Создатель создал человека как биоробота для того, чтобы удовлетворять Свою потребность…:ЭДУАРД ЛИМОНОВ

ИНТЕРВЬЮ: Писатель, лидер оппозиционного движения «Другая Россия» ЭДУАРД ЛИМОНОВ о нравственном смысле протестных движений, Махатме Ганди, Чечне, а также о том, что бы он сделал с РПЦ МП, если бы стал президентом

«Портал-Credo.Ru»: Эдуард Вениаминович, какова нравственная мотивация митингов „Стратегии-31“, проходящих на Триумфальной площади в Москве? Многие россияне устали от политики и погружены в свою частную жизнь, а верующие слишком мало интересуются политикой. Точно так же и политики мало смыслят в религиозных вопросах и потому теряют большую часть тех, кто мог бы поддержать их. Почему Вы специально не агитируете верующих людей, чтобы они активнее участвовали в протестных движениях?

Эдуард Лимонов: Политическая мотивация проста. Создать традицию протеста по всем законам классической драматургии: единство места, времени, единство действия.
Кто там уста, — они не мои люди. Я работаю с теми, кто преодолел свою трусость и усталость. О нравственной мотивации вы должны спрашивать у них.

 — Наш Портал много пишет о тех сферах, где пересекаются права человека и вера, политика и религия, политика и этические вопросы. В Европе политика и религия давно переплетены в таких партиях, например, как христианские демократы. Ярким примером взаимопроникновения политики и веры является Мартин Лютер Кинг. На Востоке есть тоже подобный пример „этической политики“ — движение Махатмы Ганди, акции гражданского неповиновения которого Вы взяли за основу своих акций. Ганди — безусловная икона всех ненасильственных революций. Как и когда Вы впервые узнали о Ганди, какие его идеи Вам наиболее близки, что из его опыта является самым актуальным в наши дни в России?

 — Вы меня принимаете за Сорокина или Акунина какого-нибудь? Я действующий политик, у меня времени мало очень, рассуждать о том, что я читал, я не стану. О Ганди я  написал довольно большой текст, он опубликован в журнале GQ. Там есть такие слова: „Так называемый Black Act лишал индийцев, живущих в Южной Африке, большинства их прав. По предложению Ганди в 1914 году огромная толпа индийцев собралась в Йоханнесбурге, чтобы решить, как им сопротивляться. Когда он шел на митинг, у Ганди не было плана, однако уже в толпе его посетило озарение: он призвал своих соотечественников отказаться подчиниться „черному акту“ и принять последствия этого отказа без ответного насилия, не уступая ни инча из требований. Единодушные, женщины и мужчины поднялись и произнесли клятву продолжать ненасильственное сопротивление до самой смерти, если необходимо. „Таким образом родился, – писал впоследствии Ганди, – моральный эквивалент войны“. Легенда повествует о том, что с Ганди встретился глава правительства генерал Ян Смутс.

„Я пришел сказать вам, что я объявляю войну вашему правительству“, – сказал Ганди. Смутс захохотал: „Вы уверены, что пришли сюда сказать мне именно это? Есть ли еще что-то, что вы хотите мне сказать?“ – „Да… Хочу сказать, что я выиграю“. Генерал был ошеломлен. „Хорошо, скажите, и как же вы сделаете это?“ Ганди улыбнулся: „С вашей помощью“.

Много лет спустя генерал Смутс признался, не без юмора, что Ганди именно так и сделал…

Он уверен, что сумеет освободить Индию от британского владычества, если индийцы признают его лидерство и полностью подчинятся ненасильственным методам, декларируемым им. Свой метод ненасильственного неконформизма Ганди назвал сатьяграха, защита правды с помощью правды („satya“ на санскрите означает „правда“). Правда и ненасилие становятся двумя основаниями движения Ганди. „Гражданское неповиновение есть врожденное право гражданина. Он не может отказаться от этого права без того, чтобы перестать быть человеком. Гражданское неповиновение никогда не вызывает анархии. Криминальное неповиновение может привести к этому. Любое государство подавляет криминальное неповиновение с помощью силы. Однако подавить гражданское неповиновение – это попытка заключить в тюрьму сознание“, – пишет Ганди…

Ганди привел нацию к независимости в 1947 году. Однако еще накануне независимости разразилась величайшая трагедия его жизни: схватились между собой в гражданской войне индийская Индия и мусульманская Индия. Ганди, поскольку он учил и практиковал братство всех религий, был ненавидим многими: и индусами, и мусульманами… “.

 — Ганди был прежде всего религиозным лидером — индуистским священником, а Мартин Лютер Кинг был христианским священником. Насколько хорошо Вам известна эта их сторона? Кто Вам ближе — Ганди или Кинг? К какой религиозной традиции Вы относите себя?

 — Я еретик и ересиарх. Прочтите мою книгу „Ереси“. Я верю в то, что Создатель создал человека как биоробота для того, чтобы удовлетворять Свою потребность в энергетической пище. Только Создатель и Его дети потребляют души человеческие. Недаром такая идет борьба за душу и в христианстве, и в исламе.

 — Где кончается сотрудничество с властью и начинается неповиновение? Ганди до последнего пытался видеть сотрудников в самых яростных своих врагах со стороны английской администрации, хотя при этом никогда не уступал ни йоты своих требований. Почему сейчас идти на несогласованные акции нравственно, а на согласованные — безнравственно? В чем неправа Алексеева, и при каких условиях возможно возрождение Вашей коалиции с ней, а также с Каспаровым, Касьяновым, Немцовым?

 — Алексеева, несмотря на возраст, амбициозна и соревновательна. Безнравственна власть, и потому все уступки и переговоры с ТАКОЙ властью есть безнравственное преступление.

 — Последнее время оживился спор об участии православных священников в парламентской деятельности. Вам наверняка известен пример отца Глеба Якунина, которого отлучили от Церкви за то, что он избирался депутатом Государственной думы в начале 90-х. Как Вы считаете, допустимо ли участие священников в политике?

 — Священнослужители имеют право и обязаны участвовать в жизни своего народа, в том числе и в политической жизни.

 — Как Вы относитесь к Русской Православной Церкви Московского Патриархата (РПЦ МП)  — в частности, к тому, что, формально не участвуя в политике, она практически уже давно сотрудничает с политическим режимом, освящая, например, оружие и спортсменов? Каковы положительные и отрицательные стороны этого сотрудничества? Возможно ли, что Патриарх Кирилл станет баллотироваться в президенты России на ближайших выборах?

 — Отношусь к руководителям РПЦ с презрением. Церковь опять прижалась к сапогу власти, эта роль унизительна. В то же время РПЦ сама сделалась вульгарно богата. Если Патриарх станет баллотироваться — это будет историческое извращение.
Впрочем, ему не выиграть выборы, потому что против него объединятся все другие конфессии и атеисты, которых у нас очень много в стране.

 — В одной из своих публикаций вы сравнили себя с Павлом, который был Савлом, но „обратился“. Это чисто художественное сравнение, чтобы стало понятно, как от национал-большевистских, государственнических взглядов Вы перешли на правозащитные, демократические позиции, или под этим сравнением есть и какая-то религиозная подоплека?

 — Я на самом деле никуда не перешел. Я просто скромно никогда не вопил о своих демократических взглядах. Я скромно был демократом. Прожив 20 лет на Западе, кем еще я мог быть. Был не в декларациях, а на практике. Например, все руководители региональных отделений ныне запрещенной НБП всегда выдвигались партийной массой, и никогда не назначались. В то же время, общаясь с либеральными лидерами, я обнаружил, что на практике они все авторитарны.

 — Как менялось Ваше отношение к происходящему в Чечне? Почему Вы поддерживали вначале действия России на Северном Кавказе? Поменяли ли Вы свои взгляды на первую и вторую чеченские войны? Как относитесь к режиму Рамзана Кадырова?

 — В первую чеченскую войну происходил геноцид русских на территории Чеченской республики. Мы правильно считали, что нужно было воевать и победить. Вторая чеченская война уже была гражданской чеченской войной (за исключением первых боев по вытеснению боевиков из Дагестана), и Россия позволила себя вовлечь в гражданскую войну на стороне одного из кланов. Мы были против такой войны.
Кадыров — сильный человек, и так или иначе навязал России и себя, и свой способ правления. И Чечню все же замирил. Правда, сейчас этого уже недостаточно, потому что пылает весь Кавказ, и Кадыров мало что может сделать. Есть угроза, что пылающий Кавказ сможет смести и Кадырова.

 — Реальна ли исламистская угроза в России, или эта тема надуманно раздувается СМИ, чтобы держать людей в страхе?

 — На стороне исламистов народная поддержка, а у России нет смелого проекта, который смог бы заинтересовать кавказские народы. Кавказ реально может уйти.

 — Каково Ваше отношение к ношению хиджабов мусульманками и платков православными женщинами? Как Вы относитесь к идее ввести особый дресс-код для россиян (в частности, запретить короткие юбки женщинам), которую выдвинул священник РПЦ МП Всеволод Чаплин?

 — Я политик общероссийского масштаба, потому хочу, чтобы интересы всех групп населения были учтены. Россия — федерация. Пусть носят, что хотят. Многие конфликты именно и стартуют с запретов. Всеволод Чаплин — это скучный голос РПЦ. Вряд ли он искренен, этот Чаплин.

 — Вы собираетесь баллотироваться в президенты? Какие права верующим Вы бы даровали, став президентом?

 — Я собираюсь, да. Правда, финансирования у меня нет. Зато есть талантливая голова на плечах. У православных верующих, по-моему, есть все права, какие они пожелают. Я бы даровал равные права всем религиозным конфессиям, и запретил бы преследование „сект“. Монополию на посредничество в отношениях с Господом я бы у  РПЦ отобрал. Пусть честно соперничают за души человеческие. Без помощи власти.

Беседовал Феликс Шведовский,