Легенды советского футбола, так и не сыгравшие на чемпионатах мира

Участие в чемпионате мира – это большая награда для футболиста, пик его карьеры, память на всю жизнь. Но сейчас мы расскажем о людях, которые по уровню своего таланта были достойны, но на чемпионат мира так волею судеб и не попали…

А дабы картина не была столь мрачной, вспомним и истории со счастливым концом.

Юр Саныч Севидов. Форвард «Спартака», который так, увы, и не сыграл на мировом форуме. О Севидове можно рассказывать долго – и один из своих исторических материалов обязательно посвящу именно ему.

Юра – это человек-позитив. Рядом с ним невозможно было хандрить, дуться на что-то. А уж если рядом с Севидовым его закадычный друг Валерий Рейнгольд, надо держать животы, чтоб не надорвались от смеха.

Вот вам одна история. Сборная ветеранов Советского Союза едет на гастроли. Да-да, именно на гастроли, потому что, во-первых, эти матчи превращались в большое шоу, а во-вторых, вместе с нами в тот раз поехали и артисты.

Едем, после пары часов в пути сделали привал. Артисты – люди к подобным походам не привыкшие – держатся немного обособленно.

Надо было как-то сблизить элиту футбольную и музыкальную, чему и способствовали Севидов и Рейнгольд.

Походит ко мне (я был руководителем команды) на привале Валерий Рейнгольд: «Жень, а ты нам выпить разрешишь?» – «А что за повод-то, Валер?» – «Так День Победы!»

В дело вступает Юр Саныч: «Рейнгольд, а вы, немцы, какое вообще имеете к этому отношение?» Рейнгольд начинает рассказывать, что его отец воевал, дошел до Берлина…

А дальше финальная фраза Севидова: «Да, ты прав. Он сначала от Берлина до Москвы дошел, а потом вас, немцев, обратно развернули – от Москвы до Берлина».

Наши музыканты попадали от смеха. Перед ними стояли Артисты разговорного жанра.

Эдуард Анатольевич Стрельцов. Игрок милостью Божьей, волею обстоятельств так и не сыгравший на чемпионатах мира. На поле мне посчастливилось с ним пересечься только в 69-м году. Он заканчивал карьеру, я только начинал. Он Великий, я совсем пацан, только-только 20 лет исполнилось.

Играют «Торпедо» и «Спартак». Спорный мяч, который разыгрывает Эдуард Анатольевич и я. Судья бросает мячик, и я делаю движение ногой, но понимаю, что в этот момент больше думаю о том, что за Игрок стоит рядом со мной. Тот спорный Стрельцов выиграл.

Он вышел из тюрьмы и в принципе мог сыграть за сборную на ЧМ-66. Уверен, будь команда сверху, тогдашний главный тренер сборной Николай Морозов мог его взять. Но команды не было…

И Стрельцову ничего не оставалось, как играть за команду ЗиЛа на первенство Москвы – эти матчи на запасных полях «Лужников» собирали толпы народу.

Магнитогорск, 80-е годы. Играем матч в составе сборной ветеранов СССР. В ту поездку Стрельцов по каким-то причинам не собрался.

Приезжаем на стадион, там «биток». Народ ждет Стрельцова, коли уж он есть на афише. Выходим на построение, болельщики начинают показывать пальцами на Серегу Ольшанского, а он, как и Стрельцов, был лысоват – смотри, Стрелец идет! На трибунах еще до игры овация!

Я в запале начинаю что-то объяснять болельщикам – нет, дескать, не привезли Стрельцова, он дома остался, не смог вырваться.

Ряду во втором поднимается мужик, идет к выходу и зло так говорит: «Эх, нету Стрельца… Опять пьянь привезли».

Больше в афиши мы старались, если не было железной уверенности в участии Стрельцова, его не вписывать.

Липецк, матч ветеранов, 20 тысяч на трибунах, из которых 19 999 пришли посмотреть на Стрельцова.

В центре поля Эдуард Анатольевич собирается ввести мяч в игру. Подзывает меня: «Жень, ты мне под пятку покати, хорошо?»

Качу под пятку, он отдает ей пас назад…

Стадион встает, и начинается овация – минут на 10. Как только овация завершилась, Стрельцов заменился.

И так повторялось несколько раз. Большой игрок был еще и большим артистом. Он знал, чего ждет публика.

Ветеранская сборная отправилась в Молдавию и Крым в турне – за 15 дней 17 матчей! Туда Стрельцов поехал после напряженного, как я понял, разговора с женой Раисой, которую очень уважал и очень боялся.

А тут еще и неприятность приключилась. Накануне поездки в Кишинев Стрельцов возвращался с ветеранами из Болгарии и в такси, сколько помню, забыл подарок супруге. Она была недовольна.

В Кишиневе сборная играет в карты. Все знают, почему Стрельцов смурной. Игра как-то не ладится, есть, как говорится, внутреннее напряжение.

Эдуард Анатольевич поднимается – пойду, говорит, жене позвоню.

Возвращается минут через десять. Довольный, смеется! Но молчит, ничего не говорит. Минут через 10 кто-то из ребят одного со Стрельцовым возраста не выдерживает:

— Эдик, ну как там дела, что жена, что сказала? Все нормально?

— Я не дозвонился. Ее нет дома, – ответил Стрельцов.

В народе укрепилось мнение, что Стрельцов был тихоходом, игроком-увальнем, который, несмотря на свой талант, старался играть стоя. Это, конечно, не так. Но сначала о подтверждении такого народного мнения.

Ветеранская сборная Союза гостит в Сибири и на Дальнем Востоке – за неделю надо провести 8 матчей. Живем по московскому времени – днем спим, ночью играем.

Маленький городок Артем. Раздевалка нашей команды в здании дирекции стадиона. Избу эту оцепили милиционеры, чтобы народ не пробрался к команде. Один из местных умельцев снял с себя одежду и в трусах и майке под видом футболиста проник в раздевалку.

«Ребятушки, молодцы, что так играете! Быстро все делаете! А то были у нас ветераны, еле ползали…» Стало интересно, я спрашиваю: «А кто играл-то?» «Хомич, Стрельцов…» А Стрельцов сидит тут же, оживился. И черт меня дернул задать следующий вопрос: «Ну и как Анатольич играл?» «Да как играл, – ответил наш «футболист». – Как лом среди поля воткнули – простоял всю игру».

Более неловкой ситуации в своей жизни я не припомню.

В 67-м, если не ошибаюсь, Стрельцова вернули-таки в сборную. Один из контрольных матчей наша команда проводила в Чили. Там Стрельцов сделал хет-трик, а один из его голов напрочь опроверг миф о тихоходности.

Один из голов форвард забил так: получил мяч в центре поля, быстро продвинулся к воротам, но у штрафной защитник чилийцев прыгнул ему на спину.

Стрельцов на плечах вбежал с ним в штрафную, забил, отряхнулся и говорит чилийцу: «Слезай, приехали уже».

Вот вам и тихоход.

За сборную Стрельцов провел около 40 матчей и забил в них 25 голов. Он со сборной стал в 56-м олимпийским чемпионом.

Очевидцы говорят, что чемпионат мира 58-го года был бы турниром Стрельцова, а не Пеле. Если бы, конечно, Стрельцов туда поехал…

Зимой, в отпуске, я обычно уезжал в Кисловодск. Однажды по семейным делам остался в Москве и похаживал в спартаковский манеж, где тренировались дублеры. Решил сыграть с ними двухсторонку. На мой левый фланг вышел щупленький мальчик, которого, откровенно говоря, начал по-футбольному поддушивать – иди сюда, отдай туда, куда бежишь… Мальчик слушался и не перечил. Только потом я понял, что это был великий Федор Черенков.

Его история – это судьба несовпадения мировоззрения одного, тренерского, гения с гением игроцким. Черенков был великолепен, но в конце 70-х и начале 80-х бал в сборной СССР правила система Валерия Васильевича Лобановского, основанная на запредельных физических нагрузках и умении эти нагрузки переносить. Федор не то чтобы не мог бегать в таких количествах, ему такие «дозы» физики просто не были необходимы. Он играл за счет других качеств. Но Лобановский давал результат, и потому Черенкова в команде раз за разом не оказывалось.

Пресса много писала об этом, за Федора выступали специалисты, но Валерий Васильевич был непреклонен. За всю свою карьеру Черенков так и не сыграл на чемпионатах мира.

А теперь две поучительные истории преодоления, когда вопреки воле обстоятельств футболисты сумели переломить судьбу и сыграли на чемпионате мира.

Сначала о Виталии Хмельницком, великолепном форварде сборной СССР и киевского «Динамо» 60–70-х годов.

Хмельницкий – балагур, вечно кого-то травит, что-то придумывает, прикалывается. В общем, заводной парень. А в игре, и я был этому поражен, тихоня! Хмельницкий – отличный, отчаянный даже дриблер. Били его часто, но ни разу за то время, что я видел его игру, Виталий не ответил.

Надо сказать, что поездка на чемпионат мира могла принести футболистам даже того времени отличные призовые, – скажем, за один турнир, если хорошо выступить, можно было заработать автомашину «Волга».

Хмельницкий по возрасту мог попасть даже на ЧМ-66, на котором сборная СССР заняла четвертое место. Но не попал, причем именно из-за своего характера. В 65-м году, еще в «Шахтере», Хмельницкий едва ли не в двух матчах подряд в чемпионате страны был удален с поля – как раз из-за того, что отвечал обидчикам. Его дисквалифицировали.

А в турне по Южной Америке, куда его взяли проверить тренеры сборной, Виталий снова не сдержался и срубил какого-то аргентинца. Притом срубил через минуту после того, как его выпустили на поле. Три удаления подряд!

В общем, Хмельницкий не поехал на ЧМ-66. Это стало серьезным уроком. Никогда больше форвард не поддавался на провокации. Как бы его не били. И спустя четыре года попал в заявку команды и сыграл на мексиканском чемпионате мира.

Новичков в футбольной команде обычно проверяют очень жестко. Помню, как только Вагиз Хидиятуллин появился в «Спартаке», на одной из тренировок чем-то он мне не понравился и я вынес его в подкате за пределы поля на гаревую дорожку. Подкат был чересчур жесткий, подхожу извиниться. «Да ладно, я люблю такой футбол», — ответил мне Вагиз, не особенно расстроившись таким недружелюбным приемом. Злой он был, как татарин! И стойко переносил все удары судьбы.

В 82-м году перед отъездом на ЧМ в Испанию, в «Лужниках» играли товарищеский матч первая и вторая сборные СССР. И теперь уже Хидиятуллин идет в жесткий подкат, падает и со всего маху въезжает в какую-то трубу.

Тяжелейшая травма – и пролет мимо чемпионата мира.

Вагизу было очень обидно, ведь он до этого все доказал Бескову. После конфликта с Константином Ивановичем он ушел из «Спартака», выпал, как казалось, из сборной — и вот после пары отличных сезонов в ЦСКА Бесков позвал в сборную! А тут – такая травма…

Спустя восемь лет Вагиз, уже будучи игроком французской «Тулузы», был приглашен Валерием Лобановским на чемпионат мира 1990 года и сыграл там все три матча в групповом турнире.

Хидиятуллин – один из немногих футболистов, чьи «модельные», как говорили в те времена, характеристики устраивали и Бескова, и Лобановского.

Мой близкий друг Сергей Ольшанский попал в сборную в неудачный период – в течение долгих 12 лет, после ЧМ-70 и до турнира 82-го года, наша команда не пробивалась на мировые форумы.

Ольшанский пришел в «Спартак» форвардом, но в команде в ту пору в атаке играли Николай Осянин и Галимзян Хусаинов, и вытеснить эту пару было невозможно.

А с центральными защитниками у нас была напряженка. Как-то Николай Петрович Старостин сказал: «Будем воспитывать «бабу ягу» в своем коллективе». И Ольшанского мало того, что перевели в оборону, так еще и кликуху дали соответствующую – Бабуля…

Сергей привлекался в сборную в начале 70-х, но на крупные турниры сборная все никак не могла пробиться – в 73-м был так и не сыгранный до конца стыковой матч с чилийцами, а потом Ольшанского за два (!) дня до 27-летия забрали в армию.

История вышла громкая. Комментируя последний матч Сергея в «Спартаке», Николай Озеров сказал следующее: «Ольшанскому пришло время служить, но играть он будет в ЦСКА». Генералы обиделись на такую формулировку «служить=играть», и спустя пару дней после того матча Ольшанский уже кушал рыбу в офицерской столовой на полуострове Камчатка…

Так в 27 лет защитник сборной СССР угодил в армию. Сначала поигрывал за хабаровский СКА и лишь спустя год был переведен в Москву, в ЦСКА…

В сборную, впрочем, Бабуля потом вернулся, но на чемпионатах мира так и не сыграл…

Источник:  «Советский спорт»