Египтяне выбрали хунту

11 февраля ушел в отставку президент Хосни Мубарак, правивший Египтом почти тридцать лет. Но манифестанты на каирской площади Тахрир ликовали напрасно. И зря ведущие телеканалы мира воспевали торжество демократии. Революция не состоялась.

Произошедшее в Египте именуется гораздо менее популярным словом. Речь идет всего лишь о перевороте. Контроль над страной перешел к Высшему совету вооруженных сил. По сути, это означает две вещи. Во-первых, ничего, по большому счету, не изменилось: замену единоличной диктатуры коллегиальной нельзя считать серьезной реформой. Во-вторых, вследствие свержения Мубарака египетский режим лишь усилил свои позиции.

13 февраля военные приостановили действие основного закона страны и распустили парламент. Правда, хунта во главе с министром обороны и личным другом Мубарака фельдмаршалом Хусейном Тантави пообещала в десятидневный срок разработать проект новой конституции и провести по ней референдум. Кроме того, временное военное руководство установило срок в шесть месяцев для подготовки к выборам. В течение этого времени в стране будет действовать переходное правительство — то самое, которое назначил Мубарак. И, наконец, египтянам запретили бастовать. На фоне этих шагов сокращение комендантского часа выглядит мелкой поблажкой: Египет живет в режиме чрезвычайного положения.

Что будет потом, можно лишь гадать. Пока ясно лишь, что красочные манифестации сослужили хорошую службу режиму. На самом деле отнюдь не улица заставила Мубарака уйти. Она лишь укрепила шансы режима на выживание. А вот угрозой для него оказался сам президент.

Своей системой власти Египет обязан Гамалю Абделю Насеру. Свергнув монархию и став первым главой республики, полковник Насер не стал изобретать велосипед и в общих чертах скопировал турецкую кемалистскую модель секулярного государства с элементами демократии, но под контролем армии. Но стремление Мубарака сделать преемником сына, никак не связанного с военными, стало для них вызовом: фактически оно означало откат к наследственной монархии, с которой покончил Насер. На фоне прогрессирующего застоя в экономике и социальной политике Мубарак стал попросту опасен. И система его списала.

Военные, очевидно, не были инициаторами акций протеста — любая армия к таким вещам относится настороженно. Но демонстранты вышли под правильными лозунгами: они требовали отставки Мубарака, а не смены режима. Майдан Тахрир выполнил свою роль, создав кризис, в результате которого на кону оказалась судьба президента. Альтернативой отставке Мубарака была бы бархатная революция — если бы демонстрантам позволили самим сделать свое дело. Или революция кровавая — если бы манифестантов разогнали. Так что ради сохранения режима его ушли.

И это, пожалуй, самая примечательная часть истории. События в Египте прошли по накатанному сценарию цветных революций. Во-первых, революциями их сделали СМИ: число протестующих в пропорции к населению страны было относительно невелико.

Во-вторых, как показали иранские события 1979 года и происходившее в Восточной Европе десятилетием позже, силовые структуры не могут ни сдерживать действительно народные выступления, ни оставаться нейтральными.

В-третьих, требования улицы были крайне скромными и сводились не к смене системы власти, а лишь к устранению из нее наиболее одиозных фигур и связанных с ними политических сил. Лозунги «Мир хижинам — война дворцам!» и «Мубарак, уйди!» разделяет идеологическая пропасть — притом что первый куда больше соответствует чаяниям большинства египтян. Но при этом речь идет не о смене режима, а лишь об инсталляции в него новых фигур. Которые, хоть и могут реформировать систему, вовсе не обязаны, а как правило, и не стремятся этого делать. О чем свидетельствует опыт большинства состоявшихся на сегодня цветных революций.

Наконец, самое неприятное: демонстрации при всей их телегеничности лишь отвлекают внимание от закулисных торгов. Ведь поскольку речь не идет о переформатировании власти, на передний план выходит вопрос гарантий «свергнутому тирану». Здесь показательны сообщения об аресте счетов Семьи. Еще более показательны слухи о том, что после отставки Мубарак впал в кому, но не был госпитализирован. В сложившихся обстоятельствах его смерть после низложения выглядит очень удобным вариантом. Подобное уже было: палестинский лидер Ясир Арафат умер отнюдь не на пике своей популярности. Причем уже после того, как «молодая команда» закончила дележ благ и портфелей.

В целом же «цветной» шаблон с поправкой на местные особенности показал свою работоспособность в любом регионе. Такая технология смены власти гораздо дешевле и безопаснее, чем прямое военное вмешательство или гражданская война. И она надежнее, чем открытые демократические выборы, в результате которых к власти приходят радикалы, как это случилось в той же Палестине. Имитация революции всегда лучше, чем настоящая революция. Это, впрочем, не означает, что событиями в Стране пирамид (или где-либо еще) дирижировали извне. Речь идет скорее о коррекции естественного хода событий.

Мощные потрясения в Египте опасны как минимум повышением цен на нефть, что не улыбается ни Европе, ни США. О том, какой страх Запад и Израиль испытывают перед исламизмом, можно и не вспоминать. Остается добавить для полноты картины гуманитарный кризис, вызванный наплывом беженцев в соседние государства и ЕС. Достаточно, чтобы понять: цветная революция оказалась эффективной технологией снятия социального напряжения и мягкой ротации элит. Египетскую хунту западные демократии будут критиковать очень осторожно, даже если она забудет провести выборы через полгода. Главное, чтобы эта забывчивость не спровоцировала настоящего взрыва.

Текст: Алексей Кафтан