саратове, чем в Днепропетровске или Одессе, не говоря уже о Львове. Засилье не только третьесортного западного, а прежде всего российского продукта, который во многом копирует далеко не лучшие образцы западной культуры и в то же время нередко несет на себе откровенно империалистическую, неоколонизаторскую идеологическую нагрузку, приводит к печальным последствиям. А не получается ли в результате, что и реальное пространство украинских городов все больше становится похожим на неопределенно-постсоветское, реально же — российское, или в лучшем случае малороссийское?

Перефразируя публициста Николая Рябчука, утверждавшего, что в Украине исчезнут проблемы с украинским языком, если 300 самых влиятельных семей заговорят на нем дома, замечу: проблемы украинского шоу-бизнеса, массовой культуры, книгопечатания, телевидения будут сведены к минимуму, если их продуктам будут отдавать предпочтение те же 300 семей. А подтолкнуть их к этому способна только лишь сила массового общественного мнения, которое должна мобилизовать интеллектуальная элита — больше некому.

КТО КОГО ПОБОРЕТ: МЫ ПРОБЛЕМЫ ИЛИ ПРОБЛЕМЫ НАС?

А теперь взглянем на главные глобальные вызовы. Первый и, возможно, главный из них — это собственно глобализация как сложный многомерный процесс, качественно меняющий измерения жизни всех наций планеты. Глобализацию значительное число отечественных ученых и публицистов сознательно, а чаще подсознательно рассматривает как субъективно-волюнтаристский процесс, вызванный деятельностью определенных общественных групп/страт/классов/наций, локализованных в развитых странах. Чаще всего речь идет о так называемом «золотом миллиарде человечества», на втором месте — версия «малого народа» и «жидомасонов», на третьем — «мирового империализма». И речь идет о процессе, якобы выгодном прежде всего или даже исключительно инициаторам становления глобального мира и глобального человечества. В более мягком варианте упомянутого дискурса речь идет о попытке транснациональных корпораций (ТНК) в первую очередь взять под свой контроль мировое обращение финансов, а затем и установить своеобразные «экономико-селективные фильтры» в каждой национальной экономике, чтобы самим решать вопрос об объемах производства, темпах роста ВВП и его структуре, исходя не из потребностей конкретных государств-наций, а из проектов, разработанных стратегами упомянутых ТНК. Но так или иначе, само глобальное выглядит здесь как антитеза национальному, а следовательно, украинцам нужно жестко противостоять тенденциям глобального развития и глобализаторам.

На самом же деле глобализация — сугубо объективный процесс, который начался не сегодня, а еще в конце ХІХ века и был замедлен и частично прерван двумя мировыми войнами, а потом холодной войной между двумя системами. Здесь не место вдаваться в детальный анализ этого процесса, замечу лишь, что сегодня речь идет о невозможности бытия локального социума, который смог бы самоопределяться вне мирового сообщества, живя в пределах самодостаточного, автаркического существования на принципах изоляционизма. Это, кстати, создает значительные сложности не только для малых наций-государств, но и для больших, которые становятся, с одной стороны, более влиятельными, а с другой — более зависимыми от других, отдаленных и не слишком заметных на мировой арене.

Эти объективные процессы с разной степенью успешности стремятся оседлать влиятельные политические, финансовые, региональные и государственные структуры современного мира, причем далеко не всегда самые большие и самые могущественные. Сегодня можно в уверенностью утверждать, что в мире идет соревнование, иногда жесткое и жестокое, между несколькими глобализационными проектами, между несколькими желающими обернуть все выгоды глобализации в свою пользу. И если присмотреться внимательнее, то иногда наиболее завзятые антиглобализаторы оказываются носителями конкурентных глобализаторских проектов; активные противостояния, протесты, противодействия оказываются либо альтернативными проектами глобализации и попытками самим успешно «оседлать» глобальные процессы (классический образец здесь — проект «всемирного исламского джихада»), либо попытками создать свой более локальный проект, но который задавал бы правила игры на всем глобальном пространстве.

Иными словами, кроме так называемого «золотого миллиарда» (внутри которого на самом деле выдвинуто несколько разных и в некоторой степени конкурентных проектов «укрощения» глобализации), глобализационные вызовы идут с разных сторон; для Украины тактически самыми опасными из них являются те (а речь идет о нескольких вариантах), которые пытается реализовать теперешняя власть Кремля — в связи с экономико-географическим и геополитическим местом украинского государства в мире. А вот стратегически наиболее опасен вариант всемирной исламской нации, точнее «уммы», которая различными способами пытается взять под контроль — и уже берет под контроль — целый ряд стран и регионов Европы, и не только Европу — при поддержке таких деятелей, как президент Венесуэлы Чавес, радикальный ислам уже начал укореняться в Южной Америке.

Вообще же речь идет о том, что исламский мир, переживающий сегодня эпоху Реформации в сочетании с эпохой модернизации, вслед за проектами наций по европейскому образцу положил начало (по тому же образцу, что и «объединение пролетариев всех стран» или «всех арийских и германских народов») проекту наднационального «великого сообщества», который основывается на принципах единства не просто «арабской нации», как в прошлые годы (тогда это была своеобразная революционная утопия, призванная мобилизовать массы для «противостояния империализму и сионизму»), а «единой исламской нации», «мира ислама», упомянутой уже уммы, объединяющей всех мусульман на очень жестких идеологических принципах. Эта умма, если исходить из позиции идеологов и практиков построения «исламского единства», должна пребывать в состоянии перманентного «джихада», то есть наступательной войны на уничтожение, с христианско-иудейской цивилизацией, и не только с ней (в этом контексте стоит вспомнить продолжительный конфликт исламских радикалов с Индией). По сравнению с этим проектом все другие локальные тоталитарные проекты, которые по инерции еще кое-где существуют в мире, кажутся чем-то архаичным и неубедительным. А вот исламский радикализм, как его традиционно называют (хоть это и не отражает его сущность), строя свою глобализационную программу на факторах консолидации и солидарности «своих» и противостояния «чужим», «кяфирам», а также «продавшимся» и «оборотням» (достаточно вспомнить, что суфизм — умеренное исламское течение — запрещен как ересь в Саудовской Аравии и еще в ряде государств), выдвигает лозунг быстрой и эффективной победы, для которой следует не жалеть жизней, идя на всевозможные жертвы. И не думайте, что Украина способна игнорировать этот вызов. Собственно, не только Крым, где уже на полный размах действует агентура радикальных исламистов, пытаясь разрушить традиционный либеральный ислам крымских татар, но и другие города Украины, где рекрутируют образованную молодежь в ряды сторонников радикальных версий ислама, стали ареной наступления идеологов и организаторов «всемирного джихада».

С этим связан другой вызов. Популярным все последние 20 лет является тезис, что мы поворачиваемся к Европе, стремимся в Европу и тому подобное. Но на наших глазах Западная Европа меняет свою этническую, культурную, следовательно, и политическую ориентацию. Об этом как-то не принято говорить ввиду политкорректности, но мы не можем не задавать себе вопрос: а останется ли Европа Европой? И дело не в самом по себе исламе, который исповедует большинство «новых европейцев»; крымские татары, турки, босняки, албанцы — это однозначно европейские народы, и в этом им не мешает их традиционная религия. Дело в другом: абсолютное большинство сегодняшних «новых европейцев» не принадлежит к европейским культурным пространствам, а те версии ислама, которые они исповедуют, несовместимы и несоизмеримы с европейством.

А тем временем сегодняшний день дает нам новые вызовы, уже из другой плоскости. Тот мировой экономический кризис, который кое-кто считает просто досадным эпизодом, мешающим набивать карманы, на самом деле является симптомом сильной болезни глобальной экономики, причем значительно более тяжелой, чем кажется на первый взгляд. Опять же, болезни, обусловленной объективными факторами. Энергосбережение и новые рациональные технологии сегодня уже не просто модная тема, а неотложная потребность эпохи. Если не будут приняты меры по коренному изменению за два десятка лет всей технико-технологической основы современной цивилизации, то последствия могут быть без преувеличения катастрофическими. Ведь стремительные климатические изменения происходят на наших глазах; оптимисты, правда, говорят, что эти изменения будут незначительными и существенно не повлияют на развитие цивилизации, достаточно будет обеспечить все дома кондиционерами и перекрасить их в белые цвета, чтобы не впитывали солнечные лучи. Но не является ли это побегом от реальности? А если правы умеренные пессимисты, прогнозирующие уже к середине ХХІ века повышение глобальной температуры на несколько градусов, таяние арктических и антарктических ледников, изменение циркуляции ветров и морских течений, опустынивание десятков стран и появление сотен миллионов экономических беженцев? Подчеркиваю, речь идет об умеренных пессимистах, потому что настоящие пессимисты считают, что Рубикон уже перейден, что избежать катастрофы уже невозможно, катастрофические климатические изменения произойдут на глазах нынешних поколений, большая часть планеты станет в силу тех или иных причин непригодной для жизни, и можно только пытаться приспосабливаться к новым условиям и попытаться минимизировать негативные изменения окружающей среды. Но при любых обстоятельствах речь идет не только о климатических, но и о социально-демографических, о геополитических и геоэкономических изменениях, о массовых группах экологических беженцев и о «войнах за ресурсы».

Парадоксальным образом вместе с этим высокая — значительно выше, чем сейчас — энергетическая насыщенность не только промышленности, но и всей человеческой жизни — это требование времени. При этом рост «оркестра наций» и увеличение количества «красок палитры национальных культур» — тоже требование времени. А еще существенный рост продолжительности активной жизни, усиление открытости мира и динамики передвижения миллионов людей по нему, лавинообразное увеличение количества информации — всего не перечислишь. Кроме того, похоже, что начинается новый этап космической гонки между ведущими государствами и группами государств, и неизвестно, каких масштабов он достигнет и какие открытия — в том числе для применения в нашей повседневности — принесет и каких ресурсов потребует. Одним словом, иногда имеем якобы взаимоисключающие тренды развития, которые нужно гармонизировать и найти ответы на их вызовы.

А старение населения в развитых государствах — разве это не факт? Для Украины он также имеет место. И вытекает он не только из прогресса медицины и изменения определенных традиций иметь большую семью и много детей, но и из политики дешевой рабочей силы, доминирующей в последние десятилетия в мире. А потому у новых поколений развитых государств, в полной мере втянутых в процессы глобализации, объективно не остается сил на утверждение семейных ценностей, на эффективное воспитание детей, на развитие всех своих способностей. Формируются и соответствующие ценностные установки: например, в Великобритании подсчитали, что женщина вследствие рождения ребенка теряет в среднем 200 тысяч фунтов стерлингов доходов. А что она теряет, не родив ребенка? И что теряет ее страна, собственно, и все человечество?

А есть же еще вызовы мирового терроризма и родственного ему новейшего морского пиратства, левого и правого радикализма, последних коммунистических тоталитарных режимов и новых тоталитарных государств, рвущихся к ядерному оружию, вызовы массового распространения технологий двойного использования и глубинного вторжения в геном живых существ, в том числе и человека, с не слишком гуманными целями, а ради получения прибыли любой ценой.

И НАКОНЕЦ — ИНТЕРНЕТ

И, наконец, вызов интернета. Мы еще не осознаем, что глобальное человечество — во всяком случае, в плане обмена информацией — это уже реальность сегодняшнего дня. Но эта информация может быть очень разного характера, а кроме того, появилось и еще появится немало желающих взять интернет под свой контроль.

Украинский интернет — это вариация всепланетного вызова «мировой паутины». Проблема, которая недооценена и общественным мнением, и политиками, и интеллектуалами. Сегодня интернет уверенно входит практически в каждую городскую семью, он привлекает молодежь и людей среднего возраста — и в то же время украинский и украиноязычный сегменты интернета ужасающе малы. Почти отсутствуют компьютерные игры на украинском языке. Ребенок, который в школе изучает предметы на украинском, в мире интернета переходит на русский, в лучшем случае — на настоящий язык международного общения нынешнего мира, то есть английский. То же делают и подросток, и студент, и взрослый. Это не означает, что не нужно входить в русский сегмент интернета. Это значит, что должен быть мощный украинский сегмент и по языку, и по содержанию. Потому что сегодня уже интернет — это не только средство общения и передачи информации, это способ формирования человеческих ментальных установок, определенных мировоззренческих ориентиров.

Но при любых обстоятельствах, чтобы достойно ответить на вызовы, украинцы должны побороть в самих себе тоталитарное и колониальное наследие, преодолеть травму, нанесенную им геноцидом, консолидироваться как современная нация — без всего этого движение дальше просто невозможно. Урегулирование такого сложного комплекса проблем похоже на решение задач на тему квадратуры круга, но одно здесь радует: сложность задач и ответов на вызовы нередко стимулирует защитные силы нации, и та преодолевает непреодолимое. Такие чудеса не раз наблюдалось в истории, следовательно, нужно совершать «обыкновенное чудо». Если, конечно, мы не хотим быть и дальше «нацией сержантов», как горько когда-то охарактеризовал украинцев Василь Стус.