12 мучеников китайского экономического чуда

В китайской традиции есть один изощренный способ мести своему врагу – совершить самоубийство на пороге его дома. Фабрика Foxconn для большинства из 400 000 ее рабочих – именно тот порог общества

Почему люди не летают, а падают с крыши компании Foxconn, пишет Слон

На прошлой неделе их стало двенадцать. С начала этого года дюжина сотрудников китайской фабрики тайваньской компании Foxconn (китайское название Hon Hai) попыталась покончить с собой, причем двое – на прошлой неделе. У десяти это получилось, еще пара рабочих сейчас в больницах с различными травмами. Как иногда пишут в плохих статьях, у этих двенадцати случаев много общего. Все погибшие – рабочие-мигранты в возрасте до 25 лет, проработавшие на производстве Foxconn от одного до нескольких месяцев.

В китайском интернете сейчас началась настоящая травля тайваньской компании, к которой подключились активисты рабочего движения и правозащитники, но, на самом деле, проблема сложнее и глубже. В 2009 году журнал Time назвал абстрактного китайского рабочего одним из главных претендентов на звание «человека года» (наряду с Беном Бернанке, Нэнси Пелоси и Усэйном Болтом), оказывающим «огромное влияние на будущее человечества». Сегодня выясняется, что у этого человека нет своего личного будущего в том общечеловеческом, которое он помогает строить.

За последние два месяца название Foxconn упоминалось в СМИ едва ли не чаще, чем за все последние годы. Тайваньский электронный гигант считается одной из самых закрытых и успешных азиатских компаний. Ее руководство практически не общается с журналистами, продукцию под ее брендом невозможно найти в магазинах. Корпорация специализируется на производстве на условиях OEM: ее заводы в Китае и Вьетнаме выпускают «айфоны», «айподы», «макинтоши» и принтеры Hewlett-Packard. В Китае в гигантской индустриальной зоне Foxconn на юге страны работает 400 000 человек. Фактически, это полноценный город с магазинам, банками, почтовыми службами и внутренним транспортом, уменьшенная модель столицы китайской электроники – 10-миллионного Шэньчжэня, за насколько лет выросшего напротив Гонконга и на 80% состоящего из таких же мигрантов.

В своих объяснениях руководство Foxconn в первую очередь упирает именно на масштаб компании: невозможно проследить за тем, как себя чувствуют полмиллиона человек. Более того, официально количество самоубийств в Китае находится на уровне 16 на 100 000 человек, так что показатели Foxconn статистически даже не дотягивают до нормы. После седьмого случая менеджеры раздали рабочим на подпись заявление, в котором они должны были пообещать не убивать себя или других в случае возникновения эмоциональных и психологических проблем. После того, как письмо попало в прессу, основной акционер компании Тэрри Гоу принес публичные извинения.

Компания также установила сетки между зданиями и пригласила буддийских монахов для проведения ритуала очищения, но все пока безрезультатно: сотрудники Foxconn с завидным упорством продолжают выбрасываться с крыш фабричных зданий. Из-за «эпидемии самоубийств» Foxconn за один день потеряла десятую часть капитализации: событиями на фабриках компании заинтересовались американские заказчики компании, и держатели акций запаниковали.

Что же произошло с кандидатом в «человеки 2009 года» в году 2010-м? Почему он отказывается ковать общечеловеческое счастье и убивает себя, лишая производство на юге Китая столь важной трудовой единицы? Неужели он не знает, как тяжело сейчас фабрикам искать новых работников? Не понимает важности своей роли?

После шестого самоубийства лучший китайский журнал Nanfang Zhoumo внедрил на фабрику своего корреспондента, который отработал на одной из производственных линий почти месяц. Его выводы должны обрадовать руководство Foxconn: условия жизни рабочих здесь не хуже, а то и лучше, чем на многих других фабриках в Гуандуне. Средняя зарплата находится в пределах от 2 до 3 тысяч юаней с учетом регулярных переработок, без них рабочие получали бы установленный законом минимум в 910 юаней.

В последние годы я несколько раз общался с владельцами фабрик на юге Китая, и все они жаловались на нелояльность своих рабочих. Наиболее дальновидные сами ездят в глубь Китая и стараются вербовать себе на фабрику людей из одной деревни или хотя бы одного района: так им легче перенести разлуку с близкими, привыкнуть к другому климату и к иной еде (многие жители внутренних провинций Китая на дух не переносят гуандунскую пищу).

Апологеты китайского производства часто говорят о том, что все познается в сравнении. Что даже студенты пекинского университета живут по 8 человек в комнате, а в общежитии для рабочих компании Fushi всего четыре койки (был и видел своими глазами). Что в деревне, откуда они приехали, многие и за год не могут заработать их месячную зарплату. Что менеджеры инвестфондов в Лондоне иногда неделями работают по 18 часов в день и без выходных. Все это так, и из сычуаньской деревни жизнь в Шэньчжэне действительно выглядит сказкой. Это и обеспечивает постоянный приток новой рабочей силы. На Foxconn, например, берут только молодежь до 22 лет.

Тем сильнее оказывается разочарование. Экономические реформы дали китайской молодежи надежды и желания, которых у них никогда раньше не было, но не дали реальных возможностей для их реализации. Студент пекинского университета знает, что после тесного общежития и голодного студенчества его ждет блестящее (по китайским меркам) будущее. 20-летний рабочий после нескольких месяцев в Шэньчжэне думает, что ничего, кроме бесконечного конвейера ему в этой жизни не светит.

Первый самоубийца на Foxconn просто подсказал одиннадцати другим способ решения этой проблемы.

Два года назад в Дели один известный индийский социолог так ответил на мой вопрос о причинах роста преступности среди индийской молодежи: «Сегодня бедные смотрят один и тот же телевизор с богатыми и потом мстят обществу за то, что оно напрасно их обнадежило».

В китайской традиции есть один изощренный способ мести своему врагу – совершить самоубийство на пороге его дома. Фабрика Foxconn для большинства из 400 000 ее рабочих – именно тот порог общества, за который им никогда в жизни переступить не удастся. Вот порог, вот крыша – все готово для традиционной мести.